Долларовая монополька

Экономическая модель США характеризуется сравнительно низкой степенью вовлеченности государства в перераспределение ВВП. Уровень налогообложения и государственных доходов в США меньше, чем в развитых странах Европы, и составляет примерно 30 % ВВП, тогда как во многих европейских государствах — 45–50 % ВВП. В налоговой системе основной упор сделан на подоходные налоги, а косвенные налоги, в частности НДС, применяются меньше. Это — одна из причин высокого уровня частного потребления в США.

Уровень государственных расходов в Соединенных Штатах также весьма низок — примерно 35 % ВВП (правда, в годы кризиса они вырастали до 43 % ВВП). В структуре бюджетных расходов велики затраты на традиционные силовые функции, доходящие до 6 % ВВП, втрое больше, чем в Евросюзе. А расходы на социальное обеспечение, здравоохранение и образование, напротив меньше — 15 % в США и 30 % в странах ЕС. Крупнейшими защищенными статьями бюджета являются четыре ключевые госпрограммы: социальное обеспечение, в рамках которой выплачиваются пенсии, а также пособия вдовам, сиротам и инвалидам; Медикейд, предоставляющую медицинскую обслуживание малоимущим слоям населения; «Медикэр», финансирующая услуги здравоохранения для пенсионеров и инвалидов, а также «Помощь малоимущим» (Welfare). В целом на долю защищенных статей приходилось 56 % федеральных расходов, а на долю дискретных — только 38 %. Еще 6 % составляли процентные платежи.

Из-за переноса индустриальных мощностей в другие страны США потеряли за 10 лет 5,6 млн рабочих мест, и их доля в мировом промышленном производстве сократилась с 27 до 19 %, тогда как доля КНР выросла с 7 % до 19,7 %. Внутри страны концентрируются высокотехнологичные производства — авиакосмическая, медицинская, военная, телекоммуникационная, компьютерная, фармацевтическая.

В 2014 году США, как в 1990-е, опережали другие развитые страны по росту ВВП — до 4 % в последние два квартала по сравнению с 1,8 % для ОЭСР[335]. Но любопытен феномен последних лет: в США наибольший прирост демонстрировали традиционные отрасли экономики и те штаты, которые производят нефть и газ. Как отмечают американские аналитики, «большие победители в современной экономике — «материальные парни» — люди, которые выращивают зерно, бурят нефть и прокладывают трубопроводы»[336].

Прежде всего, следует отметить так называемую «сланцевую революцию» — резкое увеличение добычи сланцевого газа и нефти. В 2000 году на него приходилось только 2 % газоснабжения в США, в 2012 году — 37 %, а через два десятилетия эта цифра достигнет 65 %. Уже разведанные в США запасы позволят поддерживать современный уровень потребления газа на протяжении более чем ста лет[337]. Развитие сланцевых технологий позволило США еще в 2013 году стать крупнейшей газодобывающей страной в мире, а в первом полугодии 2014 года выйти в мировые лидеры и по добыче нефти — 11,5 млн баррелей в сутки. Падение цен на нефть имело двоякое последствие для американской экономики. С одной стороны, подешевевшее топливо оживило предпринимательскую и потребительскую активность. С другой, началось сокращение бурения новых скважин сланцевого газа, добыча которого становилась нерентабельной[338].

США — второй экспортер в мире (после Китая), по итогам 2013 года объем экспорта товаров и услуг превысил 2,3 трлн долл[339]. По темпам прироста в структуре американской внешней торговли лидируют также энергоносители — бензин, керосин, дизельное топливо, а также уголь (годовой прирост на 114 % в 2013–2014 годах), за которыми следуют нефть и газ (рост на 68,3 %). В среднем прирост по сырьевым товарам составил 32,7 %. И, напротив, доля США в общемировом экспорте промышленных товаров с 2001 по 2014 год снизилась с 19 до 11 % (Евросоюза с 22 до 20 %, тогда как доля Китая выросла с 7 до 21 %). Так что, вопреки установке Обамы, США увеличивают не высокотехнологический, а сырьевой экспорт[340].

Конкурентным преимуществом США является научно-технологическое лидерство. В 2010 году на долю США приходилось 34,4 % мировых расходов на научные исследования (Япония и Китай — по 12,3 %, весь Европейский союз — 23,3 %, Россия — 1,9 %). Из девяти важнейших технологий — композитные материалы и нанотехнологии, сельскохозяйственные, медицинские, энергетические, компьютерные, информационные, авиакосмические и автомобильные технологии — США занимают первую позицию в восьми областях (исключение — автомобили, которые лучше в Германии и Японии).

