Имитация объективности

Имитация объективности

Не то что действительно проявлять эту самую объективность, но и имитировать ее, родимую, никаких сил нет. Должность и жанр, однако, обязывают, и, отскрипев зубами, просмотрев годовые содержания журналов и припомнив блуждания по книжным магазинам, с важным видом сообщаю: со словесностью все у нас в порядке. Только в четырех московских журналах за год напечатали семнадцать романов: три в «Знамени», по четыре в «Новом мире» и «Октябре», а в «Дружбе народов» (вот они, наши чемпионы!) так целых шесть. Один из них – «Матисс» Александра Иличевского («Новый мир», № 2, 3) – получил нынешнюю Букеровскую премию, а у некоторых (тех, что после мая напечатаны) есть шанс овладеть следующей. Конечно, если не хлынет в начале 2008 года дождь романных шедевров, чего барометр анонсов вроде бы не пророчит.

Велика ли беда, что Анатолий Азольский («Афанасий» – «Дружба народов», № 1; «Посторонний» – «Новый мир», № 4, 5, а у него еще в № 11 «Дружбе народов» повесть «Магара, или Расстреляйте меня на рассвете», которую можно назначить романом с тем же успехом, что «Афанасия») старательно и скучно тиражирует собственные удачные наработки десятилетней выдержки? Что Олег Юрьев («Винета» – «Знамя», № 8) публикует пародию на собственный – неровный, но «цеплявший» и помнящийся – давний роман «Полуостров Жидятин», а Валерий Исхаков в «Призраке автора» («Дружба народов», № 10, 11) совмещает стратегии Азольского и Юрьева, то есть автоплагиат с автопародией? Что цикл мемуарных историй Николая Климонтовича («Последние назидания» – «Октябрь», № 4), во-первых, много жиже прежних (и похожих) записок утомленного плейбоя, а во-вторых, рядом с романом не лежал? (Тот же кунштюк провернул Захар Прилепин, собравший накопившиеся – распечатанные ранее по журналам – разнокачественные и в разные стороны глядящие рассказы и приклеивший к упаковке ассорти романный ярлычок – этот «Грех» с ним делит издательство «Вагриус».) Что серию милых тусовочных побасенок Марины Москвиной («Дом на луне» – «Дружба народов», № 1, 2) принять за роман можно только в легком «олунении»? Что пушкинского «Дубровского» лучше читать в оригинале, а не в переводе на новорусский Дмитрия Стахова («Генеральская дочка» – «Дружба народов», № 5)? Что «Редкие земли» Василия Аксенова («Октябрь», № 2, 3) уверенно конкурируют с предыдущим (и тоже «Октябрем» тиснутым) творением неутомимого мастера – романом «Москва-ква-ква»? (И коришь себя за вынужденные злобствования – не ради дутой объективности, а из чувства непреходящей благодарности; ведь это Аксенов написал «Победу», «Затоваренную бочкотару», «Ожог», а недавно – «Вольтерьянцев и вольтерьянок»!) Что хотя один роман под названием «Цунами» мы уже читали (написал его Анатолий Курчаткин, а опубликовало в 2006 году «Знамя»), преподносят нам еще один, на сей раз сочиненный Глебом Шульпяковым и напечатанный «Новым миром» (№ 10, 11)? Что «Человек, который знал все» Игоря Сахновского («Октябрь», № 1) это… А тут-то что не так? Вошел роман в букеровский шорт-лист? Вошел. А коли так, то нечего окрысиваться на Сахновского. Да и на прочих романистов. (Печатают же их просвещенные журналы!). И хватит скулить о какой-то там «беде».

Вот я и говорю: невелика беда. И бодро констатирую пышное цветение всех цветов. Разве не печатались в этом году Олег Зайончковский, Афанасий Мамедов, Евгений Попов, Ольга Славникова, Сергей Солоух, Александр Хургин, Евгений Шкловский, недавно высоко взорлившие Наталья Рубанова, Денис Гуцко, Дмитрий Новиков, то есть прозаики, чьи работы вызывали у меня острый и сочувственный интерес? Печатались. И если мне кажется, что дали они проходные, вторичные или просто плохие тексты (потому и не указываю адресов), то, во-первых, есть другие мнения (допускаю: мог чего-то и не расчухать – пусть будут правы защитники высоко ценимых мною писателей, если таковые найдутся), а во-вторых, знамо дело, художник не машина. Он имеет право как на риск, так и на замедление роста, оно же – накопление сил, оно же – углубление в найденную тему, оно же – самоповтор.

