Живущие неубого

У компанейщиков было два козыря – медный и железный. Медный – рудные поля Каргалы. А железный – пятиглавая гора Атач, сложенная Аллахом из магнитного железняка. Русские звали эту гору Магнитной.

Русскому начальству её выдал башкир Баим Кедряев. Атач стоял на Яике, на тревожной границе с казахами. В 1747 году компанейщики вкопали на Атаче три столба «со своими литерами», закрепляя сокровище за собой. Но до завода дело дошло только через пятнадцать лет. Компанейщики построили его за гребнем Уральского хребта на реке Белой, Агидели. Это был их десятый и последний завод. За год он пожирал четыре тысячи тонн руды. Руду требовалось доставить от Яика до Агидели за полсотни вёрст. Каждую зиму руду горы Атач, Магнитной горы, на Белорецкий завод возили две тысячи приписных крестьян, шлифуя дорогу санями до ледяной гладкости.

Компанейщикам не хватало работников. Иметь крепостных могли только дворяне, и компанейщики мольбами и подарками выцыганили у государыни дворянство, а потом накупили себе крестьян для заводов. Больше всего – в Арской округе Казанской губернии. Так рядом с заводским посёлком Белорецка появилась крестьянская деревня Арская.

Она встала над Агиделью на широком приземистом утёсе, который назвали Арский камень. Потом появится легенда, что скала получила имя от некоего управителя Арского, которого в пугачёвщину злобные рабочие сбросили с обрыва. Однако не было ни управителя такого, ни казни. Связь утёса и бунта указывает, что бунтовали не рабочие, а приписные крестьяне, перевезённые из Арской округи Казанской губернии.

Скала Арский камень в окрестностях Белорецкого завода

«Живут неубого», – незадолго до пугачёвщины заключил академик Паллас о рабочих на заводах компанейщиков. Бунтовать рабочим было не с руки. Однако смутьяны Авзяна и свои же приписные всё запутали: где правда, чей верх, какую сторону держать? Мастеровые Белорецка растерялись и затихли, пока через их завод перекатывались волны мятежа.

В апреле буря принесла самого Пугачёва – снова в силе и славе, будто и не было оренбургского разгрома. Пугачёв осел в Белорецке на долгих три недели. Со всех окрестных урманов к нему шли бунтовщики, их скопилось на заводе пять тысяч. Но завод не дал им ни одной пушки: крестьяне-то бунтовали, а без них вся работа затихла. Война же громыхала где-то за горами, а может, это загремели первые ледоходы весны.

Пугачёв примеривался, куда идти дальше. Агидель вела к Уфе, но на этом пути стоял Табынский острог, занятый командой генерала Фреймана. Лазутчики Пугачёва попробовали проплыть мимо острога по реке, спрятавшись в выдолбленных брёвнах. Но дозорные генерала заметили шпионов, на лодках подгребли к плывущим брёвнам, зацепили баграми и прибуксировали к берегу. Заледенелых лазутчиков повязали. Путь от Белорецка вниз по Агидели был закрыт. И тогда Пугачёв выбрал путь белорецких возчиков – на Магнитную гору.

До появления позиционных противостояний XX века войны были путешествиями и сражениями армий, и потому они всегда «вписывались» в территорию. На одном и том же пространстве сходны были и «сюжеты» военных действий. И знаменитый рейд партизанской армии Блюхера по южному Уралу от Белорецка до Кунгура во многом совпадает с движением войска Пугачёва

А что делать с оставленными заводами? 2 мая 1774 года, уходя из Белорецка, Пугачёв грянул по Уралу своим страшным указом: заводы «жечь до пошвы!» «До пошвы» – значит, до почвы, дотла. Этот указ сделал пугачёвский бунт крестьянским уже бесповоротно. Пламя прокатилось по всем окрестным заводам: по двум Авзянам, по Каге и Кухтуру, по Зилаирскому и Кананикольскому заводам. И по Белорецку.

Со своим войском Пугачёв угнал из Белорецка 700 заводчан – не бойцами, а поварами и дровосеками. Их Пугачёв бросит в сожжённой Магнитной крепости: они будут уже не нужны. Брошенных рабочих офицеры прикажут обрить по-каторжному и всем стадом отправят восвояси на сгоревший Белорецкий завод. Рабочие займут уцелевшую деревню Арскую – свои-то избы мятежные крестьяне не сожгли. Едва рабочие опомнятся, на них налетят башкиры и угонят всех в рабство. В ноябре 1774 года старики-компанейщики разыщут своих мастеровых по башкирским аулам, вывезут и поселят зимовать на Богоявленском заводе. И здесь ещё 106 человек умрут от голода. Только весной 1775 года, через год после пугачёвщины, заводчане Белорецка окончательно вернутся на родные пепелища. В Белорецке бунт загубит 786 человек – почти половину «живших неубого».