Фармер, Ф.Х

Религия и сексуальность — две темы, на которых сделал себе имя немолодой уже писатель. Скандальность его трудов осложнила карьеру Ф., многие его романы написаны на заказ, ради гонорара, Ф. трудно назвать мастером стилистики, но своеобразный анархизм автора, особое чувство юмора, изобретательность, интерес к животрепещущим проблемам современного общества придают прозе Ф. немалую притягательность. Собрание сочинений Ф. не пользовалось особенным успехом (до закрытия Поляриса вышли 23 тома из 25), но сериалы и отдельные омнибусы писателя красуются на очень многих книжных полках. Ф. стал частью НВ, его связи с анархически настроенной молодежью сыграли здесь свою роль. Потом был период увлечения постмодернизмом, а в 80-е Ф. возвратился к сериалам. Его активность сейчас не так велика (все-таки 80 лет!), но место в истории НФ писатель себе обеспечил.

Взорванный, или На обломках моего разума. Продолжение Образа зверя получилось чересчур кратким и не вызывает уже удивления, поскольку в основном повторяет оригинал. Но все равно Ф. ухитряется создать несколько незабываемых образов. Один Жиль де Рэ чего стоит! Эротика по-прежнему предельно откровенна. Все сексуальные эскапады символичны и раскрывают определенные стороны человеческой жизни. Удачное дополнение к вампирически-порнографическому циклу. См. Предатель живущих.

Внутри — снаружи (др. Шиворот-навыворот, Мир наизнанку, Там, по ту сторону). Загробная жизнь, по Ф., выглядит весьма оригинально и мрачно. Чтобы разгадать тайну фиктивного Ада, героям предстоит преодолеть немало преград и разобраться в лабиринте интриг. Поклонники творчества писателя без труда узнают в этом небольшом романе некоторые сюжетные ходы и даже целые сцены, позднее включенные в Мир Реки. Неудивительно: данная книга не кажется законченной; это только этюд, но этюд исключительно занимательный, дополняющий авторский анализ религий мира.

Врата времени. Два военных летчика, попав во временной разрыв, оказываются в параллельном мире. Эта тема развивается легко, без малейших потугов на серьезность. Хороший коммерческий роман, не содержащий никаких откровений; зато время скоротать поможет.

Долгая тропа войны (др. Тайник, Тайник из космоса). Название показывает, что собой представляет книга. Короткий приключенческий пост-ядерный роман. Ничего больше.

Дэйр. Очень удачный образчик приключенческой фантастики. Ф. начинает с краткого экскурса в идеи Чарльза Форта по поводу исчезновения значительных групп людей. Писатель использовал мысль о вмешательстве инопланетян для завязки сюжета: похищенные давным-давно земляне существуют на далекой планете вместе с потомками более чем странных существ — драконами, сатирами и сиренами. Одну из последних полюбит главный герой романа, рискнувший бросить вызов своим соплеменникам. Написано предельно просто и неизящно, зато увлекательно. Мир воссоздан с небывалым для Ф. тщанием. Кроме того, целый ряд весьма серьезных идей — относительно мифологии, лингвистики и иных областей знания — постоянно присутствует на втором плане.

Летающие киты Измаила. Продолжение Моби Дика Мелвилла значительно уступает оригиналу. Это история матроса, выпавшего за борт корабля во время погони за китом. Ф. лихо перемещает героя на некую загадочную планету и в очередной раз пытается поразить всех бесконечными приключениями. Ничего особенного, разве что литературный прообраз немного помогает. Из серии квазилитературных экспериментов 70-х годов этот наименее успешен. Увы, прочие на русский пока не переведены.

Лорд Тигр (др. — Владыка Тигр). Обязательное чтение для всех поклонников Тарзана и его автора. Реверанс Ф. в сторону классика не просто ироничен, а носит почти издевательский характер. Пособие по созданию Тарзана просто незабываемо. Эксцентричный богач задумал воплотить в реальность любимую книгу, а вышло такое… Книга почти безупречна по форме, написана легко и экстравагантно, содержит массу любопытных аллюзий из самых разных областей культуры, но слишком много в ней злобы и цинизма. Отрицая сытое общество потребления, Ф. впадает в такую мизантропию, что просто диву даешься. А когда сексуальная невоздержанность провозглашается единственным средством борьбы с конформизмом и пошлостью, возникает вопрос, давно ли автор обращался к психотерапевту. Обилие противоречий при более внимательном прочтении настораживает. Вопрос о превосходстве белой расы решается по ходу дела в точности по Берроузу, несмотря на то, что автор провозглашает иные принципы. Не знаю… Прочесть стоит, но за свои выводы каждый будет отвечать сам. Поэтому отнеситесь к роману со всей серьезностью. Но улыбаться не забывайте!

