8
8
Павлов верил в известное изречение: на ловца и зверь бежит. Стоило ему увлечься новым интересным делом, как начинали попадаться под руку дополнительные источники информации, происходили неожиданные встречи, которые помогали его поискам. Вот и сегодня…
В поздний час, который отводился на чтение, он взял полистать столичный журнал. Сразу его внимание привлек заголовок «В поисках резервов». Начав читать статью, удивился: о том же самом, о чем и он и его помощники говорили в эти дни. Больше того — автор для доказательства своих выводов приводил материалы по их краю.
В статье тоже говорилось о ненормальной кривой в продуктивности животноводства Сибири, выражалась тревога в связи с ухудшением показателей племенных хозяйств. Главная причина — отставание кормовой базы. А она ухудшилась после широкого внедрения кукурузы. «Увлечение кукурузным силосом нанесло урон животноводству», — писал автор. А дальше убедительные доказательства этого вывода.
Павлов продолжал читать уже с карандашом в руке. С некоторыми доводами он соглашался сразу, настолько они были очевидны, другим внутренне сопротивлялся, но автор приводил такие цифры и факты, что Павлову ничего не оставалось, как согласиться с ним. А одно место в статье заставляло чуть ли не выругаться вслух по адресу некоторых горе-ученых и пропагандистов.
Когда началось массовое внедрение кукурузы, они всюду говорили: пять килограммов зеленой массы кукурузы — это кормовая единица. И если собрано хотя бы двести центнеров с гектара (а обещали гораздо больше), получим четыре тысячи единиц! Такого урожая кормов в Сибири не давала ни одна из здешних культур. Эту арифметику Павлов знал. И свои урожаи, пусть это не двести, а сто центнеров зеленой массы, всегда умножал на один и тот же коэффициент — получалось двадцать центнеров кормовых единиц. Не так уж плохо… Правда, Павлов знал, что в кукурузном силосе мало белка и что это самый большой его недостаток. Но все же двадцать центнеров!
Однако автор знакомит читателя совсем с иной арифметикой. На кормовую единицу действительно идет пять килограммов зеленой массы кукурузы. Но в процессе силосования происходит так называемый «угар» массы, она много теряет в весе. Приведены данные: за последние три года в их крае выход силоса от веса заложенной зеленой массы составил лишь 58 процентов! Чуть больше половины… А силосной массы из кукурузы в кормовую единицу идет уже не пять килограммов, как зеленой, а больше семи… Таким образом, при урожае зеленой массы в 200 центнеров с гектара кормовых единиц будет не 40, а только 15 центнеров.
Павлов прикидывает в уме: при их средних урожаях кукурузы кормовых единиц выходит всего семь-восемь центнеров, а не двадцать, как считали они… При этом, как утверждается в статье, и качество силоса неважное: мало белка, зато много вредных кислот.
Автор продолжает развенчивать кукурузу. В Сибири под нее отводят самые лучшие поля, вносятся почти все полученные от государства минеральные удобрения. «Очень верно!» — мысленно подтверждает Павлов. Он согласен и с таким выводом автора: если бы вместо «королевы» такие же площади засевались овсом или ячменем, выход кормовых единиц с гектара увеличился бы примерно в два раза — это по нынешним фактическим урожаям. Но если бы овес и ячмень сеяли на тех лучших землях, где возделывают кукурузу, да отдали этим культурам все ее удобрения, то сбор кормовых единиц увеличился бы не менее чем в три раза. При этом и корм получился бы прекрасный, с нормальным содержанием белка. Даже солома овсяная по качеству своей кормовой единицы превосходит силос из кукурузы…
«Черт знает что такое! — возмущается Павлов. — Почему этот вопрос поднимает писатель, а не ученый? Или ученые не знают этих цифр?»
Павлов усилием воли подавляет эту вспышку, продолжает читать. И вот еще сюрприз: кукуруза, выращенная в Сибири, отличается по кормовым достоинствам от общепринятых оценок, в ней значительно меньше белка, каротина и других питательных веществ. Выходит, даже от семи-восьми центнеров кормовых единиц надо еще сколько-то отнимать, что же останется? И сведения эти взяты из материалов исследования института, расположенного в краевом центре… Это-то обстоятельство все больше и больше злит Павлова: почему никто из ученых не пришел и не раскрыл ему этой арифметики? «А если они кому-то из наших докладывали об этом? — думает уже Павлов. — Тогда еще хуже…»
Автор высказывается за замену кукурузы более урожайными культурами, — например, подсолнечником в смеси с викой и овсом, — пишет об удачных опытах посева донника на солонцах (об этом и Коршун рассказывал). Приведены показатели конкурсных испытаний различных сортов подсолнечника в соседней области. Во всех случаях он дал урожай значительно выше, чем лучшие сорта кукурузы. Преимущество по выходу сухого вещества почти двойное. И ведь это только по подсолнечнику. А если к нему подсевать овес и вику?
Дальше автор выдвигает и совсем уже новое: обоснованно ли так сильно увлекаемся силосом? В годы наивысшей продуктивности племзавод «Приречный» израсходовал на корову лишь немногим более трех тонн силоса из подсолнечника. Теперь же расходуется более десяти тонн, однако удои коров ниже на целую тысячу килограммов! К тому же большие дозы силоса осложнили работу доярок — затраты труда на раздачу кормов увеличились в несколько раз.
