Невежество международного меньшевизма

Невежество международного меньшевизма

Светило международного меньшевизма, австрийско-немецкий теоретик Отто Бауэр высказывает в своей книжке,[109] посвященной новому курсу в Советской Республике, те же мысли и рисует те же перспективы, какие содержатся и в платформе наших русских меньшевиков. Я вам прочту только две цитаты: «После больших колебаний, советское правительство ныне, наконец, решилось признать иностранные займы или долги царизма».

Нужно тут же отметить, с каким наглым невежеством международный меньшевизм говорит о Советской России, потому что, как я только что цитировал, мы в начале 1919 г. без колебаний, в резкой, вопиявшей на весь мир форме не говорили, а кричали, что если вы, международные душегубы, оставите нас в покое, то мы вам заплатим все царские долги. Но, для того чтобы обмануть немецких рабочих, чтобы изобразить дело так, что мы, отступая, неизбежно катимся по наклонной плоскости, этот самый теоретик уверяет, что мы только теперь, после больших колебаний, решились признать долги. На самом деле, если в 1919 г. мы прямо предлагали признать долги, то теперь мы только заявляем, что при условии такого займа, который позволит нам сделать большой хозяйственный скачок вперед, мы согласимся разговаривать о старых долгах.

Но это из области наглой фальсификации. А вот что наш теоретик говорит на 34-й странице своей книги:

«Восстановление капиталистического хозяйства не может быть произведено при диктатуре коммунистической партии. Поэтому новый курс в хозяйстве требует и нового курса в политике».

Любезный бауэровскому сердцу «новый курс политики» вы знаете, это – демократия, парламентаризм. Так вот – не угодно ли вам? – следующий ход мыслей: восстановление капиталистического хозяйства, как цель, не может быть достигнута при диктатуре коммунистической партии. А поэтому новый курс нужен не только в экономике, но и в политике.

Но кто же ему сказал, что задачей нового курса является восстановление капиталистического хозяйства? Он считает эту задачу безусловной; это объясняется отчасти непониманием часто употреблявшегося нами выражения, что у нас теперь государственный капитализм. Я не буду входить в оценку этого термина; во всяком случае, надо точно условиться, что мы под ним понимаем. Под государственным капитализмом мы все понимали собственность, принадлежащую государству, находящемуся в руках буржуазии, которая эксплуатирует рабочий класс. Наши государственные предприятия работают на началах коммерческих, на основе рынка. Но кто у нас стоит у власти? Рабочий класс. В этом принципиальное отличие нашего «капитализма» в кавычках от капитализма без кавычек, государственного.

Что это означает в перспективе? А вот что. Чем больше развивается государственный капитализм, скажем, в гогенцоллернской Германии, как это было, тем сильнее класс юнкеров и капиталистов Германии может давить рабочий класс. Чем больше будет развиваться наш «государственный капитализм», тем богаче будет становиться рабочий класс, т.-е. тем солиднее будет фундамент социализма. И задачей нашей является, разумеется, не восстановление капитализма, и, разумеется, при коммунистической партии восстановление капитализма невозможно. За эту аттестацию мы господину Отто Бауэру можем быть вполне признательны, т.-е. можем заверить его самого и его единомышленников и хозяев, что, до тех пор пока власть останется в руках коммунистической партии, восстановление капитализма в России невозможно. (Аплодисменты.)

Так пишут о нас рыцари международного меньшевизма. Но те же самые меньшевики заявляют, что, дескать, вы, коммунисты, придаете слишком большое значение государственной власти. При помощи государственной власти нельзя создать насильно нового строя и пр. и пр. Но почему же буржуазия придает такое крупное значение государственной власти, если государственная власть не играет решающей роли в вопросах хозяйства?

Есть, товарищи, журнал «Русская Мысль»,[110] который издается за границей, один из солиднейших журналов эмигрантствующей русской буржуазии. В этом журнале, в международном обзоре, Россия делится на две части. Во-первых, свободная Россия: это – на Дальнем Востоке, где господствовал, блаженной памяти, Меркулов,[111] и, во-вторых, Россия, оккупированная III Интернационалом. Россия, которая находится под японским штыком, свободна. Почему? Потому что там власть в руках у буржуазных элементов. А вся остальная Россия – область иностранной оккупации. Почему? Потому что государственная власть вырвана из рук буржуазии. Так расценивает буржуазия значение государственной власти.

Буржуазия делает уступки рабочему классу: всеобщее избирательное право, социальное и фабричное законодательство, страхование, сокращение рабочего дня и т. д. Буржуазия шаг за шагом отступает; где необходимо, она дает реформу; когда возможно, она опять нажимает, а потом отступает. Почему? Она маневрирует; живой класс борется за свое господство, за эксплуатацию другого класса. Конечно, реформисты предполагают, что по частям они переделают буржуазный строй в социализм. А мы на это отвечаем: вздор! – пока власть в руках у буржуазии, она будет отмеривать каждую реформу, но она знает, до какой линии можно реформу дать. Для этого она и власть имеет в своих руках.

То же взаимоотношение между государственной властью и реформой имеется и у нас, но с той только маленькой разницей, что у нас у власти рабочий класс, который тоже дает уступки буржуазии: концессии, свободная торговля, право на прибыль и право безнаказанно носить по московским улицам свою буржуазную душу и свое буржуазное тело. Эта немалая уступка дана, но дал ее господствующий рабочий класс, который имеет приходо-расходную книгу своего государства и который говорит: «Вот до этой черты уступку дам, а дальше – не дам». Тогда появляется Отто Бауэр и говорит, что при таком положении капитализм не может создаваться. Вот для этого-то и создана граница, чтобы он не мог создаваться! (Аплодисменты.)