6

Вильгельм наконец выздоравливает и, все еще желая стать актером, направляется вместе с Миньоной и арфистом с Гамбург, где его приятель Зерло управляет театром. В Гамбурге Вильгельм получает письмо от Вернера-младшего, из которого узнает о смерти отца.

Вернер предлагает Вильгельму вложить деньги в общее дело, которым бы тот управлял. Мейстер отказывается. Его ответное письмо вызывает у Вернера определенное беспокойство. Я процитирую наиболее важные места.

«Достичь полного развития самого себя, такого, каков я есть, – вот что с юных лет было моей целью, моей смутной мечтой. Не знаю, как в других странах, но в Германии только дворянину доступно некое всестороннее, я сказал бы, всецело личное развитие. Бюргер может приобрести заслуги и в лучшем случае образовать свой ум; но личность свою он утрачивает, как бы он ни исхищрялся. Дворянин, поскольку он общается со знатнейшими вельможами, сам усваивает вельможные манеры, а так как перед ним распахнуты все двери, манеры эти входят у него в плоть и кровь, а так как осанка и вся его персона отличают его при дворе и в армии, то немудрено, что он кичится ими и не скрывает этого. Своего рода величавая грация в обыденных делах, беспечное изящество в делах серьезных и важных вполне пристали ему, показывая, что он нигде и никогда не теряет равновесия. Он – лицо общественное, и чем лучше выработаны его жесты, чем звучнее голос, чем рассчитаннее и ровнее все его поведение, тем совершеннее он сам. Если же он одинаков с высшими и с низшими, с друзьями и родными, то упрекнуть его не в чем, и желать, чтобы он был другим, не приходится. Пускай он холоден, зато рассудителен; пускай неискренен, зато умен. Раз в любую минуту он способен владеть собой, значит, больше нечего от него и требовать, а все прочие способности, талант, богатство только лишь добавления».

Я опущу три абзаца. Далее в письме говорится: «А непреодолимо влечет меня именно к тому гармоническому развитию моих природных свойств, в котором мне отказано рождением. После того как мы с тобой расстались, я немалого добился путем телесных упражнений, в значительной степени поборол свою обычную застенчивость и умею держать себя с достаточным достоинством. Точно так же усовершенствовал я свой голос и свою речь и могу, не хвалясь, сказать, что встречаю одобрение в обществе. И наконец, не стану скрывать, что во мне день ото дня растет желание быть лицом общественным, действовать и преуспевать на широком поприще. Сюда относится тяготение мое к стихотворству и ко всему, с ним связанному, а также потребность развить свой ум и вкус, дабы, наслаждаясь тем, без чего я не могу обойтись, мало-помалу научиться находить хорошим лишь по-настоящему хорошее и прекрасным – по-настоящему прекрасное. Теперь ты видишь, что обрести все это для меня возможно только на театре и что единственно в этой стихии дано мне свободно вращаться и развиваться. На сцене человек образованный – такая же полноценная личность, как и представитель высшего класса; дух и тело при всяком труде должны идти нога в ногу, и здесь я так же могу и быть и казаться, как в любом другом месте».

Иными словами, посвящая себя сцене, бюргер, играющий роли великих и благородных особ, способен приобрести культуру и манеры, присущие знатным людям от рождения. Но это может означать и большее: поскольку мы существуем в мире, который есть лишь видимость реальности, для нас непостижимой, то нет разницы – играть ли роли на подмостках театра или же на сцене, которую мы столь нелепо называем настоящей жизнью.

Теперь у Вильгельма есть деньги, и он собирается вместе с Зерло ставить пьесы. Зерло неохотно соглашается нанять странствующую труппу, с которой раньше путешествовал Вильгельм. Филина тоже с ними. Именно тогда она и говорит Вильгельму слова, вошедшие как минимум в один сборник цитат: «А коли я люблю тебя, что тебе до того?» На это Вильгельму нечего ответить. Филина становится любовницей Зерло. Первая пьеса, которую партнеры намерены поставить, – «Гамлет», и Вильгельму предстоит сыграть самого принца. Юмор у Гете ближе к сарказму, чем к веселью; в юности у него было пристрастие к розыгрышам.

