Наши кураторы

Что такое куратор? Это человек в вышестоящем или надзирающем органе, который постоянно работает с нашей газетой, знает её кадры, помнит наиболее значительные публикации.

Кроме Союза писателей, вышестоящим органом для нас был ЦК КПСС, а надзирающим – Главлит СССР. Начну с него.

Надзор за «Литгазетой» был там поручен члену коллегии Владимиру Алексеевичу Солодину. Мы с ним находились в постоянном конфликте.

По мелочам не спорили, никаких нервов бы не хватило. Однако ж не давали неутомимому борцу за идейную чистоту прессы и литературы упиваться своей властью над печатью. Мне тогда казалось, что он испытывал какое-то садистское наслаждение, за час-за два до подписания номера требуя что-то снять, что-то поправить. Но А.В. Романова, который в описываемое время руководил Главлитом, такие люди устраивали. В этом учреждении твёрдо знали: перебдят – никто слова не скажет, недобдят – жди беды.

Весьма показательна история Солодина после контрреволюционных событий 1991 года. Запомнился эпизод 1990 года. Выходим мы с ним из здания Главлита в Китайском проезде. Он останавливает меня около ларька, торгующего горячими пирожками, и спрашивает:

– Как ты думаешь, сколько зарабатывает этот пирожник? Я его спросил и ушам не поверил: в десять раз больше, чем я, член коллегии!

Увидев его через несколько месяцев, уже я глазам не поверил. Вместо строгого костюма на нём был какой-то немыслимый для солидного человека пиджак в крупную клетку. А ещё через несколько месяцев наш твердокаменный ревнитель незыблемых устоев и вовсе пустился во все тяжкие: вышел из партии, стал поносить всё советское и коммунистическое и таким образом очень неплохо устроился при ельцинском режиме. Новый коллега Солодина по телевидению в интернете рассказал, что денег теперь у него было немеряно…

Тот же подленький путь прошёл и второй наш куратор – замзав отделом культуры ЦК КПСС Альберт Андреевич Беляев. Как же он громыхал и рокотал на совещаниях, долбая редакторов литературных журналов за отступления от ортодоксальной линии! Взор его светлых глаз загорался ярким огнём классовой борьбы, уста извергали гнев и негодование в адрес отступников. Разумеется, и писателям от него доставалось. Сидевшие в зале директора издательств, не сходя с места, делали соответствующие выводы. Такой ревнитель идеологической чистоты, куда там!

Во второй половине горбачёвско-яковлевской перестройки Беляев резко сбавил тон. С приходом к руководству отделом культуры Юрия Петровича Воронова он как-то потерялся и вскорости оказался на посту главного редактора газеты «Советская культура». Там наш пламенный трибун полностью преобразился. Чутким нюхом уловив, куда дует ветер, стал резко разворачивать газету на антикоммунистический курс. И довольно долго в ней редакторствовал, разумеется, убрав из названия газеты слово «советская».

И Солодин, и Беляев – не первые и не последние из идеологов КПСС, предавших и партию, и всё, чем они с завидным рвением зарабатывали на хлеб насущный. Секретарь ЦК Яковлев, награждённый в 1968 году орденом Октябрьской Революции за идеологическое обеспечение ввода войск Варшавского договора в Чехословакию, Медведев, Лучинский, Дзасохов, украинский секретарь по идеологии Кравчук, белорусский идеолог Шушкевич – это только фигуры первого плана. Всех, кто пошёл в услужение антикоммунистическому режиму вместо того, чтобы организовать сопротивление ему, и не перечислишь.