Самый мощный инструмент экономической политики США — доллар, который на протяжении почти 90 лет является основным, и 70 лет — практически монопольным платежным средством, инструментом накопления и кредита. Курс доллара вообще не волнует ФРС при проведении денежной политики. Долларом можно расплатиться в любой точке мира. Ими оплачивают экспортируемые из США товары. Очень хороший американский товар, с которого получается едва ли не наибольшая чистая прибыль, — бумажные доллары (они стоят казначейству не больше цены бумаги и печати), 60 % которых обращаются за пределами Соединенных Штатов. Их было бы еще больше, если бы не купюры в 500 евро, которые более популярны среди наркоторговцев, контрабандистов и других представителей международного преступного мира[341]. Удельный вес доллара в международных расчетах составлял 86 %, в международных резервах — 64 %, в иностранных банкнотах, обращающихся за рубежом, — 65 %, в хранящихся долговых обязательствах — 46 %[342]. Вместе с тем с появлением евро относительное место доллара уменьшилось, в этом же направлении действует растущий интерес к юаню.

С 1980-х годов Соединенные Штаты потребляют больше, чем производят, все глубже залезая в долг. Государственный долг США колоссален, он превышает размеры ВВП (как и совокупный размер долгов домохозяйств). Однако преимущество мировой роли доллара помогало покрывать дефициты федерального бюджета посредством «количественного смягчения», выпуска облигаций федерального правительства без угрозы для стабильности финансовой системы США. Имеет значение и то, что рынок ценных бумаг по размерам денежных активов значительно превосходит банковский сектор. Граждане, американские финансовые институты, иностранные центральные банки и компании бесперебойно поглощали выпуски американских государственных облигаций, которые рассматриваются как безрисковые активы, наличие которых обязательно в инвестиционных портфелях. Примечательно, что дело редко доходит до погашения этих обязательств. В отсутствие других привлекательных сфер приложения спрос на казначейские обязательства по-прежнему велик, и это позволяет заменять облигации, которым наступил срок погашения, новыми выпусками.

Даже тот факт, что рейтинговые агентства «Мудиз» и «Стэндэрд энд Пурс» в августе 2011 года впервые в истории понизили кредитный рейтинг США в связи с политическими рисками, не отразился на покупках облигаций американского казначейства иностранными кредиторами. Страны, располагающие избытком капитала, не имеют реальной альтернативы американскому инвестиционному рынку. В 2015 году Китай перестал быть главным держателем американского долга и с 1,223 трлн долл. уступил первенство Японии (1,224 трлн). Россия, резко сокращавшая эту позицию — со 164,9 млрд в 2013 году до 69,6 млрд, являлась двадцатым в мире держателем долга[343].

США по-прежнему опережают другие страны по капитализации рынка. В 10.10 утра 25 августа 2014 года индекс Standard&Poors-500 впервые в истории перевалил за отметку 2000, а общая капитализация эмитировавших акции компаний достигла 66 трлн долл. Индекс утроился с марта 2009 года, рынок рос на протяжении 65 месяцев. Впрочем, на фоне безграничного биржевого оптимизма зазвучали голоса, предупреждающие о возможности образования нового пузыря[344]. С началом войны с ИГИЛ в Ираке индекс вновь опустился ниже 2 тысяч.

Бюджет, предложенный Обамой на 2016 год (если республиканский конгресс его примет), исходит из повышения налогов, увеличения расходов, а также продолжения бюджетных дефицитов, превышающих 75 % ВВП, на ближайшее десятилетие. Американская экономика остается слабо глобализированной — экспорт товаров и услуг составляет только 14 % от ВВП, тогда как в ЕС — 26 %[345].

Огромным и во многом неподконтрольным остается рынок деривативов, связанный с процентными и валютными операциями, а также сделками с акциями, товарными контрактами, с банковскими кредитами. В середине 2008 года общий объем операций с деривативами на внебиржевом рынке, где происходит подавляющая часть этих сделок, достиг 672 трлн долл. (!). Под влиянием кризиса к середине 2010 года он сократился до 582 трлн долл., а затем снова стал расти. Компании в 2012–2013 годах получали рекордные прибыли, но не спешили их инвестировать, значительная их часть оседала на зарубежных счетах, уходя от налогообложения в США. 60 крупнейших американских компаний на конец 2012 года имели на заграничных счетах 1,3 трлн долл., выведя 40 % прибыли из-под налогов[346]. А в последнем квартале 2014 года прибыли корпораций упали на 1,6 % и были на 6,4 % ниже, чем годом ранее.

Серьезным источником опасений для американской элиты выступает деградация инфраструктуры. «Если Китай строит новые аэропорты и дороги, Европа, Япония, а теперь и Китай могут похвастаться высокоскоростными поездами, американские аналоги намертво застряли в ХХ веке, — сетует Збигнев Бжезинский. — Только на Китай приходится 5000 км железнодорожного полотна для сверхскоростных пассажирских экспрессов — в США нет ни одного. Аэропорты Пекина и Шанхая по эффективности и элегантности на десятилетия опережают свои эквиваленты в Вашингтоне и Нью-Йорке, которые все более унизительно отдают третьим миром»[347]. Крупные аварии на транспорте, как та, что в мае 2015 стряслась с поездом компании «Амтрэк» под Филадельфией, становятся все более частыми[348].