Описывая постановку «Гамлета», Гете создал сцену высокой комедии, хотя, вероятно, такой задачи себе не ставил.

Вот и генеральная репетиция. После нее Вильгельм уходит к себе, начинает раздеваться и вдруг, к своему изумлению, видит у кровати пару женских туфель, принадлежащих, видимо, Филине. Тут он обращает внимание на слегка сдвинутый полог и делает вывод, что за ним прячется Филина.

– Встаньте, Филина! – кричит он. – Что это значит? Куда девались ваша рассудительность и благопристойность? Вам хочется, чтобы завтра мы стали притчей для всего дома?

Тишина.

– Я не шучу, – продолжает он, – таким шалостям я не пособник.

Ни звука, ни движения. Он отдергивает полог, а кровать пуста! Вильгельму неприятно, что противная девчонка его одурачила.

На следующий вечер состоится премьера. Публика в восторге от игры Вильгельма. После спектакля актеры устраивают вечеринку. Потом Вильгельм отправляется к себе, раздевается, гасит свет и ложится в постель. Услышав какой-то шорох, резко садится. Его обнимают две нежные ручки, его осыпают страстными поцелуями, он чувствует прикосновение пышной груди, и у него не хватает решимости оттолкнуть незнакомку. Утром он оказывается в постели один и даже не знает, с кем делил ложе. Догадливый читатель, конечно, понимает, что это Филина. И она, по-видимому, разочаровалась в своих ожиданиях, ибо вскоре опять исчезает. Больше мы ее не увидим, но в конце книги узнаем о ее дальнейшей судьбе.

На предыдущих страницах упоминал Аврелию. Она актриса, сестра Зерло; в пьесе она исполняет роль Офелии. Ранее ее соблазнил местный дворянин Лотарио и бросил вместе с сыном по имени Феликс. Сердце Аврелии разбито, и она неизлечимо больна. На смертном одре она пишет письмо и берет с Вильгельма клятву отнести письмо ее обидчику. Жалостливый Вильгельм намерен сурово отчитать Лотарио за его скверный поступок и объяснить, что тот повинен в смерти несчастной девушки. Оставив Миньону и арфиста, Вильгельм отправляется в замок Лотарио. Арфист уже окончательно сошел с ума, и его отдали на попечение некоего доброго пастора.

Отношения между Вильгельмом и Зерло испортились. По настоянию Вильгельма они ставят не те пьесы, которые развлекают публику, а такие, которые облагораживают душу. Публика идет в театр все неохотнее, и Зерло не прочь избавиться от столь взыскательного партнера.

По дороге в замок Вильгельм репетирует обличительную речь, которую намерен произнести перед Лотарио. Вот он приходит в замок, и после проволочек его наконец проводят к хозяину. Вильгельм отдает ему письмо, и тот читает его в соседней комнате. Потом выходит и совершенно спокойно заявляет, что теперь ему некогда беседовать с Вильгельмом, и просит некоего аббата найти гостю комнату на ночь.

Дальше повествование становится все более запутанным и все менее правдоподобным. В начале одной из глав Гете высказывает мысль, что в романе в отличие от пьесы допустима игра случая. В его словах есть некоторая правда, но лишь некоторая – зависит от того, о какой пьесе и каком романе речь. В этой части «Вильгельма Мейстера» Гете идет на подтасовки. У него происходят самые невероятные вещи, самые неправдоподобные совпадения. Повествование, до сих пор реалистическое, теперь становится совершенно романтическим. Задача у Гете была, разумеется, непростая. Он желал показать, что Вильгельм получил всестороннее развитие – чего и добивался с самого начала, без связи с театром, – и, значит, переходит к более высокой форме искусства – жизни. Для воплощения замысла автор выбрал неудачный способ. Как раз в то время в Германии в моде было масонство; и сам Гете, и герцог, и многие придворные являлись масонами. Те, кого Вильгельм встретил в замке, – Лотарио, аббат и уже известный ему Ярно – все люди знатные – организовали тайное общество, цель которого – установить всеобщее братство. И для Вильгельма опять наступает время учения, учения не искусству, а жизни. И жизнь, которой он учится, имеет смысл, только если посвящена трудам на пользу человечества. Нельзя не признать, что вся затея с тайным обществом, его таинственной башней, обрядами и ритуалами отдает детством. И члены общества неубедительны: они бесконечно говорят, а их речи, хотя и поучительные, нередко утомляют. Оказывается, эти люди давно приметили Вильгельма и следили за его жизнью. Однако совершенно непонятно, почему молодые дворяне пожелали, чтобы к ним присоединился сын незнатного франкфуртского торговца.

