Наша судьба

Наша судьба

Диана Сангариева, Урус-Мартановский район, с. Комсомольское, 8-й класс

Было это давно — сто с лишним лет назад. Шел 1898 год. В России царствовал Николай II. А в далеком горном чеченском селе Гухой[66] родился мальчик. Не долго думая, дали мальчику имя — Хусейн.

Хусейн родился на свет седьмым мальчиком в семье на радость и гордость отцу Озни. И цифра «семь», наверное, сыграла большую роль в его судьбе.

Хусейн был младшим и всеобщим любимцем большого семейства. Благодаря настойчивости, трудолюбию, желанию познавать новое, обучился грамоте, хотя в семье грамотных не было. Мальчик сам достал откуда-то потрепанную книжонку и начал учиться. Отец его Озни очень хотел, чтобы Хусейн стал богословом, толкователем ислама. Но жизнь решила по-другому: в первые годы советской власти, когда в Чечне началась борьба с неграмотностью, когда в каждом селе и ауле открывались ликбезы и школы, когда катастрофически стало не хватать учителей, Хусейн Озниев, имея семь классов образования, отправился в город Грозный на педагогические курсы. И вернулся в родное село учителем начальных классов. И с этих пор он всю жизнь посвятил делу образования людей.

С 1933 года началась трудовая жизнь моего героя. Молодой, энергичный учитель не сетовал на трудности. Нашел свое счастье, когда встретил свою будущую жену Рахимат. Казалось, все есть. Что еще нужно человеку? Есть семья, работа, дом, друзья… Но счастье недолго длилось.

Так уж случалось в истории чеченского народа, что переселения, выселения, депортации стали неотъемлемой частью жизни почти каждого поколения чеченцев за последние два столетия. Народ терял в результате этих потрясений до половины своего населения, но всегда удивительным образом находил в себе силы вновь собраться, возродиться, пройдя с достоинством эти «круги ада». Разделил горькую судьбу своего народа и Хусейн.

1944 год. Берия отдал приказ НКВД очистить Кавказский регион от репрессированных народов. К границам Чечено-Ингушетии стали подтягивать воинские подразделения. Вблизи селения, где проживал Хусейн, солдаты стали рыть окопы. На вопросы любопытных, зачем это делается, отвечали, что это просто военные учения. Мир действительно не без добрых людей — среди солдат оказались люди сердечные. Они-то и рассказали Хусейну о том, что затевается с его народом. И посоветовали взять теплую одежду и провизию для детишек. Помогли донести маленького сына, так как жена Рахимат, ожидавшая появления на свет третьего ребенка, не справлялась с двумя малолетними детьми.

Кинотеатр «Юбилейный». Заводской район, Грозный, Чечня, 2004

Надпись «Прокат видеокассет» на доме в лагере беженцев «Сацита». Станица Орджоникидзевская, Ингушетия, 2004

Школы в палатках лагеря беженцев «Барт». Карабулак, Ингушетия, 2002

Палаточный магазин лагеря беженцев «Сацита». Станица Орджоникидзевская, Ингушетия, 2004

У жилой фермы пункта компактного размещения беженцев «Яндаре». Поселок Яндаре, Ингушетия, 2002

«В труднодоступные горные села грузовики не заезжали. Из таких мест людей, как стадо, выводили под конвоем, — вспоминает Хусейн. — И когда я спускался по крутым горным дорогам, вдруг мне пришла в голову мысль броситься вместе с семьей, женой и двумя детьми, с обрыва в бурлящий поток Аргуна. Но какая-то сила меня удержала от этого рокового шага».

Дорога, которую люди называли «дорогой смерти», привела семью из пяти человек, пополнившуюся еще одним членом семьи (по дороге родился третий сын) в Кустанайскую область. И здесь, не падая духом, Хусейн продолжил свою работу в школе. Его учениками были дети-переселенцы из Веденского района и местные детишки.

Кончина Сталина, Указ Президиума Верховного Совета СССР от 27 марта 1953 года «Об амнистии», арест Л. Берии, которого чеченцы считали основным виновником их выселения, вселяли надежду в души людей на восстановление справедливости. И действительно, в течение 1954–1955 годов вышло несколько Указов Президиума Верховного Совета СССР, в которых значительно смягчался режим пребывания спецпереселенцев. Им даже начали выдавать паспорта и призывать на действительную воинскую службу. 16 июля 1956 года вышел Указ «О снятии ограничения по спецпоселению с чеченцев, ингушей».

В 1956 году, когда после 13 долгих лет люди потянулись обратно на Родину, Хусейн был в числе первых, кто покидал чужбину[67]. Новую жизнь он начал в селении Комсомольское, где и проживает по сей день.

Село лежит у подножия гор — немых свидетелей всех событий. Снова Хусейн «свил гнездо», устроился на работу и посвятил себя благому делу — делу воспитания детей. Воспитывал и своих, и чужих. Как и у его отца Озни, у Хусейна тоже родились семеро мальчиков и одна девочка. Выжили из них только пятеро. Все они получили образование и стали полезными людьми.

