Черный концлагерь

Люди, даже в самой Африке, редко отдают себе отчет, насколько она велика. Ее площадь — 30 млн кв. км, что больше территорий США, Западной Европы, Индии, Китая и Аргентины вместе взятых. Там живет около миллиарда человек, а будет жить гораздо больше, только в Африке продолжается взрывной рост населения.

У палеоантропологов есть мало сомнений, что именно Африка была колыбелью человечества. Именно в Африке, как установили генетики, обитали те мужчина и женщина — по понятной причине названные учеными Адам и Ева, — которые являются предками каждого из ныне живущих на планете.

Когда говорят об африканской цивилизации, обычно имеют в виду Древний Египет, основанный финикийцами Карфаген, арабский Магриб. При этом редко вспоминают многие другие существовавшие на континенте государственные образования. История народов, живущих южнее Сахары, известна гораздо хуже, что, в первую очередь, объясняется отсутствием письменности у большинства из них. Но Африка действительно не проявила себя как место возникновения большого количества государств. Одну из основных причин назвал политолог Джеффри Хербст: «Фундаментальная проблема для создателей государства в Африке — будь то колониальные короли, колониальные губернаторы или президенты в эпоху независимости — как распространять власть на негостеприимных территориях с относительно низкой плотностью населения»[999].

Значительная часть Африки мало пригодна или совсем не пригодна для жизни. Сахара — самая большая пустыня на планете, размером с США вместе с Аляской — одно из самых засушливых мест планеты. На тропики приходится лишь 8 % континента, тогда как 50 % его поверхности получают такое малое количество осадков, которое не позволяет заниматься земледелием. Климат, в котором отсутствуют зимы, создает исключительно благоприятные условия для размножения паразитов, что исключает и некоторые виды сельского хозяйства, прежде всего, в животноводстве: треть поверхности континента к югу от Сахары непригодна для выращивания скота из-за мухи цеце (особенно опасной для лошадей). Голод был главной отличительной особенностью африканской истории на протяжении веков.

В Африке мало рек, которые в принципе облегчают проецирование силы и создание государств. Не было и сухопутных путей: если вымощенные римлянами дороги использовались тысячу лет, то в Африке тропически ливни размывали любые дороги за несколько лет. Береговая линия протяженностью лишь в 30 тысяч км, вдвое меньше, чем у Азии. Она не изрезана, что означает отсутствие естественных бухт, необходимых для мореплавания[1000].

Похоже, что древнеегитетское государство возникло в IV тысячелетии до н. э. на автохтонной основе и лишь позднее культурно обособилось от остальной Африки, переплетя свою историю с судьбой Передней Азии и Средиземноморьем. Но к Западу от Египта уже с XIII–XII веков до нашей эры существовало государство гарамантов со столицей Гарама на территории современной Ливии. К Югу от Египта — на территории современного Судана — во II тысячелетии до н. э. сложилось государство Куш, в какой-то момент даже завоевавшее Египет и основавшее там XXV (Эфиопскую) династию. Кушанское государство с центром в Мэроэ просуществовало более тысячи лет и было уничтожено только в IV веке н. э. войсками Аксумского царства, возникшего в середине I тысячелетия до н. э. в северной части современной Эфиопии.

В VII–VIII веках н. э. Египет и вся Северная Африка были завоеваны арабами, вошли в состав арабского Халифата, а еще через восемьсот лет их поглотит Оттоманская империя. Но пустыни Сахеля представляли собой непреодолимые препятствия для завоевателей, причем даже для таких привычных к пескам, как арабы, которые так и не распространили свое влияние в глубь континента. Линия соприкосновения пустыни с ее кочевыми племенами и африканской саванны, где существовали оседлые племена и их государства, по которой прошла и границы между исламом и язычеством, превратилась в арену постоянной борьбы, не прекращающейся до настоящего времени.

Государства к югу от Сахары были далеки от их современного понимания, часто речь шла о признании власти и авторитета «большого вождя», определенных обычаев и норм сельскими общинами на большой территории, а не о наличии политических институтов или кодифицированного права. В Нубии в VII–XVI веках существовали христианские государства Донгола, Мукурра и Алоа, позднее сильно исламизированные. Центром культуры в Западном Судане стало государство Канем-Борну, возникшее в IX веке на северовосточном берегу озера Чад.