На следующий день после прибытия Вильгельма Лотарио предстоит сразиться на дуэли. Он соблазнил и бросил замужнюю женщину, и ее супруг, желая отомстить за оскорбление, послал ему вызов. На дуэли Лотарио ранят, и Вильгельму приходится отложить дело, ради которого он прибыл. Он остается в замке. Но когда наконец он бросает Лотарио упреки в соблазнении Аврелии, тот отмахивается со словами, против которых возразить нечего: «Она не была привлекательна, когда увлекалась, а это величайшая беда, какая только может постигнуть женщину». Вильгельм умолкает, потом начинает укорять Лотарио, что тот бросил ребенка, Феликса. Лотарио отвечает, что если у Аврелии и был ребенок, то не от него. Вильгельм начинает понимать свою ошибку.

Лотарио провел много времени в Америке, затем, придя к выводу, что сумеет применить свои способности и на родине, вернулся в Германию. Его фраза «Здесь или нигде моя Америка!» стала крылатой. Ныне он занят управлением принадлежащих ему поместий. Лотарио следует принципу, в то время революционному, что трудящийся должен получать ту долю богатства, какую создает своим трудом. Лотарио пользуется всеобщей любовью, уважением и восхищением. Он приветлив с равными, добр к низшим, он радушен, вежлив, умен, человечен – у него все качества вождя. Думаю, Гете желал вывести портрет великого человека и безупречного дворянина; получился портрет просто богатого и знатного человека, разумно относящегося к своим обязанностям. Не знаю, правда, похвально ли то, что он такой неисправимый ловелас.

В замке живет любовница Лотарио, которая ему уже надоела, простая девушка по имени Лидия. Лотарио поручает Вильгельму отвезти ее к некоей Терезе. Тереза – молодая женщина, деловитая, очень практичная и прекрасная хозяйка. К тому же она хороша собой, и Вильгельм, хоть и мечтает еще о Прекрасной Амазонке, постепенно увлекается. Он проводит у Терезы несколько дней, и она рассказывает ему о своей жизни. Ранее Терезу просватали за Лотарио; тот, обнаружив, что не так давно имел любовную связь с ее матерью, в ужасе разорвал помолвку. Почему он так поступил – непонятно; подобные вещи происходят в самых лучших домах и препятствием к браку не считаются.

Вильгельм возвращается в замок, и ему предлагают привезти туда Миньону и маленького Феликса. Он едет за ними в Гамбург и окончательно порывает отношения с Зерло. Далее Вильгельм узнает, что Феликс не сын Аврелии, как он считал, а его собственный. Оказывается, когда он бросил Мариану, она была беременна, и умерла в родах.

По возвращении Вильгельма в замок происходят разнообразные удивительные события. Закончив обучаться искусству жизни, он становится членом тайного братства. Лотарио наследует состояние и намерен приобрести для всех членов братства земельные владения по соседству. Однако за этими владениями охотится некий торговец из Франкфурта, и Лотарио, желая как-то с ним договориться, приглашает его к себе. Тот является, и – удивительно! – оказывается, что это старый друг Вильгельма Вернер.

Вильгельм, глубоко потрясенный открытием, что Феликс – его сын, остро чувствует ответственность за него и желает, чтобы у мальчика была и мать. Он пишет Терезе и просит стать его женой. Он не влюблен, но глубоко ее уважает и уверен: она полюбит его сына, как своего собственного. В ожидании ответа Вильгельм решает навестить сестру Лотарио, Наталию, которая заботится о больной Миньоне. К его удивлению – но не к нашему, – оказывается, она и есть та самая Прекрасная Амазонка, девушка его грез. Вильгельму достаточно увидеть ее наяву, чтобы понять, как глубоко он ее любит. Наталия передает Вильгельму письмо от Терезы. Тереза приняла его предложение. Вильгельм, можно сказать, попал в переплет. К счастью, Лотарио узнает, что Тереза не дочь его бывшей любовницы, а незаконная дочь ее супруга, и значит, их союзу ничто не препятствует. Это освобождает Вильгельма от необходимости жениться и, как он уже благородно замыслил, подавить в себе страсть к Наталии.

