Культура как технология выживания

Культура как технология выживания

В широком смысле под культурой обычно понимается все то, что относится к специфике бытия человека как сознательного существа (в отличие от чисто природных сил): результаты его материальной и духовной деятельности (стереотипы производственного и бытового поведения, культура досуга, общения, производства и потребления, городская, сельская, техническая, физическая, психологическая и т. д.). Культура – это также язык и литература, религия, особенности жилища, одежды и питания, общественная нравственность и личная этика людей. Та или иная культура в разных регионах возникла не просто так, она была обусловлена существующими именно в этой местности климатом, природными условиями, внешним окружением, численностью и динамикой населения и другими естественными причинами.

Можно сказать, что культура – это комплекс приёмов выживаемости, который складывался веками и тысячелетиями. Чтобы выжить на разных территориях, в результате эволюции выработались многообразные национальные культуры в различных регионах. Каждый народ на земле своей заботится о себе и природе, о ближнем и дальнем, помня о прошлом и думая о будущем; это и есть культура. В нашей человеческой многообразности – залог нашей устойчивости: при любых катаклизмах и перемене внешних условий всегда найдётся культура, которая обеспечит выживаемость популяции в целом. Сохранение национальных культур – основа совместного выживания.

Нравственные ценности есть важнейший элемент культуры каждого народа. Это и бытовые правила: уважительное отношение к старшим, забота о стариках и детях, милосердие. Это и общепринятые элементы организации труда, включая трудолюбие и взаимопомощь. Это и такие качества человека, как честь и долг, правдивость, несуесловие и нестяжательство.

Конечно, жизнь многообразна, и в реальных своих проявлениях поведение людей далеко от идеала. Так на то и общество, чтобы устанавливать нормы, воспитывать и контролировать. Причём суть контроля не в том, чтобы поймать нарушителя, а в том, чтобы нарушающих не было. Сейчас понимание этого во многом потеряно (мы дальше разберёмся, почему), а ведь суть воспитания была в объяснении и показе на примере, как НАДО действовать. Не было такого, как в современном анекдоте: «а теперь, дети, выучим слова, которые нельзя говорить». Монотонная и повседневная жизнь сообщества, тянувшаяся издревле, сама научала, как жить правильно.

Примеры такой жизни можно видеть во временах совсем недавних, в нашей российской крестьянской общине (миру). Социальный опыт крестьянства был так же богат и многообразен, как и опыт землепашества. И приёмы земледелия, и правила общинной жизни складывались веками, достигая гармонии и совершенства применительно к конкретным условиям жизни.

Община решала вопросы в интересах крестьян, постоянно учитывая интересы и отдельного хозяйства, и всей общины в целом. Всё было связано между собой в единой, цельной системе нравственных понятий, передававшихся из поколения в поколение. Кроме того, эти понятия заново укреплялись в каждом поколении за счёт восприятия основ православия. Нравственные поучения постоянно звучали в церковных проповедях, наставлениях родителей, разъяснялись учителем, обучавшим грамоте по псалтыри.

На каждый случай были свои правила. Даже соседская помощь односельчанам, оказавшимся в трудном положении, регулировалась целой системой норм поведения. Помощь бывала и личной, и общинной, когда, например, мир направлял здоровых людей топить печи, готовить еду и ухаживать за детьми в тех дворах, где все взрослые были больны. Вдовам и сиротам община нередко помогала во время сева, жатвы, на покосе.

Особенно распространена была помощь общины погорельцам – и трудом, и деньгами. Известно, что во время русско-турецкой войны 1877—1878 годов в некоторых общинах принимались решения схода о помощи семьям ратников: летом у таких семейств скосили, связали и свезли на гумно хлеб. В русской деревне существовало такое понятие, как мироплатимые наделы, когда община (мир) брала на себя оплату всех податей и выполнение повинностей, которые полагались за использование данного надела. Например, у государственных крестьян Борисоглебского уезда Тамбовской губернии такие наделы по решению схода выделяли в 1870-х годах вдовам. В этом же уезде по решению совета стариков из общественных хлебных магазинов беспомощным старикам и малолетним сиротам выдавали хлеб на весь год.

Соседская и родственная забота о ближнем наиболее открыто проявлялись в так называемых помочах. Вот сообщение из Вологодской губернии за 1898 год: «Когда же какого-либо крестьянина постигает несчастье, например, выгорит у него дом, то крестьяне из сострадания к нему помогают в свободное от своих работ время, возят ему задаром дрова, с катища – брёвна на новый дом и пр., преимущественно в воскресенье».