Ориентировочно с IX века нашей эры существовало мощное государство А у кер (Гана), владения которой простирались от Сенегала до среднего течения Нигера. В середине XIII века появилось государство Мали, ставшее на тот момент крупнейшим торговцем золотом. В XIV веке малийский правитель (манса) Мусса, отправившись в паломничество в Мекку в 1320 году, привел с собой караван из пятисот верблюдов, груженных золотом, и раздал его святилищам и знати, вызвав инфляцию в арабском мире[1001]. В XV–XVI веках вся средняя часть Нигера вошла в состав государства Сонгаи со столицей в Тимбукту, которое в 1591 году было уничтожено привлеченными его богатством марокканцами.

К появлению европейцев на территории Нигерии, населенной йоруба, существовали города-государства Иле-Ифе, Илорин, Ибодан; в южном течении Нигера — государство Бенин. В бассейне реки Конго — государства и родо-племенные объединения Конго, Лунда, Ндонго, Бушонго. В междуречье Замбези-Лимпопо имелось протогосударство Мономотапа. В Межозерье — Буганда (на юге современной Уганды), Уньоро, Руанда, Бурунди, Анколе, на Мадагаскаре — Имерина. На побережье Восточной Африки существовали города — Софала, Кильва, Ламу, Момбаса, Занзибар, — участвовавшие в морской торговле на Индийском океане. В конце XV века почти все народы Африки были знакомы с обработкой железа, за исключением бушменов Южной Африки, пигмеев из тропических лесов бассейнов рек Конго и Огове, а также жителей острова Фернандо-По, пользовавшихся еще каменными орудиями. Африка южнее Сахары в Средние века не произвела на свет великих цивилизаций и была далека от того чтобы рассматриваться как отдельная цивилизация. Но она вовсе не была и лесом с лазающими по деревьям дикарями, когда пришли европейцы.

Европейцы не спешили колонизировать континент, как Америку: не было критического количества готового для немедленного разграбления богатства, и климат не располагал к массовому переселению. Поэтому Африка на протяжении нескольких столетий была превращена, по словам возмущенных основоположников научного коммунизма Карла Маркса и Фридриха Энгельса, в «заповедное поле коммерческой охоты на чернокожих»[1002]. Первой работорговлю — уже в XV веке — начала Португалия. В XVII столетии к этому прибыльному бизнесу и уже к колонизации континента подключилась Великобритания, за ней Голландия, Франция, Дания, наконец, США. Интерес для работорговцев представляли молодые, сильные и сообразительные мужчины и женщины, способные перенести, помимо прочего, транспортировку — в забитых людьми, как сельдями, трюмах — через океан. Доплывали немногие.

Согласно данным официальной статистики стран, промышлявших работорговлей, всего до 1870–1880-х годов в Америку было доставлено 10 млн рабов из Африки, и еще 2 млн умерло по дороге. Но очевидно, что большая часть работорговли не носила официальный характер, и о подлинных цифрах можно только догадываться.

К XVIII веку уже все западное побережье Африки — от Сенегала до юга Анголы — превратилось в берег рабов. Европейцы сами не охотились за ними. Как правило, основывали форты на берегу, из которых вынуждали и заинтересовывали местных правителей поставлять соплеменников и военнопленных в виде выкупа или товара профессиональным работорговцам[1003]. Проданный в рабство рассматривался не как человек, а как собственность, сродни домашнему скоту. С экономической точки зрения дешевле было привоз ить новых рабов, чем позволять размножаться имеющимся: женщины в этом случае надолго выбывали бы из трудоспособного состояния, а детей надо было кормить много лет, прежде чем он могли работать на земле. По подсчетам известного американского борца за права чернокожего населения Уильяма Дюбуа, которые прозвучали на Версальской конференции в 1919 году, работорговля отняла у Африки около 100 млн человек, убитых во время азартной охоты за рабами, увезенных, погибших в пути.

Колониальное освоение остального континента было стремительным, заняв чуть более трех десятилетий в конце XIX века. Перезаряжающиеся винтовки и легкая артиллерия делали сопротивление африканцев занятием бессмысленным. «Поскольку преобладающие представления о «цивилизации» исключали неевропейцев, и обычные законы войны, как полагалось, к ним не применимы, европейские силы использовали такие практики, как уничтожение собственности и убийство пленных, что считали недопустимым между собой»[1004], — замечает Том Янг. Помогало и то, что одних африканцев можно было склонить к войне с другими, что облегчало завоевание континента руками и местных жителей тоже. Был только один удачный опыт сопротивления колонизаторам, когда в 1896 году император Абиссинии Менелик II разгромил при Адуэ итальянский экспедиционный корпус и даже заставил агрессора выплатить контрибуцию.

