7

Гете долго вынашивал мысль написать продолжение романа «Годы учения Вильгельма Мейстера», и, к сожалению, Шиллер эту мысль одобрил. Прошло, однако, немало лет, прежде чем Гете взялся за работу. Книгу он назвал «Годы странствий Вильгельма Мейстера». Когда книгу издали, то, по словам Эккермана, секретаря Гете, никто не знал, как ее понимать. Роман вышел путаный, бессвязный и страшно нудный. Следует добавить, что читатель найдет в нем огромное количество умных замечаний о религии, образовании и общественном устройстве, но их с тем же успехом можно прочесть в разнообразных сборниках афоризмов Гете.

Мы добрались до 1808 года. Еще по возвращении из Италии Гете освободили от служебных обязанностей; он, однако, оставался советником герцога. Кроме дома на берегу реки, герцог подарил ему красивый городской особняк; здесь писателя навещали его поклонники, здесь он принимал и развлекал друзей. Это был уже не тот стройный молодой человек с бьющей через край энергией и обаянием, пленявшим каждого, кто с ним встречался. Гете шел шестидесятый год. Он стал дородным, обзавелся двойным подбородком, красивые черты слегка расплылись. В его поведении всегда была некая чопорность, словно поэт не желал, чтобы по отношению к нему допускали вольности, и с возрастом эта манера стала еще заметнее. Он сделался значительной фигурой. Шиллер, с которым Гете после небольших колебаний свел близкое знакомство, писал о нем приятелю: «Частое пребывание в его обществе сделало бы меня несчастным, даже с ближайшими друзьями он не допускает излияний, он ни перед кем не раскрывается. Думаю, он необычайно эгоистичен. Он обладает даром притягивать людей, привязывать к себе, даря небольшие – или большие – знаки внимания, но сам остается свободным. Он проявляет себя в добрых делах; при этом, подобно Господу, не отдает ни единой частицы себя».

Крэбб Робинсон, которого привезли познакомиться с поэтом и который справедливо считал его гением, увидел человека страшно гордого, со всепроницающим и невыносимым взглядом и крепко сжатыми губами. «Мой спутник, – писал он, – говорил о бедствиях и удивительных приключениях своей молодости. Гете улыбался ласково и снисходительно. Затем нас отпустили, я вышел на воздух. С меня словно сняли огромную тяжесть, и я воскликнул: “Слава Богу!”».

Гейне, не признававший никаких авторитетов, собираясь нанести Гете визит, заранее подготовил умные и глубокие высказывания, но в присутствии поэта ощутил сильнейший трепет и не нашелся что сказать, только похвалил замечательно вкусные сливы, росшие вдоль дороги в Веймар.

В этих описаниях предстает внушающий благоговение великий муж; в неприятном ему обществе Гете и вправду становился холоден и замкнут, но когда его окружали люди, ему симпатичные, мог быть простым, веселым и разговорчивым. Одно время, сильно наскучив провинциальной жизнью Веймара, Гете взял в привычку подолгу бывать в соседнем университетском городке Иене. Там он познакомился с образованным книготорговцем по имени Фроман. С его семьей и друзьями Гете с удовольствием обсуждал искусство и литературу. Ранее Фроман и его жена удочерили десятилетнюю девочку по имени Минна Герцлиб, которая стала любимицей поэта. Она выросла. В восемнадцать лет она была необычайно хороша. Гете влюбился, и, как обычно, его страсть отразилась в стихах. Он написал несколько восхитительных сонетов. Фроманы, однако, отнеслись к его влюбленности отрицательно. Поэт был мало что старше Минны на сорок лет, так еще и женат.

Как-то раз вскоре после возвращения из Италии Гете прогуливался в веймарском парке. К нему подошла девушка и протянула записку с просьбой устроить ее брата на должность в Иене. Кристиана Вульпиус родилась в семье мелкого государственного служащего. После смерти отца ей пришлось работать на фабрике. Девушка была простой, но Гете залюбовался ее прекрасными волосами, веселыми глазами, стройной фигуркой. Кристиана очаровала поэта, и вскоре они стали любовниками. Прошло несколько месяцев, и оказалось, что Кристиана ждет ребенка; тогда Гете взял ее жить к себе. В должный срок она родила сына, которого назвали Августом в честь герцога. Герцог был крестным отцом, а обряд совершил придворный проповедник, известный богослов Гердер. Позднее Кристиана родила еще троих детей, но один из них умер в младенчестве, двое других – во время родов. Гете женился на Кристиане в 1806 году. Свидетелями на свадьбе были секретарь Гете и сын – Август фон Гете, которому к тому времени исполнилось семнадцать.

