Сколько и каких войск выдвигалось к границе?

Сколько и каких войск выдвигалось к границе?

Главу за главой Резун посвящает разоблачению «страшных тайн»: ах, Сталин готовил горнострелковые войска, чтобы наступать на Румынию через Карпаты! Ах, Сталин готовил морскую пехоту для высадки на румынском побережье! Ах, Сталин создавал воздушно-десантные корпуса – ясное дело, для наступления! Ах, оперативные планы приграничных округов предусматривали ведение наступательных операций! Ах, Сталин ликвидировал в конце 30-х годов партизанские базы и костяк партизанских отрядов!

Все это так, и во всем этом нет никакой страшной тайны. Еще и еще раз Резун пытается выдать планирование и подготовку решения задач войны в наступлении за подготовку агрессии. Конечно, безоглядная ставка на наступление вне зависимости от обстоятельств не делают Сталину чести ни как стратегу, ни как ответственному политику. Но и не доказывают его намерения непременно напасть первым. Поэтому Резун поневоле прибегает к передержкам и преувеличениям, чтобы непременно, – нет, не доказать, потому что доказать это невозможно – создать впечатление, что Сталин готовился именно к нападению.

Так, Резун рассказывает о подготовке в Советском Союзе миллиона десантников-парашютистов (113). Миллион парашютистов в стране явно отсутствовал, поскольку нельзя же зачислять в парашютисты всех, кто хоть раз прыгнул с парашютом с вышки в местном парке культуры и отдыха. Кроме того, например, за весь 1940 год было подготовлено 14 тыс. парашютистов. Сколько же лет нужно было для подготовки миллиона? И понятно, для чего эти парашютисты готовились. Но приравнять питомцев аэроклубов к десантникам может только очень болезненная фантазия. Чтобы усилить «эффект» от слова миллион (которое к тому же выделяется заглавными буквами), Резун добавляет: «… парашютный психоз бушевал в Советском Союзе одновременно со страшным голодом. В стране дети пухнут от голода, а товарищ Сталин продает за границу хлеб, чтобы купить за границей парашютную технологию, чтобы построить гигантские шелковые комбинаты и парашютные фабрики, чтобы покрыть страну сетью аэродромов и аэроклубов…» (113).

Нет слов, за сталинскую индустриализацию мы заплатили жестокую цену. И голод 1932/33 годов лежит на совести товарища Сталина несмываемым пятном. Но при чем тут парашютисты? Или Резун хочет нас уверить, что закупки парашютной технологии, строительство шелковых комбинатов и парашютных фабрик, развитие сети аэродромов и аэроклубов, подготовка миллиона парашютистов, создание запасов парашютного снаряжения и т. д. – все это происходило в голодные зиму, весну и лето 1932/33 года и оплачивалось именно тем хлебом, что был отнят в этом году у голодающих? Ответственность за голод, безусловно, лежит на Сталине. Но истины ради стоит знать, что экспорт хлеба в этом голодном году был сокращен в несколько раз и упал до минимальных, за все годы индустриализации, размеров.

«…В апреле 1941 года в Советском Союзе тайно развернуто ПЯТЬ ВОЗДУШНО-ДЕСАНТНЫХ КОРПУСОВ», – пишет Резун (115). Это ли не доказательство агрессивных замыслов?

И опять не обошлось без лжи. В апреле 1941 года было только принято решение о развертывании этих корпусов. К концу июня 1941 года эти корпуса еще находились в стадии формирования – и формировались они не из выдуманного Резуном миллиона парашютистов, а на базе обычных пехотных и кавалерийских частей и соединений. Следует заметить также, что оборонительные операции, и даже отступление, как показал опыт войны, отнюдь не исключают использования воздушно-десантных войск по прямому назначению. Так что их не обязательно было, как это полагает Резун, переформировывать в обычные стрелковые дивизии (хотя к этому и вынудила отчаянная нехватка пехотных соединений после огромных потерь лета 1941 года).

Огромные усилия Резун предпринимает, чтобы поразить нас размахом формирования и переброски новых соединений к западным границам СССР. Им перечисляются номера новых армий и дивизий, подробно рассказывается об их формировании и перемещениях, делаются многочисленные ссылки на мемуары участников этих событий. И все это для того, чтобы создать у читателя впечатление: в Советском Союзе создается и выдвигается к границе гигантская армия вторжения. «Это подготовка агрессии гигантских масштабов», – уверяет нас Резун (136).

Резун рисует нам ужасающие по своей мощи ударные армии, называя их по номерам – 6, 9, и 10-я. «После полного укомплектования каждая из этих трех армий должна была иметь в своем составе 2350 танков, 698 бронемашин, свыше 4000 орудий и минометов, более 250 000 солдат и офицеров. Кроме основного состава каждая из этих армий должна была получить дополнительно 10–12 тяжелых артиллерийских полков, части НКВД и многое другое» (147).

И это правда. Но как вы думаете, какие сведения из приведенных выше являются ключевыми для характеристики этих грозных армий? Вот эти сведения: «после полного укомплектования» и «должна была получить». Все верно, такие армии планировалось создать. Но летом 1941 года они в таком виде существовали только на бумаге. Эти армии, как и остальные, вновь формирующиеся, не имели еще и половины необходимого вооружения и боевой техники, испытывали острый некомплект личного состава, который, в свою очередь, еще не успел освоить поступающую боевую технику. Эти армии не представляли собой достаточно боеспособных военных организмов.

Чтобы окончательно поразить наше воображение, Резун восклицает: «И если германские танковые группы по 600-1000 танков мы именуем механизмами агрессии, то как бы нам назвать армии по две-три тысячи танков в каждой?» (147) А никак не называть. Потому что таких армий в составе Красной Армии летом 1941 года не было. И когда Резун утверждает – «Каждая из этих армий по количеству танков была равна примерно половине Вермахта», – то он просто лжет. Впрочем, местами Резун сам вынужден признать, что это были еще недостроенные каркасы. Но, признав это, он тут же снова бросается поражать наше воображение количеством танков, которые могли бы быть в этих армиях.

Н. И. Бухарин как-то справедливо заметил, что из будущих кирпичей сегодня нельзя ничего построить. Точно так же обстоит дело и с проектируемыми армиями. Летом 1941 года большинство из них не было готово воевать, а уж тем более – служить «инструментом агрессии». И никаким чудом к июлю 1941 года их нельзя было довести до штатной численности, оснастить штатной техникой и вооружением, обучить и сколотить личный состав.