Нормы и практика общения с зэка

Нормы и практика общения с зэка

Про пытки, избиения и прочие тюремные аттракционы писали в советское, но совсем уже не сталинское время, многие. Теперь время не только не сталинское, но и не советское, а ничего не изменилось. Несмотря на гуманные нормы и правила, людей продолжают бить.

Да и вряд ли можно заставить прапорщика с образованием в семь классов, или начальника отряда максимум с десятью, одуревших от своей сволочной работы и постоянной нищеты, говорить зэку «Вы» и не смотреть на него, как на кусок грязи. Отсюда и соответствующее обращение с контингентом.

Вот выдержки из хроники только одного, 1992 года и только тех событий, информация о которых просочилась в СМИ в виде писем зэков и их родственников. Напомним, репрессии 1992 года стали следствием августа 1991-го, когда зэки, надеясь на лучшее, приняли сторону Ельцина, а администрация учреждений поддержала ГКЧП.

В это время Россия взяла на себя обязательства соблюдать принятые ООН «Минимальные стандартные правила обращения с заключёнными» и другие подобные международные придумки. Она вроде бы согласилась с остальным миром, что права человека всё же лучше соблюдать (или хотя бы принять их к сведению), что вызвало бурный всплеск обращений зэков в правоохранительные, правозащитные и прочие, в том числе международные органы и организации.

Вслед за этим происходят следующие события.

Сыктывкар, СИЗО-1. Октябрь 1991 года – семидневная голодовка заключённых. Январь 1992 – пятидневная голодовка против произвола администрации и условий содержания в СИЗО (надзиратели используют дубинки, плохое питание). Обращения заключённых к прокурору по надзору не дают результатов.

Приморье, ИТК-20. С декабря 1991 года идёт забастовка осуждённых. Администрация колонии заявила, что им пришла телеграмма за подписью председателя Комитета по правам человека С.А. Ковалёва с просьбой прервать забастовку. Известно, что такой телеграммы Ковалёв не посылал, это была очередная ложь работников МВД.

Кировская область, ИТК-1. В феврале 1992 – общая голодовка заключённых, находящихся в штрафном изоляторе и в камерах ПКТ в связи с избиением работниками администрации заключённых Шахова и Храпова. Избитых обвинили в сопротивлении администрации и отправили в другие колонии.

С февраля 1992 года возобновились массовые выступления в центральных СИЗО: в питерских «Крестах», в московских «Бутырке», Краснопресненской пересылке, в «Матросской тишине» и в Волоколамском СИЗО. Во время столкновений и эксцессов администрация применила силу, есть пострадавшие и жертвы.

Приморье, ИТК-47, тубзона. В апреле 1992 начальник колонии подполковник Солянник ввёл карантин: запрещены письма, свидания с родственниками, посылки, передачи, отоваривание в ларьке. Заключённые отправили жалобы Генпрокурору, в Комитет по правам человека, в общественные организации и СМИ с просьбой защитить гражданские и человеческие права больных заключённых. По их словам, вся эта акция (карантин) была затеяна с целью спровоцировать видимость массовых беспорядков и ввести в зону ОМОН. Массовых беспорядков не получилось, но ОМОН ввели и заключённых избили.

Свердловская область, г. Невьянск, ИТК-46. 23 апреля 1992 – массовое избиение заключённых солдатами спецназа.

Свердловская область, Тавдинский район, поселок Азанка, ИТК И-299-2/1. Избиение 7 мая 1992 года заключённых в ШИЗО и ПКТ солдатами спецназа в присутствии работников администрации лагеря, включая заместителя начальника лагеря по оперативно-режимной работе подполковника Пряхина. В избиениях участвовал инспектор режимной части капитан Калашников. Заключённый Сидоренко (65 лет, инвалид второй группы) после ударов пистолетом по голове доставлен в больничную зону колонии в тяжёлом состоянии.

Самарская область, ИТК-13. 18 мая 1992 года вся зона не вышла на работу в знак протеста против условий содержания. Администрация ввела в зону солдат спецназа, заключённые подвергнуты избиениям. 23 мая посадили в изолятор, а затем увезли из лагеря 22 человека из числа заключённых.