Однако эти люди пошли именно в услужение. И в большинстве своём делали что могли, чтобы как-то умерить разгул демократов. Не знаю ни одного из партийных работников, кто после 1991 года нажил бы состояние, имел счета в иностранных банках, виллы, яхты и прочие атрибуты богатства. Поле битвы, как известно, достаётся мародёрам. А член политбюро, многолетний первый секретарь городского комитета партии Москвы, сделавший для столицы и её жителей больше, чем кто-либо другой, умер в собесе, куда пришёл за жалкой пенсией. Глава Советского правительства Николай Александрович Тихонов перед кончиной обратился с просьбой похоронить его за счёт государства, так как не имел никаких накоплений.

Я постоянно мысленно возвращаюсь к массовому переходу руководителей идеологического фронта на сторону противника в 1991 и последующие годы и не могу найти им оправдания. Мерзавцы! Ничего святого, один расчёт: где светит что-то приобрести, туда и беги, пока не опоздал.

Своим поведением они бросили тень на огромную армию честных, порядочных, идейно убеждённых людей, работавших в партийном аппарате. Насколько я могу судить по своим товарищам из партийных органов Москвы, политических двурушников среди них не было. Зато сколько было одарённых незаурядными организаторскими и творческими способностями. Не знаю ни одного, кто бы отказался от своих взглядов, присоединился к антисоветскому хору.

Таких партийцев много было по всему Советскому Союзу. Яркие примеры из моих знакомых – член Политбюро ЦК КПСС Олег Семёнович Шенин, глава коммунистов Латвии Альфред Петрович Рубикс, первый секретарь ЦК Компартии Литвы профессор Миколас Мартинович Бурокявичюс, секретарь ЦК Компартии Таджикистана Шоди Давлятович Шабдолов. Шенина, Рубикса, Бурокявичюса уже в ходе контрреволюционного мятежа бросили в тюрьмы, но не заставили склонить головы. Бурокявичюса, человека пожилого и не очень здорового, продержали в заключении 12 лет! Секретарь по идеологии ЦК Компартии Таджикистана Шабдолов в 1991 году возглавил её взамен разбежавшихся коллег и уже более двух десятилетий ведёт коммунистов республики твёрдым ленинским курсом, невзирая ни на какие трудности и угрозы.

К несчастью, и примеров рода противоположного достаточно. Как писал Маяковский в «Разговоре с товарищем Лениным», «сколько же ещё разных мерзавцев ходит по нашей земле и вокруг!» Нашли тёплые местечки в разных ячейках бандитского капитализма или феодализма, трудятся на него и горя не знают. При встречах сообщают: я свой партбилет храню! Что ж, говорят, Ельцин свой тоже хранил до самой смерти. Член Политбюро ЦК КПСС Строев выслужился до должности председателя Совета Федерации России, Назарбаев и Каримов – главные феодалы в республиках, где были во главе компартий. А ведь это они и им подобные загромождали площади и улицы, крыши домов монументально сооружёнными надписями вроде «Народ и партия едины», «Слава КПСС». О последнем немедленно сочинили анекдот. Приезжает грузин из Москвы в родное село и рассказывает: там везде написано «Слава КПСС», «Слава КПСС»; думаю, надо познакомиться, а это, оказывается, даже и не человек…

Как же «Литгазета» смогла проводить свой курс в стальных клещах Беляева и Солодина? У нас был ангел-хранитель: замзав идеологическим отделом ЦК КПСС Владимир Николаевич Севрук. Сколько же он сделал доброго нашей редакции, от скольких опасностей защитил!

Мы с ним были знакомы ещё с конца 50-х. Я тогда работал зам.редактора «Московского комсомольца», Севрука назначили редактором «Магаданского комсомольца». Собственно, такой газеты ещё не было, её предстояло создать на колымской целине. Володя – мы тогда звали друга только по имени – пришёл к нам в редакцию: ребята, помогите. Парень он очень симпатичный, мы были по-молодому отзывчивы, прекрасно понимали его трудности. Рассказали и показали, как работаем сами, вместе с комсомольцами типографии снабдили заголовочными шрифтами, линейками, отбивками и всем прочим, что требовалось для оформления молодёжной газеты. Да ещё послали в Магадан бригаду, чтобы её запустить.