«Все это верно, очень верно», — повторяет Павлов. А автор наносит еще один удар: с внедрением кукурузы в Сибири ухудшились условия для выращивания урожаев зерна, создалось дополнительное напряжение на уборке хлебов. Дело в том, что кукурузной массы надо вывезти с полей по весу и объему больше, чем зерна. Значит, и грузовиков надо больше. А так как уборка зерновых и кукурузы идет практически одновременно, автотранспорта обычно не хватает, и тогда что-то должно пострадать: или кукуруза попадет под заморозки, или хлеба осыпаются, иногда и под снег уходят. Кукуруза влияет и на судьбу будущего урожая зерновых: из-за нее затягивается взмет зяби. А вот подсолнечник на силос можно скосить задолго до уборки хлебов, освободив поля для ранней осенней вспашки. И весной подсолнечник сеют раньше кукурузы, что создает разрядку на севе.
В третьем часу Павлов закончил чтение статьи, отложил журнал, выключил свет. Но уснуть не мог… В голову лезли цифры, факты, выводы из прочитанного. Вспомнилось выступление в печати группы ученых, которые утверждают, что если в кормовой единице содержится только 80 граммов белка, то 40 процентов этого корма вообще не усваивается организмом коровы. А ведь в кормовой единице из кукурузного силоса нет и этих 80 граммов… Нет, Павлову решительно нечем защитить кукурузу. И раз так, то пора делать практические выводы…
Утром Павлов забрал журнал с собою и, когда Гребенкин и Сергеев пришли со своими расчетами, рассказал им о статье, коротко изложив ее суть.
Сергеев сразу же уткнулся в журнал.
— Оба прочитайте, — сказал Павлов. — Даю вам на это сутки. — Он тут же позвонил Несгибаемому, попросил, чтобы и тот ознакомился со статьей. — А теперь показывайте ваши расчеты, — пригласил он наконец.
Сергеев разложил перед ним на столе таблицы, начал комментировать:
— Вот этот вариант самый близкий к жизни… Если запасать в полной норме грубые корма для всего скота, а сочные только для общественного, учитывая, что индивидуальный скот будет есть картофель и отходы с огородов, то необходимо в полтора раза увеличить площади кормовых культур. Если считать по среднему фактическому урожаю.
— А луга?
— Луга мы учли и урожай взяли тоже фактический…
Павлов, просматривая расчеты, думает: «Это сказать просто — увеличить посевы в полтора раза… Ведь и сейчас кормовыми культурами в крае занято свыше миллиона гектаров пашни. За счет чего увеличивать? Нет такой возможности, это совершенно ясно!»
— А если, как писатель советует, — кивнул Павлов на журнал, — посевы кукурузы заменить овсом и ячменем?.. Пока не все, а, скажем, триста тысяч гектаров?
Прикидывать стали вместе. Если взять в расчет достигнутый средний урожай овса и ячменя, то сбор кормовых единиц с учетом соломы увеличится с этих трехсот тысяч гектаров почти в два раза.
— Фактически будет больше! — заявил Гребенкин. Он держал в руках журнал, который взял у Сергеева. — Правильно тут пишут — удобрения идут под кукурузу, хорошие земли тоже. Если удобрить овсы, урожай удвоится, особенно на кукурузных полях. Так что эффект будет выше!
Павлов дивился: только от замены кукурузы овсом как бы выиграли 300 тысяч гектаров пашни…
— А если заменить все пятьсот тысяч, тогда не нужно и дополнительных площадей изыскивать, — заметил Сергеев.
— Но тогда не будет сочных кормов.
— Можно для силоса поискать более урожайные культуры.
— Искать нечего, они есть, — усмехнулся Павлов. — В журнале на пример наших же хозяйств ссылаются…
Пересмотрев еще раз расчеты, Павлов с сердцем сказал:
— Какие же мы все-таки плохие хозяева своей земли! Не умеем брать максимума, ограничиваемся минимумом. Так или нет, Сергей Устинович?
Гребенкин, нахмурившись, молчит. А ведь он человек разговорчивый… Да и Сергеев озадачен — то и дело скребет свою большую голову, что-то считает в уме… Потом говорит:
— Мои расчеты надо переделывать, Андрей Михайлович. И районам надо подсказать насчет переоценки кукурузы, на возможную замену овсом и викой намекнуть…
— Этот расчет на будущее, — сказал Гребенкин, — Семена-то кукурузные уже завезены полностью, а овса в резерве нет, подсолнечника — тоже…
— Искать будем! — возразил Павлов. — Сергеев пусть уточняет расчеты, а ты, Сергей Устинович, берись за семена. На учет возьми все запасы пригодного на посев овса, ячменя, созвонись с соседями, позондируй в столице. Несгибаемый на этой неделе в Москву летит — поможет… Задача ясна?
— Ясна! — уже веселее откликнулся Гребенкин. Павлов знал эту его черту: почувствовав возможность проявить свою энергию, он загорался, становился неутомимым, настойчивым, даже дерзким.