Брянск, ИТК-1. В мае 1992 работниками администрации беспричинно зверски избиты заключённые, находящиеся в медчасти.

Приморье, ИТК-22. 28—30 мая 1992 года – массовое избиение заключённых, находящихся в ШИЗО и ПКТ.

Оренбургская область, г. Орск, учреждение СТ-2. Перед 1 мая 1992 администрация провела массовые избиения заключённых. С 29 июня вся СТ-2 находилась на голодовке, требуя улучшения условий содержания.

Приморье. С 18 по 25 июня 1992 ежедневные массовые избиения заключённых в ИТК-47. 18 июня солдаты спецназа забили до смерти заключённого Сергея Куликова. Заявлений и жалоб из Приморья, рассказывающих об апрельских и июньских избиениях, получено более трехсот. Там же, в ИТК-27, работники администрации 9 июня 1992 избивали заключённых.

Иркутская область, г. Братск. С 3 по 19 июня 1992 – массовые избиения заключённых в СИЗО-5. Из письма подследственных: «16 июня после зверских избиений у сокамерников на глазах был убит молодой парень, находящийся под следствием, Леонидов Юрий Михайлович, 1965 года рождения. В избиении принимали участие оперуполномоченный СИЗО-5 Шитюк и оперуполномоченный Братскогоо РОВД Дубинин, которые и по сей день работают на прежних местах. В данное время с 19 июня тюрьма вынуждена объявить массовую голодовку, чтобы предотвратить этот разгулявшийся со стороны администрации СИЗО и ОМОНа безнаказанный беспредел по отношению к заключённым (132 подписи). Очевидцы убийства 16.06.92 (16 подписей)». Аналогичные события происходят по всей Иркутской области, что отражено в пришедших письмах.

Оренбург, СИЗО-1. В июле 1992 от избиения скончались Попов В. и Кривошеев С. В результате – длительная голодовка всех заключённых и опять избиения.

В общем, массовые избиения заключённых проходили в большинстве регионов Российской Федерации до конца 1992 года. После этого (возможно, для поощрения столь отличившихся отрядов) был издан приказ МВД РФ от 14 декабря 1992 г. № 454 «О мерах по совершенствованию деятельности отрядов специального назначения системы исполнения наказаний МВД России»:

«Деятельность отрядов специального назначения системы исполнения наказаний МВД России во многом способствует обеспечению установленного режима отбывания наказания, задержанию и обезвреживанию вооружённых преступников, освобождению лиц, захваченных в качестве заложников.

Вместе с тем в условиях осложнения обстановки в местах лишения свободы некоторые руководители МВД, ГУВД, УВД, УЛИТУ недоооценивают роль и значение отрядов специального назначения, не принимают необходимых мер по совершенствованию их деятельности и повышению боеготовности.

В большинстве Служб по исправительным делам и социальной реабилитации МВД, ГУВД, УВД, УЛИТУ не решены вопросы размещения и бытового устройства личного состава отрядов. Обеспеченность вооружением, специальными средствами, автотранспортом, вещевым имуществом остается на низком уровне.

Серьёзные недостатки отмечаются в подборе и обучении личного состава. Из-за отсутствия учебной и материально-технической базы не в полном объеме осваивается программа служебной и боевой подготовки. В целях дальнейшего совершенствования повышения эффективности оперативно-служебной деятельности отрядов специального назначения…» – и далее предлагалось вооружить, разместить, финансировать.

Нам важен следующий пассаж:

«Осуществить необходимые мероприятия, направленные на улучшение работы по подбору кадров отрядов специального назначения, обеспечить своевременное направление принятых на службу сотрудников на сборы первоначальной подготовки, закрепить за ними опытных наставников.

В целях выполнения программы по служебной и боевой подготовке использовать по согласованию с соответствующими начальниками (командирами) спортивные базы и возможности учебных заведений, воинских частей и подразделений внутренних войск МВД России.

…Внести предложения в органы исполнительной власти республик, краёв, областей, автономных образований, городов Российской Федерации о выделении для отрядов специального назначения служебных помещений, земельных участков и ассигнований для строительства городков постоянной дислокации, создания учебной базы.