Любовники. Первый безоговорочный успех Ф. на пути сокрушения сексуальных табу. Роман о любви землянина к девушке с планеты, где брак связан с шокирующим ритуалом, вызвал шок у публики. Писатель удержался от пошлости. Перед нами прежде всего история любви, возвышенной и страстной, разрушающей все преграды и основанной на безграничном понимании и самопожертвовании. Никогда больше не был Ф. столь лиричен, никогда его проза не была столь романтична. Теперь книга может показаться несколько приглаженной, но именно так, поверьте, и было нужно. Прочтите и убедитесь.

Мир дней. Трилогия является одним из немногих крупных произведений, написанных в 80-е гг. За основу своей антиутопии Ф. взял ранний рассказ Только во вторник! Получилось средненько, динамично, в духе Ван Вогта, но лишено изюминки, характерной для более путаных текстов 60-х годов.

Мир Реки. Блистательный замысел сериала одержал верх над значительным количеством недостатков. Лучший цикл Ф. свободен от явных оплошностей Многоярусного мира и Мира дней, но все равно неровен. Писатель неоднократно перерабатывал текст (часть этой истории изложена в т. 10 собрания, в предисловии к Реке Вечности). Возможно, ему следовало ограничиться циклом повестей, ибо в крупной форме внимание читателя дробится, приковывается то к одним героям, то к другим. Но сама идея воскрешения всех землян ради некой загадочной цели безупречна. Ф. подбрасывает читателям все новые загадки и предлагает легковерным якобы точные ответы. Но внимательный читатель без труда обнаруживает липу и среди множества деталей и излишеств угадывает истину. Не в этом ли состоит назначение человека. Четвертый роман цикла показался мне чрезмерно затянутым, хотя и интересным, а пятый — несколько неровным: ударные, эффектные сцены выпадают из общего вялого повествования. Поздние дополнения к сериалу написаны настолько плохо, что о них не хочется упоминать (Не путайте с ними повесть Мир Реки, опубликованную в журнале в 60-х, а позднее включенную в сборник). Другие авторы, пошедшие по следам Ф., тоже не создали в Мире Реки ничего запоминающегося. Однако потрясение не забылось. Увы, цикл Ф. слишком прост, чтобы конкурировать с Дюной, но он полон запоминающихся образов и сцен, а суфистская религиозная мысль погружает нас вслед за автором в дебри метафизики…

Многоярусный мир. Самый странный и неровный сериал Ф. Блистательная первоначальная идея была на корню зарублена, но на замену ей были выдвинуты новые, еще более интригующие. В первых книгах, сильно напоминающих Хроники Амбера, речь идет о творцах нашей реальности и еще многих миров, расположенных на разных уровнях гигантской каменной пирамиды. Интриги этих полубогов продолжаются во всех карманных вселенных, а завязкой сюжета является обретение памяти одним из них, постепенно постигающим свою высшую природу и особые возможности. Но начиная с третьего романа, главным героем становится Питер Джайрус Фригейт, первоначально существовавший в качестве Спутника Героя. Блистательно сделанный образ — одновременно второе я автора и квинтэссенция контркультуры 60-х. Недаром лучшими представляются главы, действие которых происходит на привычной Земле, рядом с музыкантами, хиппи и прочими бунтарями. Дальше начинается полнейший бедлам: оборванное действие четвертого романа в Лаваллитовом мире продолжено в ином русле. Перед нами очередной планетарный роман, в создании которых Ф. так и не достиг мастерства. Да и число провалов в сюжете, прямых ошибок автора все нарастает, повергая читателей и редакторов в недоумение (в издании Поляриса отмечены далеко не все). А затем — совсем неожиданный Гнев Рыжего Орка, в котором Ф. (в полном соответствии с реальной практикой) делает свои романы частью психотерапевтической ролевой игры, с помощью которой излечивают неуравновешенного подростка. Реалистические главы в книге наиболее убедительны, но и эпизоды, проясняющие историю многоярусного мира, не кажутся излишними. Фрейдистские тезисы трактуются несколько упрощенно, но в целом Ф. добился своего, вписав любопытную страницу в историю НФ сериалов. Увы, писатель этим не ограничился: в 1994 году появился роман Больше, чем огонь — запоздалая попытка завершить историю Фригейта заурядным хэппи-эндом. Затянутая и полная штампов книга вызывает только раздраженное недоумение. Точка поставлена… Но в целом вся серия показывает замечательное неумение Ф. совладать с собственным замыслом и неудачу в попытке удержаться между чистой коммерцией и новой волной.