Хорошие товарищеские отношения у нас сохранились с тех пор. Когда я перешёл в «Литгазету», он всегда помогал мне, чем мог.

В ЦК существовал порядок, при котором каждый отдел занимался подведомственной ему отраслью, а права вмешиваться в дела других отделов не имел. Если возникали какие-то вопросы, работники могли в неофициальном порядке высказать коллегам свои просьбы и претензии. Претензии к «ЛГ» у отраслевых отделов возникали постоянно, но обычно Севрук отбивал их сам. За годы аппаратной работы он прекрасно освоил искусство так поговорить, что разговором дело и заканчивалось. Прекрасно помню его коронную фразу для таких случаев: «Вам что, Политбюро и печатью поручило руководить?»

Однако же после каждого такого диалога у меня раздавался его звонок (тут тоже своя субординация: замзав мог обращаться к заму главного редактора, но не к самому главному):

– Ну, что, разбойник, опять ты что-то натворил? – И рассказывал, кто за что на нас жаловался в идеологический отдел.

Такое покровительство объяснялось не старым знакомством, а тем, что у нас были одни взгляды и убеждения. Владимир Николаевич знал, что даже самая острая критика в «Литгазете» носила не антисоветский, а просоветский характер, шла от боли за страну и не имела другой цели, кроме как избавить общество от того, что ему мешает.

А вот скрытых диссидентов, мастеров держать фигу в кармане Севрук не терпел, им от него доставалось по полной. Поэтому при наступлении нового порядка эта публика устроила ему жесточайший моральный террор. Владимир Николаевич вынужден был уехать в родную Белоруссию, где до самой кончины работал в аппарате президента.

Севрук находился на второй сверху ступеньке иерархии идеологического отдела. Двумя ступеньками ниже был «наш» инструктор Сергей Сидорович Слободянюк. Аппарат ЦК комплектовался так, чтобы в нём были представлены все республики СССР. Сергей Сидорович представлял в нём Украину. Умный, образованный, спокойный и доброжелательный, с мягким украинским юмором, он неизменно вызывал чувство симпатии. К нему гораздо больше, чем к Севруку, обращались сотрудники других отделов ЦК после выхода почти каждого номера нашей газеты. Иногда с похвалами, но,как правило, с обидами и возмущением. Он их умело амортизировал, а нам почти никогда и не рассказывал, кто чем был недоволен. Когда дело принимало серьёзный оборот, предупреждал: будьте готовы.

Сергей Сидорович был в курсе всех наших дел. Он приходил на партсобрания, на обсуждения планов редакции. Иногда давал советы, но никогда – указания.

Когда Слободянюку поручили курировать «Правду», Чаковский попросил оставить за ним и «Литературную газету»:

– У нас очень строгий куратор, но нам такой и нужен. Знаете, какой у нас коллектив?!

И пришлось Слободянюку вдвое увеличить объём работы. А вскоре произошёл такой случай. Звонит в отдел недовольный критическим выступлением «ЛГ» первый секретарь обкома:

– Ну ладно бы ещё «Правда» нас покритиковала. А то «Литературная газета»!..

И слышит в ответ:

– Учтите, что у нас и «Правду», и «Литературную газету» ведёт один и тот же инструктор?

– Да? Учтём…

Ещё один характерный для Сергея Сидоровича эпизод. Как-то у него в кабинете Чаковский произнёс:

– А знаете, я тоже не люблю евреев.

Сергей Сидорович поднял на него удивлённые глаза:

– Как вам не стыдно, Александр Борисович! Нет плохих народов, есть плохие люди.

После августа 1991 года Слободянюк, как и все честные сотрудники ЦК КПСС, остался без работы, пережил большие моральные и материальные трудности, но перебежчиком в антикоммунистический лагерь не стал. А с образованием фракции КПРФ в Госдуме поступил туда на службу помощником депутата.