В 1876 году под колониальной властью находилось 10 % территории континента, а к 1900-му — 90 %, исключение составляли лишь Эфиопия и Либерия, которой покровительствовали США. Свою миссию, как это сформулировал премьер лорд Пальмерстон, имперские власти видели в том, чтобы «восстановить упавшие миры и поднять те, которые никогда не поднимались».

На практике это вылилось в массовое выселение коренных жителей с их земель. Массаев изгнали между 1904 и 1911 годами. В Южной Родезии колонизаторы заняли половину территории. Жители Южной и Восточной Африки были согнаны в «местные резервации» (native reserves), которые, как правило, оказывались на наименее пригодных к использованию землях. Аборигенов заставили платить налоги, для чего надо было производить товары на продажу, а не для собственного потребления. Миллионы погибли от голода в Восточной Африке в 1898–1900 годах, и в Западной Африке — в 1913–1914 годах. Колониальные власти вводили и принудительный труд, особенно на строительстве дорог и железных дорог. Железнодорожное полотно Конго-Браззавиль длиной в 450 км было построено трудами 120 тысяч подневольных африканцев, из которых половина погибла.

Борьба за передел колоний, которую затеяла Германия в начале ХХ века, стала одной (из многочисленных) причин развязывания Первой мировой войны. В ее годы все колониальные державы осуществляли принудительные мобилизации в армию своих подданных, в военных действиях в Европе и в самой Африке участвовали сотни тысяч жителей континента, многие из которых потом осели в метрополиях. Пребывание в одних окопах с европейцами перевернуло их представление о мире: оказывается, всесильный белый человек тоже смертен, он бывает труслив, корыстен, слаб! Моральное оправдание колониализма оказалось под большим вопросом.

На Парижскую мирную конференцию 1919 года прибыли и африканцы, которые приняли участие в прошедшем на ее полях Первом панафриканском конгрессе, где тон, правда, задавали афроамериканцы во главе с Уильямом Дюбуа. В столице Франции зазвучали слова о правах африканцев, о самоуправлении колоний, которые с энтузиазмом были поддержаны японцами (к ним тогда относились не намного лучше, чем к черным) и американцами, которых старые колониальные державы не подпускали к рынкам в своих владениях. Проводившиеся с тех пор панафриканские конгрессы сыграли заметную роль в формировании первого поколения африканских политиков. Свой вклад в расшатывание колониальной системы стал вносить и Коминтерн, рассматривавший антиколониальную борьбу как часть антиимпериалистической. Через московский Коммунистический университет трудящихся Востока прошли десятки африканских лидеров, включая, например, будущего первого президента Кении Джомо Кеньята.

Дело африканского освобождения подстегнула Вторая мировая война, потребовавшая еще большего, чем первая, напряжения всех ресурсов колоний воевавших стран. Чтобы обеспечить бесперебойную доставку в метрополии растущих объемов сырья и продовольствия, потребовалось ускоренное строительство а Африке дорог, портов, аэродромов, перерабатывающих предприятий. Политически процесс национального самоопределения был поддержан Атлантической хартией, в которой Франклин Рузвельт и Уинстон Черчилль в августе 1941 года провозгласили право народов самим решать свою судьбу. Строго говоря, заявление касалось колоний Германии и Японии, другие колонии восприняли это и на свой счет.

Во главе движения за деколонизацию шла выпестованная самими же колониальными властями национальная африканская интеллигенция. К плюсам колониализма, как и на других континентах, следует отнести образовательную систему, сначала, миссионерские, а затем и обычные школы, через которые прошли многие представители будущей африканской элиты. Некоторые из них заняли чиновничьи должности в колониальных администрациях, стали адвокатами и журналистами. Растущий африканский средний класс перенимал и многие нормы колонизаторов — язык, имена, моду, характер семейных отношений. К середине 1950-х годов в большинстве африканских стран сложились политические партии, бравшие на вооружение идеи африканского национализма.

