Касатка с завода Сатка

Саткинский завод пал жертвой собственного страха. Заводчане боялись нападения башкир и поэтому приняли сторону Пугачёва, но, освободившись от башкирской угрозы, завод Сатка стал, по словам генерала Деколонга, «главным скопом башкирцев».

Железоделательный завод на реке Сатка в 1756 году основал барон Сергей Строганов. Предприятие получало руду с богатейшего рудника Бакал, который «кормит» Сатку до сих пор. В середине XVIII века Строгановы ещё не были значительными заводчиками. Соль Илецкой Защиты лишила их промыслы былых прибылей: пришлось заняться металлургией. Но горное начальство отказало баронам в приписных крестьянах, и в 1769 году наследники Сергея Строганова продали завод купцу Лугинину.

Ларион Лугинин входил в десятку самых состоятельных купцов России. Родом он был из Тулы. Совместно с тульскими оружейниками Мосоловыми Лугинин владел пятью уральскими железными заводами. Барыш выходил отличный, и при оказии Лугинин купил ещё два завода на Урале: у баронов Строгановых – Сатку, у своих компаньонов Мосоловых – Златоуст.

Оба этих завода пугачёвцы спалят дотла, но Лугинин от пожара только обогатится – как, впрочем, и другие заводчики Урала. После бунта они выкатят правительству счёт за своё разорение, и власть всё оплатит. На «компенсацию» Лугинин восстановит Сатку и Златоуст и построит ещё три новых завода – Кусу, Миасс и Верхние Арти. Через десять лет после бунта Лугинин воздвигнет в Златоусте дворец не хуже, чем у Демидовых в Кыштыме. Подозрительный старик-миллионщик будет спать на сундуке с деньгами, здесь тёмной ночкой его и зарежет грабитель – бывший лакей.

Земли Сатки граничили с землями завода Сим. За эти земли старшина Юлай Азналин, отец Салавата Юлаева, вёл с «кумпанством» Маясникова и Твёрдышевых яростную борьбу. Сатка понимала, что Симом башкиры не ограничатся. И Сатку не убережёт крепость с тремя бревенчатыми башнями.

Час пробил, когда в декабре 1773 года башкиры зарубили двух саткинских крестьян. Унять свирепого Юлая мог только Пугачёв, и Сатка запросила манифест, чтобы на нём, как на Библии, присягнуть самозванцу. «Все заводские крестьяне пришли в конечное осатанение», – испуганно сообщила своему хозяину заводская контора Сатки.

Через покорную Сатку проходили отряды пугачёвских полковников. Весь апрель в Сатке стоял Иван Белобородов, который формировал тут свой «сибирский корпус». Наконец, в конце мая 1774 года, нагулявшись по Златоустовскому Уралу, в Сатку нагрянул и сам его сиятельство Пугачёв.

Бунтовщики перерыли контору в поисках денег и не нашли ни шиша. Но к Пугачёву явилась заводская девчонка Дуняша Невзорова и указала на бабу Шарабаниху, наложницу Лугинина: вот кто знает, где спрятана казна. Вроде бы, Шарабаниху Пугачёв велел повесить. А ночью на попойке мятежников отчаянная Дуняша лихо сплясала для огнеглазых атаманов.

«Маленькой разбойнице» было 15 лет. Она сама пошла в объятия Емельяна. Дерзкая и красивая, Дуняша поступила наперекор всем правилам. Слюбившись с главным вором державы, она должна была погибнуть. Но бунт – это кровавый карнавал, когда всё наоборот.

Дуняша уедет из Сатки в гареме Емельяна. Потом жена Пугачёва Софья на допросах станет горевать, «до какого почтения дошёл ея муж», и припомнит простодушный рассказ Дуняши Невзоровой о «царицках»: «Мы с государем спим на одной постеле по две, а он у нас всегда спит в серёдках».

Бунт сродни средневековому карнавалу, когда всё наоборот. Те стратегии поведения, которые обычно спасают, в бунт губительны. А стратегии, которые кажутся самоубийством, в бунт выручают из беды

Чуя разгром, перед последней битвой Пугачёв позовёт любимицу Дуняшу и наденет ей пояс с червонцами: возьми золото, касатка, и спасайся. И «маленькая разбойница» через пол-империи вернётся на свой завод. Власти не станут её наказывать. Дуняша выйдет замуж и родит 14 детей. Один из её сыновей с русской армией в 1813 году дойдёт до Парижа.

Дуняша доживёт до восьмидесяти лет. О ней будут шептать, что не сберегла чести, что казнила приказчиков, выдала Шарабаниху, плясала под виселицей, выкопала клады у Кладовой горы. А баба Дуня, окружённая оравой внучат, будет, смеясь, плевать на эти сплетни и наветы. И ещё она до самой могилы будет истово молить бога за упокой души Емельяна Иваныча Пугачёва: «святого пророка правды и воли».