А по стопам отца пошла дочь — Зулай. В 1977 году закончила Грозненское педагогическое училище и с того года по настоящее время работает в Комсомольской средней школе учительницей начальных классов. Наверное, целое село отучилось у Хусейна. Его бывшие ученики тоже поседели, постарели, но об учителе помнят все. «Каждого учащегося — а нас было много — знал по имени, знал о наших оценках и шалостях. Никогда ни на одного не повышал голоса, не говорил резким тоном, поэтому его любили и уважали», — вспоминают бывшие ученики.

Шло время. Старики, рассказывая внукам о суровых днях своей жизни, не подозревали, что их детям и внукам суждено увидеть войну, превосходящую по ужасу все войны в истории Чечни.

Очередной трагедией, постигшей многострадальный чеченский народ, явились войны 1994–1996 годов и 1999 года. Конца второй войне до сих пор не видно.

Мало кто в Чечне даже в период серьезного обострения отношений с Россией верил в возможность широкомасштабной войны. Никто не думал, что могут бомбить и расстреливать мирных граждан. Да и трудно поверить в то, что люди, к которым у тебя нет никаких враждебных чувств, могут убивать тебя только за то, что ты оказался на этом маленьком клочке земли, вдруг ставшем «яблоком раздора». Я не могла себе и в мыслях представить, что российские самолеты будут методично уничтожать целые села, жилые кварталы, детские сады, школы, институты, библиотеки, музеи.

Первые дни марта 2000 года. Два дня в селе Комсомольское идут так называемые зачистки[68]. В домах все переворачивается вверх дном в поисках оружия, патронов и тому подобного. На третий день все это повторяется, но без хозяев домов — они, спасаясь от бомбежки, выбежали за село на близлежащее небольшое поле. И все это происходило, кстати, 8 марта. Все женщины мира получали цветы и подарки, а чеченские женщины — бомбы, снаряды и все, что останется после огня.

Горит село синим огнем, а люди оглядываются. Все ли вышли? И тут услышали горький плач бедной Зулай. Оказывается, она с трудом вывезла на тележке больную мать, а Хусейн остался в доме, ожидая прихода за ним Зулай. Когда бомбежка началась, ее не пустили к нему, а самому ему ни за что было не выбраться. Что делать? Да и кто полезет под бомбы?! Оставалось уповать на одного Бога. Он и помог.

Солдаты, оккупировавшие село, присмотрели за стариком. Разные попадались, рассказывал потом Хусейн, были хорошие, были плохие. Хорошие приносили ему воды, делились тушенкой, а плохие — забирали все, что давали первые. Восемнадцать дней он провел среди развалин в одиночестве, голодный и замерзший, каждую минуту ожидая своего конца.

Думал ли Хусейн Озниевич, который всю свою жизнь тихо и самоотверженно трудился, который научил читать и писать большую половину граждан села, думал ли он, что в конце своего жизненного пути ему придется подвергнуть сомнению то, чему учил детей? Ведь всю свою жизнь он утверждал, что главное — это доброта, уважение, любовь к Родине. Как осмыслить, что пришло время других ценностей, что Родина теперь там, где живется легче и где платят больше? Чему учить детей? Как убедить их в том, что есть вещи, над которыми не властны ни время, ни политика?

В каждой стране, республике или области есть главный город — столица. Столица моей Родины — город Грозный. К сожалению, сейчас это только развалины, пепел и мусор. А когда-то это был красивейший город на Кавказе. Но я его таким не видела, потому что десять лет назад в результате военных действий он был разрушен. И с тех пор мы, чеченские дети, не знаем, что такое цирк, кукольный театр, карусели, зоопарк и новогодняя елка.

Мы жили в вечном страхе и под угрозой войны, жили в чужих домах, которые чудом уцелели после военных действий, не учились в школах и не справляли никаких праздников. Я не имела представления о елке, о Деде Морозе и Снегурочке. Точно так же не знали об этом мои ровесники.

Наши родители рассказывали нам обо всех праздниках, и мы завидовали им, представляя, какое у них было счастливое детство. Эта война вошла в каждый дом, принесла в каждую семью горе. В этой войне я и мой папа стали инвалидами, умерла от сердечного приступа бабушка, полностью разрушен наш дом.

В поисках лучшей жизни мы всей семьей поехали в Оренбургскую область. Вначале мы долго не могли привыкнуть к тишине и отсутствию комендантского часа, удивлялись, что не отключают электричество и воду.

Я боялась русских. Но нас там приняли очень хорошо. Я нашла новых друзей. Я познакомилась с русскими обычаями и праздниками, узнала много новых праздников. Когда нас повезли в театр и в цирк, мне захотелось плакать, потому что вспомнила детей, которые живут в Чечне.

В августе 2003 года мы приехали домой, в Чечню. Вернулись в сожженное некогда село Комсомольское. Построили кое-какое жилье. Продолжаем учиться, работать и жить.

Я надеюсь, что добро одержит победу над злыми силами. Я мечтаю о том дне, когда я увижу свою Родину такой, какой она была до начала военных действий.