ЭПОХА ЛУЧИНЫ

ЭПОХА ЛУЧИНЫ

- Врачи уверены, что бывает священная ложь. Ксендзы утверждают, что есть священное слово.

- Собственность священна, - написано в нашей конституции.

- Но я нигде и никогда не слыхал и не читал, что священна ещё и кража.

Русский писатель Н.Карамзин, когда его спросили, что нового в России, недолго думая, ответил:

-    Воруют.

На вопрос, что сейчас нового в Литве, я ответил бы так же:

-    Воруют! Только в Литве проворовавшийся ещё и расплачется, дескать, все его обижают, а он такой несчастный потому, что воровать его приучили оккупанты, и он, им в отместку, сейчас обкрадывает своих. Добравшись до власти, он никогда не забывает, что воровство - атрибут литовского поведения, поэтому без такой привычки управлять нами не умеет. Воровала шляхта при Речи Посполитой, пока государство не сгнило окончательно и стало паразитирующим, воровали чиновники при царе, при Смятоне, при русских, воруют и сейчас, поскольку, как считает К.Главяцкас[11], только богачи могут сделать литовцев счастливыми. Собственность священна, не важно, что она - ворованная. Экономисты подсчитали, что сейчас для того, чтобы в Литве сделать одного человека богатым, т.е. счастливым, нужно раздеть и сделать несчастными около полутора сот тысяч других людей. Восторжествовало крепостничество двадцать первого века, когда вся Литва работает за минимальную зарплату. Государственный аппарат с каждым днём становится всё более паразитирующим.

Как видите, профессор экономики очень хорошо усвоил закон нынешней литовской экономики: от работы будешь не богатым, а горбатым. В этой поговорке закодирована вся наша жизнь и еврейское понимание предприимчивости: хоть раз в день обмануть хотя бы одного покупателя, а если обманул десяток, то три дня - на разговение. Эта беда будет продолжаться ещё очень долго, пока экономикой Литвы будет управлять всемогущий, политически ангажированный и бесконтрольный чиновник. На такую мысль меня навёл Ю.Борисов, поэтому я невольно стал сравнивать с ним всю восставшую против него и Роландаса Паксаса нашу великолапотную элиту.

Шесть премьеров - шесть миллионеров, а было время, когда и они жили от зарплаты до зарплаты. Завладение властью в нынешней Литве - самый доходный бизнес. Ему содействуют даже преступники. Любой оказавший материальную поддержку прекрасно знает, что продвинутый им во власть человек не от радости, а из страха, отработает на него с лихвой. По уровню коррупции мы не отстаём от арабов. Поэтому старая поговорка - не ищи арабов в Литве - сегодня неуместна, её следует переиначить: чтобы стать шейхом, не обязательно быть арабом. Я снова повторяюсь: совершенных людей в мире не бывает, есть только совершенные идеи, устремления, однако разменянные на деньги они становятся противоположностью любой идеи. Абсолютизированная, проданная или ставшая банальностью затасканная идея становится своей противоположностью и духовной немощью исповедующих её людей. Такую болезнь и пораженных ею деятелей сегодня модно называть денежным поколением, т.к. деньги не пахнут. Если бы они пахли, наша сегодняшняя правящая элита ходила бы провонявшей по самые уши.

Когда заурядный чиновник со скромненькой зарплатой сколачивает миллионы, о нём много пишут, говорят, на элитарных балах воспевают платья и меха его супруги, выбирают его в парламент, но никто не осмеливается спросить, откуда у него эти богатства. А если за его спиной стоят более могущественные? А может быть, они вместе довели до банкротства десятки предприятий и тысячи работников выбросили на улицу? Но и спрашивать бесполезно. Ответ будет стереотипным: так происходило во всех посткоммунистических государствах, и виноваты в этом русские, а не придуманная американцами и нарочно нам подброшенная, идиотски использованная "шоковая терапия". Поэтому нечего удивляться, т.к. в шоковом состоянии человек недееспособен, неподсуден и может безнаказанно делать всё, что угодно. Это одна сторона медали, а вторую её сторону уже используют в качестве печати. Что держатель печати позволяет жуликам вытворять с поражённым шоком народом, все такого рода эксперименты мы сегодня испытываем на собственной шкуре, как подопытные кролики.