И на молчание писатель тоже имеет право. Каковым в уходящем году воспользовались, к примеру, Михаил Бутов, Марина Вишневецкая, Андрей Геласимов, Борис Екимов, Александр Кабаков, Владимир Маканин (не надо тыкать меня в «Испуг»; да, роман был окончательно сложен и издан книгой всего лишь в прошлом году, но «литературным фактом» стал много раньше, а то, что Маканин так долго не мог расстаться со своим лунным стариканом, на мой взгляд, весьма симптоматично), Олег Павлов, Алексей Слаповский… Права держать паузу у писателей, разумеется, никто не отнимет, но и преданный читатель имеет право задуматься, что сие молчание значит и что за ним последует – новые творческие решения или… Или мы останемся при вышеописанном изобилии.

Скажут, что ровно такое же «изобилие» пятнадцать, десять, пять лет назад я оценивал иначе и что дело тут во мне (возможны варианты: невесть что о себе возомнил, потерял чутье, обленился, наконец-то прозрел). Спорить не буду. И не потому, что нельзя быть судьей в своем деле (хоть и нельзя), а потому, что литература меня занимает больше, чем моя репутация. Так вот, я думаю, что нынешний литературный пейзаж серьезно отличается от того, что наблюдался еще недавно. Сумерки словесности, приход которых столь долго и блистательно расписывали наши золотые перья, в конце концов пришли . Нет, писатели еще не исчезли. Но и прежде самые энергичные похоронщики, вынося суровые вердикты, указывали на «исключения». Не о сравнительных достоинствах арбуза и свиного хрящика шел спор (да когда же у двух критиков не было трех мнений?), а о статусе словесности и роли писателя, каковые, по мнению большинства очень разных моих коллег, на рубеже 80—90-х годов претерпели радикальные и бесповоротные изменения. Искренне печалясь о якобы свершившейся гибели русского литературоцентризма (о «весельчаках» умолчу), сам факт «смерти» литераторы принимали не как вызов, требующий ответа, а как данность. Мол, конечно, все у нас не ахти (то ли дело волшебные 70-е!), но против всемирно-исторического процесса (пути которого абсолютно ясны) не попрешь. А значит, будем по одежке протягивать ножки. Пестовать толерантность. Вежливо принимать масскульт (он же китч). Широко (ирония в уголках губ) улыбаться всякому «новатору» (изобретающему велосипеды полувековой давности или сметливо использующему старые чертежи). Избегать межжурнальной полемики (да и как ее вести, если «признанные» авторы, хоть маститые, хоть дебютанты, одинаково – на вес золота – ценятся «Новым миром» и «Знаменем») и резких суждений, иронично взирая на тех, кто позволяет себе определенность. И аккуратно напоминать себе и людям: у нас сумерки (не ночь!), но и в эту пору суток (ее на наш век хватит) можно жить совсем неплохо.

Вопреки восточной мудрости от частого повторения слова «халва» (то есть «хрен») во рту стало не сладко (горько), но о-о-чень сладко (горько до слез). Об иных – политических, экономических, всемирно-исторических – причинах скукоживания нашей обильной талантами литературы (не глумлюсь; имею в виду потенциал многих писателей, а не их свежие свершения) пусть скажут другие, умеющие искать виноватых на стороне. Мне так и этой – внутрилитературной – достаточно. А если мои попытки иначе говорить о словесности воспринимались как пошлый и бесплодный «одобрямс», то это значит: худо я работал и за погружение в болото должен отвечать так же, как мои оппоненты.

«Объективность» та еще. Потому как были в 2007 году события, значимо противостоящие моему унынию. «Второе рождение» саратовского журнала «Волга» под именем «Волга XXI век» (ответственный редактор – Анна Сафронова). Появление в «Знамени» увлекательной и перспективной рубрики «Нестоличная Россия». Выход пятого тома словаря «Русские писатели. 1800–1917». Повести Ирины Поволоцкой «Жаворонок смолк» и Ирины Васильковой «Садовница» («Новый мир», № 7), «Петербургские письма» и «Выкрест» Леонида Зорина («Знамя», № 2, 9), продолжение мемуаров Руслана Киреева «Пятьдесят лет в раю» («Знамя», № 5, 6), роман Михаила Успенского «Три холма, охраняющие край света» (М.: Эксмо), книга Ирины Лукьяновой о Чуковском в «ЖЗЛ», комментарии Олега Проскурина к репринту I тома «Поэм и повестей Александра Пушкина» (М.: Новое издательство), «Спекторский» Бориса Пастернака. Замысел и реализация» (статья и комментарии Анны Сергеевой-Клятис; М.: Совпадение)…