Ночь Света. Лучшее сочинение Ф. на тему религии и вершина цикла об отце Кармоди, странствующем по Галактике священнике, чье отнюдь не праведное поведение и оригинальные воззрения привлекают всеобщее внимание и приводят к забавным и неожиданным последствиям. На сей раз автор предельно серьезен; его герой вовлечен в мистерию, охватывающую целую планету, и сталкивается с персонификациями высших сил. Символизм книги и обилие философских пассажей кого-то может отпугнуть. Конечно, Ф. — не Желязны, его мифологические построения не столь приятны и гармоничны. Но прочесть эту замечательную книгу следует, чтобы постичь неоднозначное отношение всей НВ к любым религиям и понять причины его формирования. Под названием Убить бога на русском языке выходила первая часть романа — более эффектная, но без второй — не слишком внятная и убедительная.

Образ зверя. Первая часть сериала о Геральде Чайльде (то бишь Чайлд Гарольде) войдет в историю НФ как наиболее оригинальная фантастическая порнография, когда-либо написанная. Вампиры — оборотни — извращенцы, Лос-Анджелес, окутанный смогом, классическое детективное расследование, приводящее к оригинальной концепции переселения душ… Вам мало? То ли еще будет! Ф. умело соединил самые разные жанры, зашифровав ключевые символы. Кичевость не портит текст, поскольку работает на авторский замысел. Некоторые смачные эпизоды оказываются до предела смешными и наоборот. Книжка вышла очень удачной, в очередной раз шокировала буржуа и привлекла к Ф. внимание читателей. См. Взорванный.

Одиссея Грина. Первая книга Ф. оказалась его лучшим опытом в жанре планетарного романа. Она не содержит явных проколов и любителям может понравиться. Но явное следование канонам золотого века не слишком привлекательно по сравнению с блестящими экспериментами более позднего периода.

Плоть. Огромное количество откликов, негодование праведных критиков и читателей, попытки запретить роман, споры о трактовке классической мифологии — и полное забвение через несколько лет. Почему такая судьба ожидала именно Плоть? Теперь книга вряд ли вгонит кого-то в краску — особенно в редакции 1968 года, где внимание автора более сосредоточено на религиозных вопросах, чем на скандальных сценах. Роман посвящен приключениям на планете, где установился матриархат, к нормам которого не могут привыкнуть пораженные пришельцы. Весь текст представляет собой популярный пересказ идей Р. Грейвза, изложенных в трактате Белая богиня, с добавлением теорий Дж. Фрейзера. В 1960-м это было ново и необычно, в 1968-м любопытно, теперь читатели могут усомниться в необходимости такого художественного плагиата. Впрочем, некоторые эпизоды действительно производят впечатление; стилистическое мастерство Ф. на высоте.

По женщине в день (др. — Конец времен, Операция Остановка времени). Продолжение Любовников связано с оригиналом лишь условными рамками мира, в котором происходит действие. Ф. создает далеко не классическую антиутопию, чередуя сатирические сцены с эффектами из шпионских мелодрам и боевиков о Джеймсе Бонде. Не лишено интереса, но слабо с точки зрения сюжета и нагруженности текста. См. Растиньяк дьявол.

Повелитель деревьев; Безумный гоблин. Бррр! Я всего ожидал, но это даже для Ф. чересчур. Мало того, что лорда Грандрита (читай — Тарзана) насилует работорговец-гомосексуалист, так и сам герой такое вытворяет… Впрочем, те, кто дочитал до конца, находят в книге и связный сюжет, и неподражаемый юмор, и своеобразную мистику. Попробовать, что ли?

Последний дар времени. Явно неудачное дополнение к саге о Тарзане основано на временной петле, в которую попал главный герой, превращенный волей Ф. в лорда Грейстока. В целом представляет собой скучное приключение с машиной времени; топорность построения и сюжетный примитивизм откровенно раздражают.

Предатель живущих. Попытка вернуться к истории Геральда Чайлда не удалась. Роман не воспринимается как продолжение Образа зверя из-за очевидной дыры в сюжете между Взорванным и данным текстом. Кроме того, обезоруживающе пошлой попсовости в Предателе вы не найдете. Ф. в очередной раз делает одолжение своему кумиру — на сей раз увлекавшемуся спиритизмом Конан Дойлю. Исходная фантастическая концепция на редкость любопытна, но воплощение какое-то неумелое. И никаких намеков на эротику!

