Л. Троцкий. НАДО УЧИТЬСЯ ПИСАТЬ![73]

Л. Троцкий. НАДО УЧИТЬСЯ ПИСАТЬ![73]

Наши молодые литераторы-пропагандисты далеко не все умеют писать так, чтобы их понимали. Может быть, это происходит оттого, что им не приходилось пробиваться сквозь первобытную кору темноты и непонимания. Они вошли в партийно-агитационную литературу в тот период, когда в довольно широких слоях трудящихся определенный круг идей, слов и оборотов получил прочное распространение. Опасность отрыва партии от беспартийных масс в области агитации выражается в замкнутости агитационного содержания и его формы, в создании почти что условного партийного языка, недоступного сплошь да рядом 9/10 не только крестьян, но и рабочих. А ведь жизнь не останавливается ни на один час, поднимаются одно за другим новые поколения. Сейчас судьбы Советской Республики решаются в значительной мере теми, кому во время империалистической войны и затем Февральской и Октябрьской революций было 15 – 16 – 17 лет. Это «засилье» молодежи, идущей нам на смену, будет давать себя чувствовать чем дальше, тем сильнее.

С этой молодежью нельзя говорить теми готовыми формулами, фразами, оборотами, словами, которые для нас, «стариков», имеют значение, потому что вытекают из нашего предшествующего опыта, а для нее остаются сплошь да рядом пустым звуком. Надо учиться говорить с нею на ее языке, т.-е. на языке ее опыта.

Борьба с царизмом, революция 1905 года, империалистическая война и обе революции 1917 года для нас – личные переживания, воспоминания, живые факты нашей собственной деятельности. Мы тут говорим намеками, вспоминаем и мысленно дополняем то, чего не договариваем. А молодежь? Она этих намеков не понимает, потому что не знает фактов, не пережила их и не может с ними познакомиться из книжек, из правильно поставленных рассказов, ибо их нет. Где старшему поколению достаточно намека, там молодежи нужен учебник. Настала пора составить серию таких учебников и пособий революционного политического воспитания для молодежи.

Особенно резко я столкнулся с этим вопросом, когда попытался создать ряд небольших пособий и учебников для наших военно-учебных заведений на тему о наших соседях. Совершенно очевидно, что красный командир, а при его помощи и каждый красноармеец должен в первую голову знать, каковы те государства, которые нас окружают, иначе он не будет сознательным воином.

На днях вышла первая книжка такого рода, посвященная современной Польше.[74] Прочитав первые странички, я прямо-таки ужаснулся. Неужели же наши агитаторы-пропагандисты, наши популяризаторы так плохо чувствуют своего читателя, так мало отдают себе отчет в том, что ему нужно?

Вот как начинается книжка: «Империалистическая война возникла в то время, когда растерзанная почти 150 лет тому назад на три части Польша органически все более срасталась с тремя различными государственными организациями». Попробуйте прочитать эту фразу перед ротой и потом предложите поднять руку тем, кто понял. Боюсь, что не поднимется ни одна рука, если случайно ротным командиром не окажется бывший студент. В конце же странички говорится мимоходом «о повстанческих идеях», которые сохранились только «в кучке деклассированной интеллигенции». Что это все значит? Для кого это предназначено? Кому это доступно?

Представим себе нашего молодого красного командира, командующего взводом. Он знает Польшу только по личным воспоминаниям и по газетам. Он знает только Польшу Пилсудского,[75] ту самую, которая нападала на нас. О том, что Польша была разорвана на три части между Россией, Австро-Венгрией и Германией, он не знает. Да, да, товарищи-агитаторы и популяризаторы, представьте себе, он этого не знает. Революция пробудила его мальчиком, и все внимание его потом было поглощено внутренними событиями и борьбой с белыми. Самое имя Польши он услышал, может быть, в первый раз в связи с нападением белополяков и петлюровцев на наши границы. Вот с этих простейших фактов, ясно и просто изложенных, и нужно начать. Польша образовалась тогда-то, путем соединения воедино трех частей, которые были захвачены полтора столетия тому назад тремя хищниками. Говорить о каких-то повстанческих идеях, удержавшихся в кучке деклассированной интеллигенции – да ведь это же жаргон небольших кружков партийной интеллигенции, хотя и не деклассированной, но совершенно оторвавшейся от действительного рабочего класса.

Я этим вовсе не хочу изгнать такого рода выражения, отдельные слова, представляющие сложные намеки из марксистского обихода. Надо только, чтобы форма изложения отвечала объему вопроса и была ясно предназначена для определенного читателя или слушателя. Излагать же простейшие, элементарнейшие исторические факты, неизвестные читателю, на условном языке, целиком связанном с революционными воспоминаниями партийных верхушек, – это уж последнее дело.

В книжке, предназначенной в первую голову для военного читателя, я не нашел никаких данных о территории Польши, о численности населения, об его национальном составе, о числе городов и городского населения и пр. Как же можно без этих основных данных? Книжка обо всем говорит мимоходом, попутно, и ни о чем – ясно и вразумительно. Можно бы предположить, что книжка предназначена для верхов, но нет – она издана в количестве 25.000 экземпляров. Это значит, что книжка должна быть рассчитана на сотни тысяч читателей (и слушателей). А можно утвердительно сказать, что во всей Красной Армии вряд ли наберется пять-десять тысяч читателей, которые эту книжку поймут. При чем те, которые ее поймут, и без того знают все, что в книжке написано.

Книжку писал, очевидно, польский товарищ; она вся испещрена полонизмами и, вообще, грубейшими погрешностями против русского языка. Тут уж целиком вина редакции. Она не дала себе труда просмотреть рукопись, хотя бы с точки зрения русского языка. В книжке говорится, что парламентаризм «изжился» вместо «изжил себя». Пилсудский отказался «присягнуть на братство». Знаменитая 102-я статья царского уголовного уложения[76] названа 102 параграфом, чего никто не поймет. К этому надо прибавить жестокую расправу над падежами (примеров приводить не стану) и – что уже само собою разумеется в нашем советском издательстве – обильное количество опечаток. Если польский товарищ допускает полонизмы, – это понятно. Но для чего же редакция?

Можно не сомневаться, что автор книжки способен дать нечто лучшее, если предложить ему два, и три, и четыре раза переработать то, что он написал. Именно так учились мы в свое время писать популярно. В нынешнем же своем виде книжка совершенно не годится. Она никому не нужна. У неискушенного читателя, для которого она предназначена, она может вызвать только раздражение, близкое к отчаянию, и отбить охоту к чтению.

Надо учиться писать для молодежи!

«Правда» N 279, 10 декабря 1921 г.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.