…НИИ… Академии… ГУИН… ГУЛИТУ[17]… МВД России… направить по заявкам МВД, ГУВД, УВД, УЛИТУ и Дубравного УИД учебно-методическое пособие, видеофильм по тематике пресечения в ИТУ и СИЗО групповых неповиновений, хулиганских действий, массовых беспорядков, а также обезвреживания вооружённых лиц, совершивших преступлений».

О «подборе кадров» позже скажем особо, а что касается тренировок на спортивных базах, то такими «базами» стали для бойцов-удальцов российские колонии, а куклами для тренировок – заключённые. «Новая газета» процитировала как-то письмо одного начальника: «Ну, а где же им ещё тренироваться?» – наивно вопрошал начальник.

Чтобы не повторять многих и многих авторов, исследовавших этот вопрос, приведём названия статей в газетах:

«Зоны смертельного ужаса…»; «Сегодняшний ГУЛАГ – грядущая катастрофа России»; «Мы не груши для битья спецназа» – Новая газета. «Обреченные на бунт» – Московский комсомолец. «Кровавая баня в «придворной» зоне» – Комсомольская правда.

Михаил Ш. (Пермская обл., Чердынский р-н, пос. Ныроб, учр. Ш-320, ЕПКТ), пишет нам:

«Так уж сложилось, что полтора года назад я попал в молох ментовского произвола и до сих пор эта война не утихает. В данное время мне опять сварганили, внаглую сфабриковали постановление на 12 месяцев ЕПКТ. Но перед этим дважды подвергнули избиению. Причина простая, не могу превратиться в бессловесную скотину и требую соблюдения законов и прав человека.

Многие мне говорят, что я самоубийца, связавшись с ними. Но я так не считаю! Кто-то должен бороться за свои, пусть и ограниченные права. Одно плохо, что не нахожу понимания в местной прокуратуре. Увы, создаётся впечатление, что местные прокуроры связаны и морально, и материально с администрацией лагеря. Когда я подал им жалобу по поводу моего избиения, при их обходе – меня попросту упрятали в ПКТ. Ход делу не дали, хотя я требую возбуждения уголовного дела и судебного разбирательства. Пусть это прецедент, но он должен произойти в этом печально известном Ныробском управлении.

Вы себе представить не можете, как мне трудно; если уж сам прокурор рассуждает, что в каждом лагере и каждой камере «свои законы», то чего же ждать от полуграмотных пинкертонов и опричников? А где же главный Закон, который писан и обязателен для всех?

Я обращаюсь за поддержкой ко всем банкирам, предпринимателям, журналистам, потому что ВСЕМ стоит задуматься, как живут в российских тюрьмах, как соблюдаются права заключённых. Ведь в нашей непредсказуемой стране любое политическое колебание, любой крен может повлечь какую угодно кампанию по борьбе с чем-либо, и многие даже честные граждане могут оказаться в застенках, не все же успеют уехать за границу! И тогда уже поздно будет думать: А почему такой произвол? Потому что промолчали СЕЙЧАС».

До 1992 года ввод войск в зону был событием чрезвычайным. Для такой акции необходимо было не меньше, как разрешение Москвы. Но когда местные власти унесли «столько суверенитета, сколько смогли» (Б.Н. Ельцин), то прежде всего утащили они из Центра право на насилие. Теперь каждый губернатор – сам себе бог, царь и воинский начальник. Разумеется, ему надо где-нибудь тренировать свои «войска». Заключённые колоний – не его люди, они в подвластьи Федерального центра, отчего же их не побить?

С 1992 года расползание права на насилие в органах внутренних дел приобрело катастрофические размеры. Как никого уже не удивляет, что имеющие хоть минимальную власть воруют, так же не удивляет, что – бьют.

И сегодня, через десять лет после событий 1992 года, положение не улучшилось. Может, меньше стало убийств, а бьют еще интенсивнее.

Бьют при задержании, бьют на допросах, бьют в колониях. Бьёт спецназ, бьют милиционеры, следователи, охранники. Бьют и рядовые необученные, и младший начальствующий состав, и офицеры.