Такую гильотинную терапию подготовило и "научно" обосновало ЦРУ при поддержке так называемых глобалистов, которые через своих пророков Киссинджеров, Соросов, Бжезинских, Березовских, Ходорковских, Абрамовичей, Тэллботов и Олбрайтих и международный еврейский центр навязали её всем малым, парализованным их капиталами и недееспособным государствам в качестве единственного средства спасения. Что означает соросовское "Открытое общество"? Это агонизирующее государство, свободно допускающее к себе капитал глобалистов, наркотики, проституцию и голосующее за подкупленных ими членов правительства.

Мы уже пережили глобализацию во главе с Гитлером и Сталиным, теперь нам её тискают с другого конца под знаменем полубога Сороса и его синтетического метадона. Вот что о таком открытом обществе сказал Бжезинский, когда Ющенко присвоил ему звание почётного гражданина города Львова:

- Всесторонний расцвет Украины возможен только в случае, если он будет выгоден Америке. Не нужно бояться эмиграции, Чем меньше останется населения на вашей территории, тем скорее и легче вы интегрируетесь с Западом, тем скорее украинцев освоят цивилизованные страны.

Вот это и нас ждёт, тем более что в Литве уже открыто хозяйничают подкупленные Соросом интеллектуалы местного разлива во главе с господином Куолисом. Это Абишала[12] номер два. Не важно, за какие, важно, за сколько, они уже суются в дела государства, дают советы глобалисту Адамкусу, перетасовывают по собственному усмотрению чиновников, и молчаливым раздают за это нищенские стипендии. По их понятиям, Литва должна быть открытой для кого угодно, только не для литовцев.

Такова политическая и моральная плата за нашу интеграцию с Западом.

Об экономических издержках без десятиэтажного ругательства и говорить не начнёшь. Эти мудрые глобалисты якобы подсчитали всё имущество СССР, разделили его на число жителей Союза и вычислили, сколько заработанного добра полагается каждому из советских граждан за 70 лет - от пятилетнего младенца, инженера, генерала до рядового бомжа; всем поровну. Социалистическая собственность была уничтожена самым изуверским фашистским способом: все одновременно стали очень богатыми и в то же время - величайшими нищими, получив на руки обеспеченную золотом гарантию несуществующего государства - вексель (ваучер), который без труда мог подделать любой негодяй.

Вот так сошлись в семье десять наследников, разрубили корову на десять частей и до отвала налопались мяса.

- А кого теперь будем доить? - спрашивает мать, -Чем завтра похлёбку забелим?

Об этом не подумали.

Этот способ самоуничтожения посредством ваучеров (векселей) наши мудрецы подсмотрели у будущих российских олигархов и пошли кувыркаться через головы. В Литве начался неслыханный доселе грабёж государственного достояния. Наш великий сараевед Вэ.Вэ. фон Ландсбургас вместе с Вагнорюсом этот фонд грабежа увеличил до 14-16 миллиардов рублей и без согласия Верховного Совета, без одобрения народа сландсбергизировал, фашизировал всё кооперативное имущество колхозников. Теперь и сам фонд стал никому не нужным, бросовым достоянием возродившейся ваучеризированной-векселезированной земли Марии[13]. О каком-либо честном разделе того имущества не было и речи. А присягавшие на верность народу организаторы массового грабежа стали наживаться. Стоимость ваучера моментально упала, кое-где даже до нуля. Через несколько месяцев человек, проработавший всю жизнь, не мог приобрести за те “белые талоны” и щепотки соли, а оборотистые хапуги, набившие этими бумажками полные матрацы, стали возвращать их государству в обмен на заводы, бензоколонки, дорогостоящие здания. Вместе с этим имуществом приватизировали и самих людей, подобно тому, как в Африке набирают рабов для работы на американских плантациях. Тех, кто противился этому преступлению, преследовали, как агентов КГБ.

Началось неслыханное разрушение колхозного села. За несколько лет цитадель нашей культуры, языка, национальной самобытности превратилась в руины.

Вспоминаю, как я вёз гостивших у нас высокопоставленных американских офицеров в Палангу. По всему пути нам постоянно встречались разрушенные коровники, разбросанные железобетонные блоки, в небо смотрели одинокие силосные башни... Неподалёку от Лаукувы сделали остановку, чтобы попить и перекусить. Генерал с двумя звёздочками на погонах, начальник национальной гвардии США Р.Сейджер спросил меня:

-    Это что, русские, покидая Литву, так вас разгромили?