Пробуждение каменного бога. Долго не мог вспомнить, о чем же этот роман, но наконец сподобился. Физик-индеец по имени Улисс Поющий Медведь попал в еще один параллельный мир, где обитают разумные зверолюди. Он провозглашен богом одного из племен, принимает участие в междоусобице… Расклад ясен? Что самое удивительное — многие любят Ф. именно за такие книги.

Божье дело. Смешная и неглупая повесть о человеке, который смог стать богом и обустроить маленький мир в полном соответствии со своей (не очень ясной) волей, а потом подыскал себе замену и удалился на покой. В полном соответствии с обычной позицией автора, государство и армия не в силах остановить этот волюнтаризм. Представления новоявленного творца об античности, героях и полубогах по-настоящему забавны, но в целом выдумка несколько груба.

Всадники пурпурной зарплаты (др. — Пассажиры пурпурной карточки). Объемная новелла, награжденная Хьюго, была опубликована впервые в антологии Опасные видения. Для меня это исследование роли художника в декадентском утопическом обществе будущего, полное автоцитат и реминисценций из Джойса и Пруста (а также других классиков) выглядит чересчур претенциозным и переусложненным. Кроме того, перлы Ф. почти невозможно перевести на русский, что и доказывают все виденные мною переводы. Размытость текста, полное отсутствие логической связи между некоторыми фрагментами доходит до патологии. Сравнения с экзистенциальной прозой Желязны и холодной расчетливостью Диша модернизм Ф. не выдерживает. Данный рассказ представляет отрицательные качества малой прозы НВ с барочной избыточностью. Даже Политропические парамифы более оригинальны и увлекательны.

Мать. Откровенное использование терминологии и ядра учения Фрейда приводит писателя к истории космонавта, обретшего покой и любовь внутри инопланетной матери. По-моему, весьма неприятный рассказ. Зато оригинальный и запоминающийся. См. Дочь.

Монолог. Для сборника о детях-мутантах Ф. написал эту ужасную историю о младенце, который… Не буду пересказывать, благо рассказ короткий. Для меня он стоит рядом с шедевром Р. Матесона Родители были людьми. Дело не только в психологическом анализе, а в самом выборе сюжета.

Овогенезис птичьего города. Пролог к Всадникам…, написанный несколько позднее. Ему свойственны все достоинства и (еще более) недостатки первой истории.

Отвори, сестра моя! Очередная биологическая фантазия Ф., практически повторившая скандальный успех Любовников. На сей раз автор конструирует еще более экзотическую культуру сексуальных отношений. Впечатляет и пугает; Ф. умело вызывает у читателя нужные ему эмоции и овладевает вниманием всецело. В серии рассказов такого рода этот — один из лучших.

Поднять паруса! Один из лучших рассказов Ф. — альтернативная притча о Колумбе, уплывшем за край мира. Каждый может прочесть ее по-своему, но впечатление все равно остается. Убедительно и как морской рассказ, и как фантастика.

Последний экстаз Ника Адамса. В этом рассказе Ф. неожиданно напоминает Х. Эллисона — мрачным ехидством в отношении фэндома и массовой культуры, а также общей легковесностью в сочетании с литературными изысками. Кроме Ника Адамса (героя Хэмингуэя) вам встретится целая толпа узнаваемых персонажей. Но мне не очень понравилось, как не нравятся бесконечные попытки Эллисона поплясать на телах и костях коллег и знакомых по любому поводу. Атмосфера тусовки не сгубила талант Ф., но в этой истории сильно сказалась.

Растиньяк дьявол. Действие этого продолжения Любовников происходит несколько столетий спустя на удаленной планете. Вся повесть перенасыщена оригинальными идеями и концепциями; это настоящий фейерверк фантазии во всех областях. Структура изобретенного Ф. мира впоследствии использовалась не раз, хотя никто из коллег не счел нужным поблагодарить его за гениальные подсказки. Конечно, ограниченный объем не позволяет автору как следует разработать все детали, но самый хаос настолько поражает воображение… Пересказать это невозможно, поверьте!

Только во вторник! Оригинальная антиутопия, ставшая основой Мира дней. На перенаселенной Земле люди живут один день в неделю, проводя остальное время в анабиозе. Ф. исключительно грамотно оформил эту идею. Классический жанр пополнился еще одним образцом.

Чуждое принуждение. В самом начале повесть представляется в высшей степени типичной для Ф.: занятные намеки на сексуальные и религиозные табу как минимум интригуют. Однако космический сюжет оказывается важнее, а болезнь, с которой сталкивается врач на Луне, имеет далеко не земное происхождение. На эту тему писали и получше…