Вячеслав Геннадьевич И., 1971 года рождения (Московская обл., г. Серпухов, ул. Калужская, СИЗО-49/3):

«За что я нахожусь в данное время в СИЗО-49/3, я и сам понять не могу. Мне приписывают такой бред и маразм, только из-за того, что я ранее судимый. Я вам моё дело напишу очень сокращённо.

На свободе я пробыл всего пять месяцев, когда освободился жил дома. Встретила меня мать, я сделал в квартире ремонт, и временно подрабатывал, начал встречаться с хорошей девчонкой. О своих криминальных делишках и друзьях – я с этим порвал окончательно. И как я ни старался обойти тюремные стены, всё равно я тут, но я надеюсь на справедливость, может, она есть на свете.

А приключилась со мной вот какая история. В один из январских дней (20.01.97) я встретил своего старого знакомого, за встречу мы с ним немного выпили, и по его инициативе решили взять еще самогону в одной из квартир г. Серпухова. Раньше я уже покупал там самогон и даже распивал с хозяином в квартире.

В этот раз нам открыл незнакомый мужчина, он находился в состоянии алкогольного опьянения. Когда я ступил на порог, мужчина резким движением вытащил из кармана пистолет и выстрелил мне в ногу. Я и приятель упали на пол, но мужчина ещё произвёл несколько выстрелов в потолок, стены и пол квартиры. После этого он размахивал пистолетом около головы, и, ругаясь нецензурной бранью и сильно крича на нас, представился нам, что он сотрудник милиции. А когда мужчина пришел в себя и немного протрезвел, то вызвал машину скорой помощи и милицию.

Моего приятеля забрали сотрудники милиции и увезли в отделение, через некоторое время его отпустили. А меня в городскую больницу, где удалили пулю из ноги. Когда меня доставили в операционную, несмотря на такое серьезное ранение, где кость была перебита в нескольких местах и раздроблена, мне вырезали пулю из ноги без наркоза, да ещё вдобавок пристегнули наручниками к операционному столу. После всей операции я потерял сознание, и меня сотрудники милиции в голом виде волоком тащили по всей больнице, отчего у меня все тело было в ссадинах. Сразу же меня доставили в отделение милиции, где меня били руками, ногами и резиновыми дубинками, то есть приводили меня в чувство.

После всей профилактики меня, окровавленного, и не оказав медицинской помощи, водворили в камеру предварительного заключения, КПЗ. Через некоторое время меня вызвал следователь и сказал мне, что я обвиняюсь по статье 145 ч. 2 в грабеже. Но я к этому преступлению не имел ни малейшего отношения и не представлял, о чём идёт речь. После этого прокурор г. Серпухова подписал санкцию на мой арест, и меня перевели в следственный изолятор. Просидел в СИЗО-49/3 почти два месяца, и мне закрыли дело. Но закрыли уже не по статье 145-2, а по 146-3, да ещё вдобавок возбудили мне уголовное дело по ст. 17 ч. 2, аж в трёх эпизодах, и по ст. 119 УК РФ.

А в подельниках мне шили по делу так следствием и не установленное лицо…»

Рамиль Альбертович ГАЛИМОВ[18] (Республика Татария, Пестреченский р-н, с. Поповка, учр. УЭ-148/3):

«Если Вы заинтересуетесь моим делом, то хочу Вас предупредить, что на Вас окажут давление как со стороны УВД и министерства МВД Татарии, т. к. преступление, совершённое в отношении меня опер. работниками УВД, пытаются любыми путями утаить и не дать огласки, т. к. это пятно на УВД и др. силовых структур. УВД РТ пользуются методами НКВД 37-го года.

19 мая 1995 года я был доставлен в УВД и был допрошен путём применения пыток. Одна из многочисленных травм, травма головы (после удара молотком опер. Горшковым), после чего они были вынуждены отвезти меня в травмопункт, т. к. сотрудники УВД, дежурившие у камер задержанных, не приняли меня в таком критическом состоянии. Адвоката ко мне не допускали, он пробился ко мне лишь через неделю после моего задержания.

23 мая 1995 года был ещё один допрос с применением побоев и пыток, на этот раз мне сломали нос и сместили позвоночник, я был также доставлен в мед. пункт и там мне зафиксировали травмы. С появлением моего адвоката я написал заявление в Прокуратуру города о пытках, применяемых ко мне.