-    Нет, это мы сами.

Генерал смотрел на меня и долго крутил пальцем у своего виска. Некоторое время живший в Литве пожилой полковник Боб Барзиловский подтвердил ему мои слова. Не поверив и ему, генерал опять спросил:

-    Кто же это сделал?

-    Новая власть в борьбе с колхозной системой.

-    Судить их за это надо и расстрелять.

Я не мог долго и подробно обсуждать эту тему, но генерал всё донимал и донимал меня:

-    Ты возглавляешь национальную гвардию, тебе полагалось везде поставить охрану... Мне это не понятно... Если тебе не нравится жена, разведись, уйди к другой, но зачем перед уходом поджигать собственный дом? Кирпичные сараи - это не система, а имущество... Если глупа власть, то это ещё не значит, что и весь народ - дом умалишённых... Насколько мне известно, Сталин, сгоняя людей в колхозы, домов не разрушал, а только отбирал их.

-    Вы правы, генерал, но моя национальная гвардия тем и отличается от вашей, что она создавалась специально для безжалостного уничтожения "русского наследия".

-    Но это наследие досталось вам, или вам за него требовалось платить?

-    Ни гроша.

-    Правда ли, что вы сейчас требуете с русских заплатить за ущерб от оккупации?

-    Правда, только это бред нескольких политиков из желания подольше продержать в Литве русскую армию.

-    Ничего не понимаю. Так как же вы теперь подсчитаете весь ущерб, который причинили вы и который причинили они? Ненависть хороша во время войны, но когда расходятся мирно, зачем это нужно? Не пойму, чем занимаются ваши дипломаты.

-    Мы договорились по-хорошему, и я в этом участвовал. Русские вычистили казармы, вымыли полы, спустили свои флаги и уехали. С их командованием мы отобедали. А теперь на покинутых зданиях зеленеют берёзки, выдраны радиаторы, кабели, вырваны окна...

-    Я напишу об этом в своём рапорте.

-    Пожалуйста. Но разве это поможет?

-    Я понимаю, но нашим людям нужно знать, с кем мы дружим.

-    Не просто нужно - необходимо!

Что я мог к этому добавить? Шла бредовая революция, которую потом "Папуля" назвал поющей, и никто не воспротивился этой организованной вакханалии. Её следовало прекратить как можно скорее и приниматься за серьёзную работу, экономику, но никто об этом не думал, все бесились, митинговали и радовались, что теперь всё можно. Почему никто не осмелился сказать правду?

Ответ очень прост. Он кроется в нас самих и отчасти в американских советниках. Советский строй, каким он стал во время перестройки, всем набил оскомину. Ничего настоящего, сплошная нескончаемая болтовня. Любые перемены народ был готов принять без колебаний, не задумываясь всерьёз ни о настоящем, ни о будущем. Все были уверены, что хуже не будет, что, отказавшись от границ, от осточертеневших догм, они будут жить лучше, что жизнь станет более справедливой, ценной и сытой. Этого ждали, разинув рты, даже партийные деятели и ничего не делали. Капитализм, так капитализм, каким бы он ни был - диким или ручным, чёрт с ним, лишь бы поскорее всё кончилось.

Этот идейный сумбур и организованный беспорядок разрушали человеческую мораль, устоявшиеся убеждения и привели к тому, что основное имущество государства оказалось в руках жуликов и чиновников. Все прочие остались обделенными. Новая демократия не пощадила ни стара, ни млада, ни образованного, ни вахлака.

-    Зачем вам всего столько? - спрашивал я владельцев EBSW[14]. - Больше сотни предприятий!

-    Когда всё уляжется, продадим.

За бесценок купим, дорого продадим - вот и вся премудрость. А завод, предприятие, колхоз - это ведь живые организмы. Им нужно есть, одеваться и ни в коем случае не работать на склад. Людей вместе с товарами не законсервируешь.

-    Кто купит те ваши подорожавшие заводы?