Привязанность Гете к Минне побудила родителей ненадолго отослать девушку из дома, и поэт после тяжелой внутренней борьбы решил, что из невыносимого положения есть только один выход: он вернется в Веймар, к Кристиане. Как мы уже знаем, он привык искать утешения в поэзии; на сей раз Гете обратился к прозе и написал роман «Избирательное сродство». Он говорил, что в нем нет ни одной не прочувствованной им строки и что ни в одну книгу он не вложил столько себя. К досаде Гете, читающая публика приняла книгу холодно, хоть критики ее и хвалили. Ничего удивительного: недостатки романа буквально режут глаза. Как многие писатели, Гете остро подмечал огрехи в книгах своих собратьев, но упрямо не видел собственных. С присущей ему величавостью он заявил, что лишь тот имеет право судить об этом романе, кто прочел его не менее трех раз.

Основную мысль романа очень хорошо выразил покойный профессор Робертсон в книге «Жизнь и творчество Гете». Мне остается только процитировать его:

«В начале романа один из героев объясняет, что субстанция имеет свойство притяжения – капли воды сливаются в единый поток, но вещества имеют также тенденцию притягивать или отталкивать другие вещества. Субстанции могут смешиваться легко, как, например, вино смешивается с водой, или же с помощью третьего вещества, как вода с маслом смешивается при помощи щелочи. Это свойство притяжения (или сродства) между двумя элементами бывает столь сильным, что они, соединяясь, рождают новые субстанции. Серная кислота, соединяясь с мелом, образует два новых вещества – угольную кислоту и гипс. Существуют разные степени этого сродства, оно может быть двойным или перекрестным. Предположим, элементы в парах А – В и С – D крепко связаны, но если соединить все четыре, то A может оторваться от B и соединиться с D, а B тем временем соединится с C. То есть Гете уже в начале объясняет свой замысел: он рассмотрит отношения между людьми, как отношения между A, B, C и D».

Как хорошо известно, великие писатели девятнадцатого века искали персонажей для своих произведений среди знакомых. Некоторые, к примеру, Тургенев, прямо признавали, что не берутся создать характер, если для него нет настоящей живой модели. Писатель переделывает модель таким образом, чтобы та соответствовала его целям, и в конце концов у персонажа почти не остается сходства с прототипом. Однако прототип был непременно, и если бы не та или иная его характерная черта – порой это лишь печальная улыбка, лукавый взгляд или бурный смех, – выдуманный персонаж получился бы совсем другим. Вполне вероятно, что именно эта черта иногда и помогает писателю создать персонаж более убедительный, чем любой характер из реальной жизни.

Вряд ли кому-нибудь, кроме Гете, приходила в голову столь оригинальная мысль – использовать в качестве прототипов химические вещества.

Сюжет «Избирательного сродства» прост. Богатый барон Эдуард живет в замке вместе с женой Шарлоттой. Они любили друг друга еще с юности, но под давлением родителей каждый вступил в брак по расчету. Позже их супруги умерли, и они смогли пожениться. Как давно это произошло, неизвестно, но в начале повествования оба в расцвете лет. Супруги занимаются поместьем, обустраивают парк. Эдуард желает пригласить в замок своего друга, которому многим обязан и который может помочь им управлять имением. Этого друга называют капитаном, имя его не упоминается. Шарлотте бы сказать: «Отличная мысль! Конечно же, пригласи его, если хочешь», – однако она отвечает мужу: «Все нужно тщательно взвесить и обдумать со всех сторон». После долгих уговоров Шарлотта соглашается пригласить капитана, а заодно зовет в гости свою племянницу Оттилию. Гости прибывают. Оттилии восемнадцать лет, она скромна и красива. Капитан тоже хорош собой. Эдуарда и Оттилию влечет друг к другу; то же самое происходит с Шарлоттой и капитаном. Затем происходит странная вещь. Эдуард сохранил юношеские армейские дневники и решается переработать их и издать книгу. Оттилию просят их переписать. Эдуард читает ее рукопись и, к своему изумлению, вдруг замечает, что первые страницы написаны девичьим почерком Оттилии, а последние – словно его собственной рукой. «Ты любишь меня!» – восклицает он и заключает ее в объятия. Между тем Шарлотта и капитан уже поняли, что глубоко любят друг друга, и капитан видит только один выход – уехать из замка. Так он и делает. Шарлотта, уверившись в любви мужа к Оттилии, желает вернуть ее в пансион. Эдуард и слышать об этом не хочет и намерен сам уехать. Он обещает, пока Оттилия в замке, не видеться с ней и не писать ей писем. Эдуард переезжает в другое поместье. Через знакомого он передает письмо Шарлотте с просьбой о разводе, каковой в протестантской Германии получить нетрудно; после же он сможет жениться на Оттилии, а Шарлотта – выйти за капитана.

