6. КАКОВА ФИНАНСОВАЯ БАЗА — ТАКОВА И ПОЛИТИКА

6. КАКОВА ФИНАНСОВАЯ БАЗА — ТАКОВА И ПОЛИТИКА

Уже в 1997 году Китай имел достаточные золотовалютные резервы, чтобы ни ему, ни связанной с ним китайской экономической общине в Юго-Восточной Азии нельзя было просто так наступать на ноги. Тем не менее, в 1997 году американские фонды предприняли атаку на связанный с Пекином китайский капитал стран АСЕАН.

Дальнейшие события разворачивались так:

— на финансовом саммите в Гонконге (сентябрь, 1997) американцев предупреждали, что так поступать нельзя, что спекулятивные атаки на национальные валюты с целью дезорганизации экономик соответствующих стран недопустимы;

— те посмеивались и заявляли, что не могут отступиться от принципов экономической свободы (судя по последним "экономическим" судебным процессам в США, когда нужно, об экономической свободе там очень легко забывают);

— после этого в конце октября 1997 года, почти день в день с "черной пятницей" 1929 года, на гонконгском рынке были обвалены акции западных фондов и компаний, причем дело технически было поставлено так, что сам гонконгский рынок пострадал слабо и очень быстро восстановился, гонконгский доллар не пострадал вовсе;

— направленный удар пошел в сторону Лондонской и Нью-Йоркской бирж и, когда Цзян Цзэминь сел за стол переговоров с Клинтоном, Нью-Йоркская биржа была в состоянии "обвала". Поразительное "совпадение" — то, что американцев "наказывают", было ясно уже в разгар событий (Эксперт, 1997, № 44, с.70);

— серия атак на гонконгский доллар в 1997–1998 гг. (психических и фактических) закончилась безрезультатно, "план защиты валюты Гонконга" (такой существовал) сработал отменно.

Затем последовал ряд таких значимых событий:

— Дж. Сорос отошел от дел и написал замечательную книгу, в которой сильно досталось рыночным фундаменталистам (китайцы из АСЕАН в 1997 году пообещали разорить Сороса);

— крупномасштабные спекулятивные атаки на национальные валюты прекратились (последней из них, компенсаторной для Америки, явилась успешная атака на российский рубль в августе 1998 года).

В 1997 году Китай и китайское предпринимательское сообщество показали, что они в состоянии при определенных обстоятельствах оказывать решающее влияние на мировые финансовые рынки. Однако это не было бы возможно, если бы не огромный объем накопленных Китаем золото-валютных резервов.

Характерной особенностью политики СССР в отношении "капиталистической системы" была ее исключительная пассивность в финансовой области. Партийные вожди, после Сталина, ждали кризисов, вместо того, чтобы организовывать их. А в Китае такие вещи хорошо понимают.

И причина этого различия в том, что в ходе преобразований 50-х годов старый китайский деловой мир был не уничтожен, а лишь законсервирован в расчете на то, что он может пригодиться, или, во всяком случае, может пригодиться его специфический опыт. Под рукой у китайских руководителей всегда были люди, способные подать дельный совет: как действовать в такой-то обстановке, как решать такие-то задачи, что может и чего не может рынок, какова цена американским обещаниям и т. п. Более того, одной рукой подавляя капитализм в континентальном Китае, руководство КНР и в 60-е, и в 70-е годы способствовало развитию китайского капитализма и в Гонконге (что достаточно очевидно), и в странах Юго-Восточной Азии (что менее очевидно), и, возможно, даже в США.

Китайская внешняя экономическая империя не могла бы сложиться без этой поддержки. Как она финансировалась в период становления — вопрос непростой. Но несомненно, что экспорт из КНР по бросовым ценам через китайские фирмы-посредники в третьих странах способствовал накоплению стартового капитала. Точно так же финансировались в 50-е и 60-е годы так называемые "дружественные фирмы" в Японии. В данном случае решалась задача создания прокитайского лобби в Японии в противовес американскому. И решалась она эффективно.