В замке появляется новый персонаж – итальянский маркиз, путешествующий по Германии. Арфист тем временем выздоровел рассудком; он сбрил бороду и одевается, как подобает дворянину. Маркиз узнает в нем давно потерянного брата. Миньона, которая какое-то время болела, умерла, и тело ее забальзамировали. Маркиз по неким знакам на руке девочки понимает, что она – его племянница, плод кровосмесительной связи его брата арфиста – тогда монаха – с их сестрой. Арфист, узнав об этом, перерезает себе горло.

Появляется повеса Фридрих – оказывается, он младший брат Лотарио! Они с Филиной живут вместе, но с собой он ее не привез: она беременна и не желает выезжать. В довершение всего в замок прибывают граф и графиня, которых мы уже знаем, причем графиня – тоже сестра Лотарио!

В конце концов выясняется, что Наталия, Прекрасная Амазонка, отвечает Вильгельму взаимностью, и они готовятся к свадьбе. Для полноты картины Ярно объявляет о намерении жениться на Лидии, брошенной любовнице Лотарио!

Работая над романом, Гете посылал каждую книгу Шиллеру с просьбой высказать свое мнение. Удивительно, но Шиллер счел неправдоподобным только одно – что сразу три особы дворянского происхождения вступили в брак с простыми людьми.

Гете, видимо, считал, что привел повествование к удовлетворительному концу: в самом финале он заставляет Фридриха сказать Вильгельму: «Ты напоминаешь мне Саула, сына Кисова, который пошел искать ослиц отца своего и нашел царство». Комментаторы придают этим словам большое значение. Почему – не понимаю. На мой взгляд, Вильгельм не нашел ничего, кроме брака с аристократкой и хорошего приданого. Еще больше озадачивает меня допущение, которое герой слепо принимает: что реальная жизнь (в данном случае жизнь благородного земледельца, ибо Вильгельм явно намерен провести остаток жизни, управляя своим имением), несомненно, предпочтительнее жизни актера, поэта или ученого. По мне, очевидно, что лучшая жизнь – та, которая позволяет человеку применить качества и склонности, данные ему природой.

Мне жаль, что Гете не смог завершить роман на той же ноте, на какой начал. Вряд ли получилась бы великая книга, но уж точно очень хорошая и сравнимая с лучшими авантюрными романами.

Тем не менее, если в целом книга – Гете ее в конце концов опубликовал – и не удалась, она куда сильнее повлияла на развитие литературы, чем любой роман, хороший сам по себе. «Вильгельм Мейстер» породил целый жанр, так называемый Bildungsroman, в котором более или менее успешно работала целая череда немецких писателей. Самый яркий пример, конечно, «Волшебная гора» Томаса Манна. Я не знаю хорошего перевода для слова Bildungsroman; принятый перевод – «воспитательный роман», «роман воспитания» – кажется мне на редкость непривлекательным. В таких романах рассказывается о том, как молодой человек учится жизни. Ошибка считать, подобно некоторым, что это чисто немецкий продукт; в конце концов, «Дэвид Копперфилд» и «Пенденнис» – произведения того же типа, равно как и «Воспитание чувств». Они дают писателю возможность выразить свои взгляды на различные проблемы, с которыми люди сталкиваются в неразберихе жизни, и если он, позабыв, что философию лучше бы оставить философам, желает помудрствовать – почему бы и нет.

Данному жанру присуща любопытная особенность, и как ее объяснить, я не знаю. Состоит она в том, что герои перечисленных романов – от «Вильгельма Мейстера» до «Волшебной горы» – люди достаточно слабохарактерные и нас скорее раздражают, чем вызывают сочувствие.