Уфа по плечу

Пугачёв ушёл из Башкирии, а пугачёвщина продолжалась. В середине июня все силы мятежа притянула к себе пристань Стерлитамак. Башкиры собирались здесь в поход на Уфу. Уфа им была важна так же, как яицким казакам – Оренбург.

Командовал башкирами полковник Каранай Муратов. Зимой он воевал заводы по Каме, потом с Васькой-персиянином сражался в «транжементе» Бакалов, потом увёл свой разбитый отряд в леса. Едва лето задышало зноем, Каранай вышел на берег Агидели и захватил Стерлитамак: тем самым он перерезал тракт от Оренбурга до Уфы. Каранай объявил башкирам общий сбор на великий поход.

Рядом с Каранаем тотчас оказался Каскин Самаров. Он ещё осенью твердил, что место башкир – под Уфой, а не под Оренбургом. Каскин набросился на Уфу в октябре, но не одолел – ни сам, ни под началом Ваньки Чики. Когда Михельсон разбил Ваньку, Каскин укрыл своих батыров за плечами гор. Поражение – не беда: пророк до возвращения в Мекку тоже прятался в Ясрибе. Каскин пошёл на вторую попытку.

Армия Караная выросла до трёх тысяч всадников, когда в неё влился отряд старшины Алибая Мурзагулова. Но Алибай сам для себя ещё не решил, на чьей он стороне. Поначалу он был командиром в корпусе князя Уракова, как и Салават. Сляусин Кинзин, сын Кинзи Арсланова, разагитировал корпус, и вскоре Алибай оказался под Уфой полковником при Чике. Когда Михельсон разгромил Чику, Алибай принёс повинную и был отпущен. А теперь вот снова собрал воинов и очутился на втором круге судьбы: он опять на Агидели и опять идёт на Уфу.

В городе теперь хозяйничал князь Пётр Голицын, спаситель Оренбурга. Он собирал силы для удара по башкирам, и Уфа штопала картузы с порохом. В начале июля князь Голицын перевёл своих драгун из Уфы в Табынскую крепость. Князь не хотел давать врагам преимущество битвы в степи, а башкиры не хотели давать князю преимущество битвы у «транжемента». Поэтому местом сражения соперники избрали дебри Агидели – реки Белой. Но в лесу сильнее всех был сам лес.

Драгуны князя вышли из крепости и погрузились в глубины спелых чащоб. От Табынска до Стерлитамака с поляны на поляну заметалось суматошное сражение. Конные команды летали сквозь дубравы туда-сюда, теряли друг друга и путали отряды врагов со стадами буланов, башкирских оленей. Пушки проваливались в медвежьи берлоги. С ветвей рыси когтями рвали проплывающие мимо знамёна. Растерзанные драгуны вернулись в Табынск, растерзанные башкиры – в Стерлитамак. Между ними стеной стоял лес, где ночью победно завыли волки.

Башкирские полковники думали, что им делать дальше: победа не добыта, Уфу сейчас не покорить. Алибай Мурзагулов решил, что борьба бессмысленна, простился с товарищами и сдался Голицыну. Каскин Самаров не смирился и отправился к Салавату. Салават находился в своей деревне Текеево на попечении знахарей-табибов – он лечился после ранения, полученного под Осой. А Каранай повёл воинов к Пугачёву за Каму.

Но через Каму Караная не пропустили солдаты: отбили его от переправ у Сарапула и Елабуги. Каранай понял, что Зульфикар указывает ему на Текеево. Так в деревне Салавата потихоньку собрались все те, кто продолжал надеяться на захват Уфы: Каранай Муратов и Каскин Самаров, Канзафар Усаев и Юлай Азналин.

К тому времени князя Голицына в Уфе сменил генерал Фердинанд Фрейман. Опытный Фрейман знал, что башкир не победить в бою, но они самоуверенны и беспечны, когда врага не видно. Потому их легче одолевать кинжально точными диверсиями. С таким заданием Фрейман выпустил в леса вокруг Текеево отряды подполковника Ивана Тимашёва и старшины Кидряса Муллакаева.

Конный памятник Салавату в Уфе стал символом башкирской государственности, как Медный всадник – символ российской государственности. Для башкир Салават заслонил собою Пугачёва, но Пугачёв, узнай он об этом, наверное, не возражал бы

Тимашёв сражался ещё с Батыршой, а минувшей зимой выстоял всю осаду Оренбурга. Кидряс же заслужил милости, выдав русским перса Ваську Торнова. Под деревней Текеево засада Тимашёва навалилась на Караная, а в ловушку Кидряса угодил Канзафар. План Фреймана сработал: поимка товарищей сломила Каскина Самарова. Он разуверился в планиде Салавата и уехал сдаваться генералу Фрейману. Салават остался только с отцом Юлаем, и взять Уфу вдвоём они уже не могли.

Памятник Салавату в Уфе

Каскина Самарова, сложившего оружие, помилуют, и он навсегда исчезнет где-то в Башкирии. Каранай Муратов обманет следователей, избежит кары и будет доживать жизнь под надзором. А Канзафар и Юлай разделят каторгу с Салаватом.

В июле 1774 года Салават опять не свершил великого подвига. Аллах создал Салавата героем духа, а не меча. Уфа оказалась не по плечу батыру – и всё равно Салават станет конным гением Уфы и этим покорит её безоговорочно и навеки.