Посланец возвращается с известием, что Шарлотта беременна: Эдуард, уже будучи влюблен в Оттилию, как-то раз провел ночь с супругой. Казалось бы, известие должно взволновать барона – ведь, владея многими землями, он мог бы радоваться появлению наследника, и потом, когда-то он так любил Шарлотту. Естественнее всего, правильнее, честнее было бы вернуться в замок и вести себя так, как любой другой на его месте. Не тут-то было! По непонятной причине Эдуард решает, что у него теперь одна дорога – в армию, на войну, и пусть его там убьют. Рождается ребенок; к всеобщему удивлению, у него глаза Оттилии и черты капитана. Еще бы тут не удивиться! Мысль автора состоит в том, что в ночь зачатия Эдуарда снедала страсть к Оттилии, а Шарлотту – страсть к капитану, и потому получилось такое дитя. Полная бессмыслица.

И вот война выиграна. Эдуард возвращается туда, где жил раньше. К нему присоединяется капитан, и барон посылает его к Шарлотте за согласием на развод. В ожидании ответа он прогуливается по парку и встречает Оттилию, которая гуляет там же с сыном Шарлотты. Эдуард рассказывает ей о данном капитану поручении, и она обещает выйти за него замуж, если Шарлотта согласится на развод. Они расстаются, и Оттилия усаживается в лодку, чтобы плыть через озеро. В волнении она роняет весло, тянется за ним, а ребенок падает в воду и тонет. Все четверо – Эдуард с Оттилией и Шарлотта с капитаном – собираются в замке.

Шарлотта теперь, когда ее сын мертв, дает согласие на развод. Все как будто завершилось к всеобщему удовлетворению. Однако Оттилия не может простить себе гибели мальчика. Она считает ее наказанием за преступную любовь и отказывается выйти за Эдуарда. Девушка начинает странно себя вести: она не разговаривает, не ест и в конце концов умирает. Эдуард, не в силах пережить потерю, тоже умирает. С согласия Шарлотты его хоронят рядом с Оттилией.

Таков вкратце сюжет романа. Невероятным событиям, равно как и поступкам, там несть числа. Сильно портят роман и отступления. Гете еще в молодости привык надиктовывать рукопись – такая практика сгубила не одного выдающегося писателя, – и когда он отвлекался и начинал говорить на какую-нибудь тему, интересную для него, но не имеющую отношения к сюжету, остановиться уже не мог. Гете сильно увлекался садово-парковым искусством и в «Избирательном сродстве» невыносимо долго описывает, какие улучшения Шарлотта и капитан сделали в парке. Самое длинное отступление занимает много страниц между отъездом Эдуарда на войну и его возвращением. Люциана, дочь Шарлотты от первого брака, оставив пансион, живет почему-то не с матерью, а у двоюродной бабушки. Девушка просватана за молодого человека, и оба они в сопровождении целой толпы друзей и родственников прибывают к Шарлотте. Стоит зима, и вся компания то и дело ездит на санях или катается на коньках. Гости играют на разных музыкальных инструментах, поют, танцуют и декламируют стихи. Они устраивают «живые картины», и каждую Гете описывает с утомительными подробностями. Все это, конечно, не лишено интереса, поскольку дает читателю ясное представление о том, как в конце восемнадцатого века развлекались немецкие аристократы, чем занимались во время многонедельных визитов к своим благородным собратьям. Однако к повествованию это не имеет никакого отношения и потому попросту надоедает.

Персонажи, о которых идет речь, сами по себе неинтересны, и читателя не волнует, что с ними происходит. Индивидуальности в них не больше, чем в буквах алфавита, они лишь марионетки, которых автор дергает за веревочки, чтобы доказать какую-нибудь абстрактную теорию. Им недостает дыхания жизни. Профессор Робертсон очень верно подметил: «Они обязаны существованием не интуиции или воображению, но лишь резонерству». Фатальная ошибка писателя! Наибольший недостаток «Избирательного сродства» в самой его идее. Внезапная страсть, вспыхнувшая между Эдуардом и Оттилией и одновременно между Шарлоттой и капитаном, не то чтобы невероятна, но как-то надуманна, неестественна и всерьез не воспринимается. Такой сюжет годится скорее для комедии, а не для драмы. О положении этих четверых мог бы написать пьесу Мариво – легкую и изящную – или Шоу – остроумную и полную сарказма. Трагический исход романа не вызывает ни трепета, ни сочувствия.