Уголовное дело не возбудили, т. к. прокуратура не нашла веских оснований, но после моего заявления в Московскую всё-таки возбудили, была проведена судмедэкспертиза, где зафиксировали все причинённые мне травмы, и я был признан потерпевшим в деле на опер. работника УВД. И как я теперь понимаю, у руководства УВД было два выхода, отпустить меня и осудить оперативников, фактически покалечивших меня во время допросов, или же сделать из меня преступника и осудить. Путём фабрикации дела меня «вставили» в преступную группу по угону автомобилей вместо неустановленного лица. И я был осуждён на 8 лет лишения свободы без доказательств, без вины, как говорят, «по беспределу».

По делу о фактах пыток и побоев во время предварительного следствия, пострадавший не я один, к задержанному Ш-ву были также применены пытки, ему вывернули ногу и нанесли многочисленные побои, которые зафиксировали врачи СИ-1. С его стороны было также написано заявление, и наши дела объединили. На его мать неоднократно пытались оказать псих. давление, подожгли дверь дома, угрожали физической расправой, если её сын не откажется от возбуждения уголовного дела.

В этом деле есть также заявление молодой девушки, которую избил опер Горшков во время попытки без санкции прокурора произвести обыск в её квартире, она также заявляла в Прокуратуру города и зафиксировала травму головы в мед. учреждении.

Теперь я пишу и пишу в инстанции, и всё безрезультатно. Совсем недавно мне пришло уведомление, что уголовное дело на опер. Горшкова опять закрыто (в пятый раз!) за отсутствием состава преступления, от нового прокурора Лазарева. И я решил написать Вам в надежде, что хоть кто-то не побоится дать огласку этому делу и остановит этих садистов в форме, на чьих руках, скорее всего, немало таких преступлений.

Напишу немного фактов.

1. № уголовного дела 198549 ст. 171 ч. 2 на опер. раб. Горшков Р.Р., след. Гор. Прокур-ры Шимурадов И.Р.

2. № уголовного дела, по которому я был задержан и осужден 1-231/96, следователь УВД Гарифулин».

Ещё оно письмо. В 1998 году Олег А. (Мордовия, Зубово-Полянский р-н, пос. Леплей, учр. ЖХ-385/5) сообщил нам:

«Администрация учреждения нарушает УК РФ по ст. 7 ч. 1. 2. При причинении физического насилия, медперсонал отказывается регистрировать побои, а также оказывать медицинскую помощь. Нарушается также ст. 140 УК РФ.

Несмотря на вступивший с 1 июня 1997 года новый УИК РФ администрация игнорирует данный закон. Примеры нарушений я приведу. Стали экспериментировать в ШИЗО прием пищи через день, не предоставляется положенная прогулка, не выдаются постельные принадлежности на время сна, не установлены радиоточки.

Лица не трудоустроенные на производстве, инвалиды, пенсионеры не могут находиться в жилых помещениях с подъема до отбоя, независимо от погодных условий и состояния здоровья. За вход в жилое помещение в течение дня наказывают водворением в ШИЗО на 15 суток, формулируя это грубым нарушением режима. Бытовых условий в общежитиях нету. Нарушается существующая норма довольствия. Используются осуждённые на работах, которые должны выполнять только работники МВД, а именно вывод осуждённых на КСП (контрольно-следовая полоса, запретная зона). Нарушается законодательство о труде.

Просим Вас помочь нам привлечь администрацию учреждения к уголовной ответственности. Осуждённые, находящиеся в ШИЗО, будут продолжать акт голодовки, как единственно возможное средство для привлечения инстанций, осуществляющих надзор за соблюдением законодательства РФ и Конституции. Данную жалобу вынужден отправить нелегальным путём, т. к. администрация подобных документов не отправляет, а уничтожает».

Интересно, что любой хулиган, севший в тюрьму за то, что побил соседа, встретившись с фактами избиения в «органах», вправе спросить: если бить МОЖНО, за что же меня здесь держат?.. Впрочем, и любой вор, обнаружив дикое воровство в зоне, может спросить о том же. Как только спросит, значит, перевоспитался.