Безвозмездная помощь общины отдельному её члену при неблагоприятных для него обстоятельствах (пожар, болезнь, вдовство, сиротство, падеж лошади) были по народным этическим нормам делом обязательными и непременным, то есть естественным. Не было никакой нужды объяснять людям важность «мероприятия»: по крестьянским представлениям, община просто не могла отказать в помощи нуждающемуся. Конечно, некоторые участвовали в такой работе не столько по внутреннему побуждению, сколько не решаясь противопоставить себя общественному мнению. Но ведь это и есть воспитание делом!

Во многих описаниях губерний, составленных чиновниками во второй половине XVIII – первые годы XIX века, отмечается сострадательность крестьян, готовность подать милостыню, помочь погорельцам, броситься на помощь при несчастном случае. Ещё более обширный материал об этом есть для второй половины XIX века.

Из-за неблагоприятности нашего климата сложилось правило: если в ноябре пришёл к тебе в дом человек, нельзя его выгнать до весны, ибо вне жилища он умрёт. Но в деревнях в любое время года принимали странников со всей душой. В рассказе 1849 года о нравах помещичьих крестьян Тульской губернии отмечалось: «При такой набожности ни у кого, по выражению народному, не повернётся язык отказать в приюте нуждающемуся страннику или нищему. Лавку в переднем углу и последний кус хлеба крестьянин всегда готов с душевным усердием предоставить нищему. Это свойство крестьян особенно похвально потому, что бедные семейства, до какой бы крайности ни доходили, никогда не отказывают страннику-нищему».

Трудолюбие воспитывалось в крестьянских детях с малых лет. В.И. Семеновский, посвятивший много лет изучению жизни крестьян разных губерний конца XVIII века, заметил: «Несомненным достоинством русских крестьян было трудолюбие. По мнению самих крестьян, если ребёнок «измалолетства» не приучался к сельскохозяйственным занятиям, то в дальнейшем он уже не имел к ним «усердствующей способности».

Дети постоянно наблюдали за занятиями старших и охотно подражали им. Но было и целенаправленное обучение, задачи которого вполне осознавались крестьянами. Трудовое воспитание мальчиков считалось обязанностью отца или других взрослых мужчин семьи, а когда в выполнении своих обязанностей отчитывались перед сходом приёмные родители, они особо отмечали, что приёмышей «по старанию» приучают к «домоводству и хлебопашеству весьма порядочным образом».

И это было делом естественным. Неудивительно, что ни о какой подростковой преступности не найдёте вы сведений для того времени.

В соответствии с принятыми правилами народной педагогики мальчиков начинали приучать к работе с девяти лет. Первые поручения были такие: стеречь лошадей, загонять свою скотину из общего стада во двор, пригонять гусей. С одиннадцати лет обучали садиться верхом на лошадь. В этом же возрасте дети начинали «скородить» – участвовать в бороньбе пашни. На четырнадцатом году их учили пахать, брали на сенокос подгребать сено, поручали водить лошадей в луга. На семнадцатом году подростки учились косить. И только на девятнадцатом году их допускали навивать на возы сено и зерновые: здесь требовалась мужская сила. В это же время учились «отбивать» косу, то есть острить холодной ковкой лезвие косы. На девятнадцатом году парень уже мог сам сеять рожь, овёс, гречиху. Полноценным работником он считался на двадцатом году, хотя с восемнадцати лет мог быть женихом и имел право участвовать в сходках общины.

Вся многоступенчатая семейная школа включала поощрения, похвалы, рассказы о старших, опытных работниках. Параллельно обучались ремёслам: на одиннадцатом году мальчики вили «оборки» – бечёвки для лаптей, поводки для лошадей; на шестнадцатом – плели лапти. В каждой местности в этих работах был свой уклон: обработка дерева или кож, плетение, и т. д.

У девочек на первом месте стояло обучение домашнему мастерству. На одиннадцатом году учили прясть на самопрялке; на тринадцатом – вышивать; шить рубахи и вымачивать холсты – на четырнадцатом; ткать кросны – на пятнадцатом или шестнадцатом; устанавливать самой ткацкий стан – на семнадцатом. Одновременно девушка училась доить корову; на шестнадцатом году выезжала на сенокос грести сено, начинала жать и вязать в снопы рожь. Полной работницей она считалась в восемнадцать лет; к этому времени хорошая невеста должна была уметь печь хлеб и стряпать.

Даже в играх крестьянские дети и подростки очень точно подражали разным видам работ. Иногда такие игры возникали из непосредственного наблюдения, проходили рядом с действиями взрослых. И надо заметить, что жизнь того времени имела естественный характер. Дети с самого рождения попадали в общество с устоявшимися правилами, общество, всеми корнями связанное с природой.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.