Крупномасштабные вложения внешнего китайского капитала в КНР в 90-е годы — по существу и даже, не исключено, во многих случаях формально, — это возврат долга с процентами. События 1997 года показали: в КНР и в китайском экономическом мире в широком смысле слова осознано, что вовсе не обязательно становиться жертвой кем-то организованных процессов в мировой финансовой сфере, эти процессы можно организовать и самим, в своих собственных интересах. И для этого КНР ныне располагает значительными возможностями. В том числе помимо огромных золотовалютных резервов и активов в виде американских государственных облигаций, которые при случае могут быть очень полезны:

— позиции, которыми Китай располагает во внешнем китайском экономическом сообществе;

— гонконгский рынок и гонконгский доллар, хотя их потенциал в качестве канала влияния сократился после того, как он свое отработал в ходе кризиса 1997 года;

— система дружественных фирм, выращиваемых в спецзонах с тем, чтобы в конце концов иметь возможность пользоваться их влиянием за пределами Китая (создание потенциала такого влияния, вероятно, основная функция спецзон);

— система избирательного доступа иностранных фирм на китайский рынок.

В частности, фирмы, которые вкладывают деньги в Китай, практически не вкладывают их в Россию. Очень похоже на то, что работает схема "или-или".

Разумеется, все это не очень согласуется с идеями экономического либерализма. Но кто из тех, кто самостоятельно ведет игру на мировом рынке, принимает всерьез эти идеи? Их принимают всерьез только жертвы так называемого "мирового рынка". Кстати, "политика открытых дверей" — это, по-китайски, политика "калитки, открывающейся наружу, но не внутрь".

Возможности воздействия на мировые рынки по различным каналам, которыми сегодня располагает Китай, настолько велики, что если, например, в Пекине сочтут необходимым поднять мировые цены на нефть, то эта задача будет решена. Например, чтобы показать, что не нужно наступать Китаю на ноги.

На Западе настолько хорошо осознали эту перспективу, что в предвидении китайских ударов по доллару поспешили обзавестись второй резервной валютой — евро, которая пока что все же является убежищем от доллара лишь в потенции.

Когда в связи с атакой на Югославию и в особенности в связи с ударом по посольству КНР в Белграде стало распространяться мнение, что США могут защищать свои позиции наступательно и Китай им нипочем, евро начал падать. А когда стало ясно, что американские возможности впечатления на Китай не производят, евро стал поправляться.

В ближайшем будущем следует ожидать активного использования Китаем разного рода экономических и главным образом финансовых инструментов для обеспечения своих непосредственных экономических интересов.

При современном положении вещей иена может стать основной восточно-азиатской валютой только в том случае, если ее начнет выдвигать Китай, а он будет делать это лишь в том случае, если японское руководство в достаточной степени дистанцируется от США, а США не договорятся с Пекином по таким вопросам, как Тайвань, Россия, зоны влияния в Юго-Восточной Азии. В вопросе ПРО США уже капитулировали перед Китаем (а вовсе не перед Россией). И капитулировали по той же причине, по какой они в 1972 году заключили соглашение с СССР о неразвертывании крупномасштабной ПРО: сила противостоящей стороны.

Китай в настоящее время располагает "на валютном фронте" устойчивым гонконгским долларом, который изначально конструировался как сверхжесткая валюта, и более мягким, но достаточно устойчивым юанем. С точки зрения мирового рынка слабость юаня определяется тем, что эра инфляционной экономики (правда, непродолжительная) закончилась в КНР лишь недавно. С другой стороны, сверхжесткий юань Китаю пока что не нужен, тем более, что эволюция юаня будет повторять эволюцию иены, и уже через 5-10 лет начнется его ревальвация.

Гонконгский доллар сегодня — вполне эффективный и уже "раскрученный" заменитель юаня на внешних рынках. По отношению к американскому доллару он находится на той же позиции, что и бумажные деньги по отношению к золоту при системе золотомонетного стандарта (свободный обмен бумажных денег на золотые монеты). В этом качестве он уже до известной степени потеснил доллар и может потеснить его еще больше. Китай может играть на двух валютных столах. И отчасти он на них уже играет. При наличии такого игрока и огромного стоящего за ним потенциала свобода действий США на мировых рынках в течение ближайших 10 лет будет сильно ограничена.