Султан Б. (Новгород):

«Таких, как я, очень много. Пытки и издевательства применялись ко мне, не побоюсь слова, с фашистской жестокостью, о чём свидетельствуют медицинские заключения.

Хочу сразу отметить бесстрашие и честность врачей учреждения СИЗО-51/1 г. Новгорода, которые не пытались скрыть беспредельного отношения ко мне со стороны сотрудников Мошенского РОВД, во главе со следователем.

Меня специально содержали одного, травили газом, избивали с применением холодного оружия, с открытыми ранами, на лице остались шрамы на всю оставшуюся жизнь. Жалобы мои не принимали.

Всему этому послужило незаконное обвинение меня в убийстве по ст. 103 УК РФ. С первых дней следствие выдвинуло свою версию и отстаивало её до конца. Взяв за отправную точку мою принадлежность к чеченской национальности.

Следователь Аширов Э.Н. с первых минут моего допроса стал угрожать, что виновен я или нет, моё место в лагерях, где я должен сгнить. Этот кошмар продолжался на всём протяжении следствия.

Показания были взяты всего один раз, и то для протокола. Не было проведено никаких очных ставок, никаких мероприятий, подтверждающих мои показания. Следствие велось односторонне, с явными нарушениями законодательства.

Своими действиями следственные органы поставили в заблуждение суд, в результате чего я был незаконно осуждён к 9 годам лишения свободы.

Я невиновен, я честный гражданин, проживающий в России больше половины своей жизни, из них 17 лет в Новгородской области. Мне 42 года, два высших образования, четверо несовершеннолетних детей, лейтенант запаса, инвалид второй группы, удалена левая почка, хронический полинефрит.

Я никогда не привлекался к уголовной ответственности и никогда не смог бы совершить такого тяжкого преступления. Прошу вас оказать содействие в восстановлении справедливости в отношении меня и привлечения к ответственности настоящего преступника».

Коллективное (г. Н. Новгород, ул. Планетная, дом 37):

«Мы хотели бы поднять вопрос о жестоком обращении в отделах милиции и следственных изоляторах с людьми, находящимися под следствием. Ребят, задержанных за какой-то проступок, в отделе милиции просто-напросто избивают, калечат, а признания «выколачивают» дубинками и сапогами.

Такой дикий случай произошёл в нашем доме, с нашим соседом, который вырос у всех на глазах, и знаем мы его только с хорошей стороны. Ващунин Сергей Вячеславович, 1973 года рождения, был привлечён к уголовной ответственности по подозрению в совершении преступления по ст. 206 ч. 2 УК РФ, Сормовским РУВД г. Н. Новгорода. 23 января 1996 года он был арестован и помещён в камеру предварительного заключения в районный отдел милиции, где был жестоко избит четырьмя оперативниками. Фамилии троих известны: Косторский, Хиль, Новиков. Они избивали Сергея самыми изощрёнными методами: били его дубинками, душили, тушили горящие сигареты о лицо. Отбили дубинками почки, лёгкие, после приводили в сознание ледяной водой. В результате Сергей тяжело заболел.

Из районного отдела его освободили, но 08 февраля 1996 года следователь Ершова, ведущая дело, сочла нужным снова арестовать Сергея и поместить его в СИЗО № 1. Там Сергею «добавили» наши бдительные ОМОНовцы, да так хорошо, что Серёжу в бессознательном состоянии отправили в тюремную больницу, а 17 апреля 1996 года его освободили и перевели в городскую больницу.

Не будем описывать, сколько сил, средств и нервов пришлось затратить матери пострадавшего. Все это происходило у нас на глазах, и мы переживали вместе с ней всем домом.

Сергей находился в больнице с 17 апреля по 31 октября, перенёс операцию, но спасти его так и не удалось. 31 октября 1996 года Серёжа умер на больничной койке на руках у матери.

Так где же та милиция, что меня «бережёт»? Кто ответит за смерть единственного сына? До каких пор наших мальчишек будут калечить и убивать в тюрьмах?

Если человек совершил преступление, надо доказать его вину и судить по закону, но убивать-то зачем?

Будет ли когда-нибудь в нашей стране беспределу предел!

Жильцы дома № 37 (18 подписей)».

Остановимся на этом, – а то можно продолжать до бесконечности.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.