Рассказы
Рассказы
Честь и достоинство
Один известный русский Большой Поэт (потому-то и жалко, что русский), лауреат самых главных литературных премий и известный, как говорится, всей читающей России получил очередную премию в номинации «Честь и достоинство». Премия была так себе, с небольшим бюджетом, но громким именем на красивой грамоте и освещением в прессе. Поэту шел как раз солидный юбилейный год, премия была к месту, и он был заранее извещен, что для почетной номинации вознаграждения не предусматривалось. Спонсорских денег и так в обрез хватало на других и скромный, но дружный банкет в творческом союзе. На первых рюмках все шло более-менее. Победители, как водится, благодарили оргкомитет и под легкую закуску рассуждали о злой современности. Несмотря на современность, беседа становилась все более оживленней. Как обычно, каждый говорил о себе, не очень-то и рассчитывая на полное внимание собеседника, поэтому атмосфера оставалась дружелюбной. Наш Поэт, напротив, с каждым тостом все более мрачнел, практически не пьянея. Наконец, выпив уже потеплевшей водки из пластикового стакана (рюмок на всех не хватило), он подошел к секретарю союза.
– Слушай, Сеня, я все-таки не понял, деньги-то мне полагаются какие или как?
Секретарь творческого союза был очень мягким и интеллигентным человеком. Поэтому он приобнял Поэта за плечо и душевно заглянул в глаза.
– Пал Палыч, мы же все обговаривали… Эта номинация почетная, за общие достижения, так сказать, не за какую-то отдельную работу, а по совокупности заслуг, так сказать.
– Ну другим же дали.
– Пал Палыч, те номинации… они, так сказать, разовые, что ли, ну как еще сказать, рабочие, непочетные.
– Так почему за непочетные дают деньги, а за почетные нет?
Секретарь, не отпуская плеча, потихоньку отводил Поэта подальше от стола и от возможных свидетелей пока еще тлеющего скандала.
– Пал Палыч, дорогой, Положение о премии такое, что…
– Нет, Сеня, ты же меня знаешь, может, я последний великий российский поэт, а ты мне о каком-то положении. А эти… организаторы хоть знают, кого они на деньги кинули?
– Пал Палыч, – увещевал секретарь, – никто никого не кидал. Просто здесь денег не полагается. Это – «Честь и достоинство», это же в деньгах не выражается.
Последний аргумент на время подействовал, и пара вернулась к столу.
На следующий день секретарь союза, как обычно, разбирал бесконечные бумаги. По негласному порядку посетители заходили, не обинуясь и даже часто не постучав. В основном, все были здесь не первый раз и хорошо знали секретаря лично. Литературный процесс, как это называется, весьма хлопотен сам по себе и состоит из тысяч всяких дел, поручений, встреч и уговоров. Поэтому телефон секретаря звонил, не переставая, и приходилось, бесконечно извиняясь, брать трубку. В очередной раз лицо секретаря скисло.
– Конечно, узнал, Вера Ивановна… Как здоровье Пал Палыча?
Это звонила жена Поэта.
– По какому праву вы обделили моего мужа?! Да, я про премию говорю. Ведь это неслыханно, с Пал Палычем обошлись, как с каким-то начинающим школяром! Вы что, не знаете, что он лауреат *** премии и еще десятка прочих премий?! Вот, вот, я и говорю. Да то, что он согласился участвовать в вашей ничтожной премийке, вы за честь должны считать! Я этого так не оставлю! Я подниму всю прессу, я напишу президенту вашего союза и вообще президенту страны! О вашем поведении узнает вся литературная Россия! Я вам закачу такой скандал! Пожалеете!
В трубке, как пульс нервного больного, застукали гудки.
Секретарь вытер лоб. Что-то надо было делать. Спонсорам звонить было неудобно – они как раз все обязательства выполнили, тем более секретарь знал, что у них год вышел крайне неудачно, с большими убытками. Тревожить президента союза не хотелось, была надежда, что все еще как-то образуется. За делами рабочий день быстро закончился, секретарь засобирался домой. Очередной телефонный звонок застал его уже в пальто. Брать или не брать, по-гамлетовски засомневался секретарь, время было позднее. Но деловая совесть одержала верх.
Звонил сам Поэт.
– Ну как там с премией?
– В каком смысле?
– Ну, выделяете вы мне, что там положено?
Секретарь попытался напрячь память – как вообще родилась идея номинировать именно этого Поэта? Он сам, помнится, предлагал другие кандидатуры, менее беспокойные. На другом конце провода упорно ждали.
– Пал Палыч, но я же говорил вам…
– Значит, вы все-таки решили меня кинуть? Ну ладно, посмотрим…
Секретарь снял кепку и присел на стул, держа в руках замолчавшую трубку.
– Ну что за люди у нас, честь не честь, но, точно, никакого достоинства. – Посидев и повздыхав еще немного, но так ничего и не решив, секретарь нащупал ключи от кабинета в кармане пальто и пошел к дверям. Кепка осталась лежать у телефона, как заложник ночных звонков. Стояла глубокая осень, и кепка была бы весьма кстати.
2006
Данный текст является ознакомительным фрагментом.