Быстро растет неравенство по расовой линии. Доход средней черной семьи с 2000 года снизился с 64 до 58 % от дохода белой семьи (у афроамериканской семьи 33 тысячи долл. в год, у белой — 55 тысяч). По накопленному богатству афроамериканская семья отставала от белой в 2005 году в 11 раз, в 2009-м — после того, как лопнул ипотечный пузырь, — в 20 раз. В 1960-е годы били тревогу по поводу того, что 25 % черных детей рождаются вне семьи. Сегодня этот показатель — 72 % (для белых — 29 %), причем почти всегда речь идет о действительно одиноких матерях. Школы для афроамериканцев недофинансированы, 17-летний школьник из негритянской семьи читает и считает, как 13-летний белый. 45 % белых в возрасте от 18 до 24 лет учатся в колледже и 36 % черных. Безработица среди афроамериканцев — 15 %, вдвое выше чем среди белых.

Правоохранительная система предвзята в отношении черных, что хорошо видно на примере города Фергюсона, где в 2014 году произошли серьезные волнения на расовой почве. К 30–34 годам каждый десятый афроамериканец оказывается за решеткой (37 % всего населения тюрем), а среди белых один из 61[349]. «Соединенные Штаты серьезно изменились после Акта о гражданских правах, — уверен социолог из Университета Калифорнии Джон Скрентни. — Но мы, американцы, все еще очень далеки от того дня, когда раса перестанет играть роль в обществе»[350].

Соединенные Штаты на протяжении всей своей истории были образцовым «плавильным котлом», в котором в единую американскую нацию успешно переплавлялись выходцы из разных стран и культур. Но с конца ХХ века активно заговорили о «культурной и политической фрагментации», «эрозии национальной идентичности». По мнению Хантингтона, это имело четыре следствия: «популярность доктрины мультикультурализма и разнообразия в группах элиты и специальных интересов, которые поставили расовые, этнические, половые и другие идентичности над национальной идентичностью; слабость или отсутствие факторов, которые раньше способствовали ассимиляции иммигрантов, при усилении тенденции среди иммигрантов сохранять двойные лояльности, идентичность, гражданство; доминирование среди иммигрантов, особенно из Мексики, говорящих на одном языке, не английском (феномен, беспрецедентный для американской истории), что усиливает тенденцию к испанизации и превращению Америки в билингвальное, бикультурное общество; денационализация важных сегментов американской элиты и растущий разрыв между ее космополитическими и транснациональными установками и все еще сильно националистическими и патриотическими ценностями американского народа»[351].

Соединенные Штаты располагают существенным демографическим дивидендом, преимущественно за счет иммиграции. Вместе с тем кризис оказал воздействие и на демографическую ситуацию: в последние годы темпы прироста населения падали из-за безработицы в цветных семьях, решений молодежи подождать со вступлением в брак или заведением ребенка. В 2010 году количество родившихся по сравнению с предыдущим годом сократилось на 124 тысячи, в 2011-м — еще на 46 тысяч. Сегодня уровень фертильности в США составляет 1,9, что меньше, чем, скажем, во Франции или Великобритании[352].

Не все блестяще в образовательной системе. По уровню среднего образования Соединенные Штаты не входят даже в первую двадцатку наиболее успешных стран, уступая Польше и Эстонии. Однако по университетскому образованию Америка пока не имеет себе равных. Фарид Закария пишет: «Высшее образование — лучшая промышленность Америки… Имея 5 процентов от населения Земли, Соединенные Штаты полностью доминируют в области высшего образования, обладая либо 42, либо 68 процентами университетов, входящих в пятьдесят лучших вузов мира (в зависимости от того, каким рейтингом вы пользуетесь). Ни в какой другой сфере преимущество Америки не является столь подавляющим»[353]. На сферу образования тратится 7 % ВВП, доля лиц с высшим образованием в составе рабочей силы — 30 %, среднее число лет обучения американцев — около 13[354]. Поставлена задача к 2020 году иметь самый высокий в мире процент выпускников с высшим образованием (сейчас США пятые в 43 % — после России, Канады, Японии и Израиля), подготовить 100 тысяч учителей по естественным наукам, технологическим, инженерным и математическим дисциплинам. Впрочем, по оценкам экспертов, в США существуют 125 университетов, которые «способны обеспечить значительную часть важнейших фундаментальных знаний и практических исследовательских открытий, которые создаются в мире»[355].

США — абсолютный лидер по совокупным расходам на здравоохранение (около 18 % ВВП, в сравнении с 11 % в среднем по странам ОЭСР). Однако лишь 29 % американцев имеют обязательную государственную страховку, это — наименьший показатель среди всех стран ОЭСР, а 16,7 % населения США не имеют никакой медицинской страховки (а среди лиц, не имеющих гражданства — 46 %).

Констатируя социально-экономические проблемы США, следует в то же время подчеркнуть, что экономика США все еще составляет примерно пятую часть мирового ВВП, только на потребление американских граждан приходится более 15 % ВВП планеты. Реальный (внедряемый) научно-технический прогресс мира во многом сконцентрирован в Соединенных Штатах. Тезис о крахе доллара пока не имеет под собой оснований: США не «печатают деньги», а продают ценные бумаги, которые экономические агенты других стран покупают добровольно. Долговые проблемы США менее остры, чем в странах ЕС и Японии.