Борьба против колониализма облегчалась тем обстоятельством, что метрополии были предельно ослаблены Второй мировой войной. Две поднимавшихся сверхдержавы — СССР и США — по разным причинам, но дружно выступали против колониализма. Созданная в 1945 году Организация Объединенных Наций стала важной трибуной для осуждения ужасов колониализма. В первое послевоенное десятилетие антиколониальные выступления в Африке еще жестоко подавлялись — восстание Мау Мау в Кении, волнения во Французском Камеруне, забастовки в Нигерии или на Юге Африки. В 1957 году британцы создали первый прецедент, предоставив независимость своей самой развитой колонии — Золотому Берегу, переименованному в Гану, которую возглавил выпускник местного педагогического колледжа Кваме Нкрума. 1960-й отмечался как год Африки. Тогда сразу 17 колоний обрели независимость, а ООН приняла Декларацию о предоставлении независимости колониальным странам и народам.

Там, где европейцы вообще никак не готовились к деколонизации (что было особенно характерно для владений Испании, Португалии, Бельгии), они вынуждены были под угрозой смерти полностью очистить свои колонии, которые превратились в арены длительных кровопролитных конфликтов (Ангола, Гвинея-Бисау, Демократическая Республика Конго, Западная Сахара, Мозамбик).

Обретшие независимость африканские страны оказались в положении наследников миллионера, обнаруживших по вскрытии завещания, что унаследовали долгов на миллионы. Ни собственной экономической базы, ни кадров, ни инфраструктуры, ни здравоохранения, ни системы образования, ни международных связей. Многие народы оказались сознательно разделенными уходившими колонизаторами сразу между несколькими странами. Например, Сомали — между Сомали, Джибути, Эфиопией и Кенией. А заклятые враги обнаруживали себя в границах одного государства. Так, хауса и фулани должны были строить независимую Нигерию вместе с традиционными противниками йоруба и ибо (которые, впрочем, и между собой не ладили). Остается только удивляться малому количеству межстрановых конфликтов в последующие годы.

Впрочем, ряд новых режимов не останавливался перед уничтожением собственного населения — по расовом у, религиозному, классовому и другим признакам. Наиболее, пожалуй, знаменитой стала Центрально-Африканская Республика, которую ее президент Жан-Бедель Бокасса провозгласил империей, а себя — королем. Для церемонии коронации во Франции была заказана бриллиантовая корона, золотой трон в форме орла, шестиметровая бархатная мантия, подбитая горностаем, старинная карета с лошадьми и т. д. Не менее интересными были Уганда при Иди Амине; «идеальное социалистическое государство» Гвинея при Секу Туре; Экваториальная Гвинея Масиаса Нгемы, который побил рекорд камбоджийских красных кхмеров, уничтожив треть подданных и заставив еще треть эмигрировать.

Во всех внешне демократических республиках режим личной власти был налицо. Президент Кот д’Ивуара Феликс Уфуэ-Буаньи превратил родную деревню Ямусукро в большой город и перенес туда столицу государства. Улицы ганских городов пестрили лозунгами: «Нкрума — новый мессия», «Нкрума никогда не умрет», был создан институт по изучению нкрумаизма. Президент Ганы очень удивится, когда в 1966 году его свергнут в результате военного переворота. Впрочем, политическое долгожительство тоже было в порядке вещей. Леопольд Седар Сенгор правил в Сенегале 20 лет, Ньерере был у власти 21 год, Уфуэ-Буаньи — 33 года.

В независимой ЮАР продолжала действовать система апартеида, при которой черное население было лишено большинства гражданских прав. Белое меньшинство сохранило свое господство в Родезии, где образцовые фермерские хозяйства поддерживали процветающую экономику и кормили окрестные страны.

С момента обретения независимости и вплоть до 1991 года ни в одной из африканских стран ни разу не произошло смены власти в результате выборов. После этого, когда следование демократическим принципам стало считаться хорошим тоном, смены правительств начали происходить. Однако избранные режимы продолжали управляться во многом теми же методами, что и однопартийные, а результаты выборов повсеместно искажались и фальсифицировались. «Подозревая заговоры, которые могут ее свергнуть, элита заполняет стратегические позиции в полиции и армии лично лояльными родственниками и соплеменниками. Экономические реформы, которые могут сократить государственный контроль и нехватку ресурсов, отвергаются, потому что контроль является источником ренты, получаемой правящими элитами. Поскольку политическое поражение может означать ссылку, заключение в тюрьму, голод и конфискацию всей собственности и богатства, правящие элиты отказываются ограничивать политическую власть или делиться ею. А те, кто лишен власти, прибегает к насилию, восстаниям, гражданской войне»[1005]. Демократией все это можно называть с очень большой натяжкой.