-    Найдутся. - Г.Пятрикас и А.Пашукявичюс отправились совершенствовать своё литовское понимание бизнеса в Англию с благословения мессии. Вернулись гораздо более спокойными. Покупателей не нашлось, а за всё приватизированное имущество требовалось платить государству налоги, дивиденды и зарплаты людям, чиновникам - взятки... Предприятия - это не валютная биржа, здесь машины должны работать, давать продукцию, пользующуюся спросом. Но иностранец и здесь не стал ничего покупать, а местный рынок настолько отощал, что даже на митингах исчезли бесплатные кофе и чипсы. Как потом стало ясно, и дяде Сэму наше производство оказалось ненужным, его больше устраивали пустые поля, разрушенные заводы, поколение квалифицированных научных работников, обученных сбору клубники, или наши врачи для продления жизни американским старичкам.

Тем временем Сорос и его гоп-компания глобалистов вели свою обычную пропагандистскую работу согласно заранее задуманному и подготовленному вместе с его нахлебниками плану. Во время войны немцы за неимением препаратов натурального опия, создали синтетический - метадон. Он использовался только в больницах в качестве обезболивающего средства и был отнесён к категории наркотиков. За его кражу, распространение или продажу предусматривались самые суровые наказания, вплоть до расстрела.

После войны Дж.Сорос купил патент на производство метадона у голодающих немецких химиков и распространил его производство по всему миру. Его агентура с успехом действует и в Литве. Производимый Соросом дурман у нас распространяют врачи, работающие в различных центрах зависимости и отделениях невропатологии. Это глобальная наркомафия, распространяющая свою отраву во имя демократии. По подсчётам некоторых стран, один доллар, внесённый Соросом в благотворительность, приносит ему более десяти долларов прибыли. Словом, покупай у него дурмана на тысячу, в подарок получишь пакетик молока.

А у нас на селе, производящем это молоко, уже более 6000 семей отключены от электроснабжения за долги, сотни тысяч “по своей воле” отказались от телефонов. Вечерами избы освещают свечами, а у кого нет на них денег, те щепают и сушат еловые лучины. Проклинаемая всеми советская власть на каждый хутор бесплатно проводила электричество, а теперь правительство Бразаускаса подняло цену на выкупаемые земельные участки, приписав такое пояснение: “за проложенные государством коммуникации”, т.е. за электричество, телефон и водопровод. Каким государством? Американским? Вот как такие шокотерапевты зарабатывают на прошлом, как будто эти коммуникации прокладывались не на средства налогоплательщиков, а из личных средств господина Бразаускаса.

Консерваторы продали компанию “Летувос курас” за один лит хулиганам и рэкетирам, не имевшим за душой ни гроша, а те, перепродав предприятие “ЛУКойлу, “наварили” 200 млн. долларов и расплатились со своими продавцами взятками. А если случайно становится миллионером и создаёт тысячи рабочих мест честный предприниматель, его тут же подозревают во взяточничестве, дескать, первый миллион всегда - краденый. А первая крупная взятка? Нет, это не воровство, это дар народа духовно ущербному функционеру. Даже лингвисты, в своём угодничестве перед властью предлагают называть взятку гораздо более мягким словом - подношение.

Можно перебирать весь Сейм, всё правительство... и мы не обнаружим там и десяти процентов “не запачкавшихся”, по ландсбергистским понятиям, "коллаборационистов" - инженеров, строителей, учёных, создававших своим трудом такую промышленность и такое сельское хозяйство, которые нынешние святые не в силах уничтожить даже за пятнадцать лет. А я лично горжусь теми людьми, т.к. прекрасно знаю, что они сделали в прошлом и что они ещё могут сделать сегодня. Почему те новые пророки всегда переусердствуют, оценивая других? Потому, что они больны душевно, ничего не сумели сделать в прошлом и ничего не умеют делать сегодня. Народ уже почти разобрался с образом жизни наших карьеристов: раньше любая пропитавшаяся большевизмом богомолка шарахалась на несколько аршинов левее, чем того требовали большевики, а теперь каждый перевёртыш дует аж на десятки метров правее, чем от него требует Вэ.Вэ. фон Ландсбургас. А это, с позволения сказать, средоточие литовских достоинств, само прогнило настолько, что к его шкуре невозможно прицепить знак качества. Если говорить словами, подкреплёнными международной практикой, неполноценность такого рода литваков можно маскировать только властью и деньгами.

Легко пророчествовать в идеальной лесной тиши над листом белой бумаги, тем более что люди, навеявшие те интересные мысли, разъезжаются, кто куда, и быстро об этих мыслях забывают; они с тобой спорить не могут, поэтому приходится возражать самому себе, фантазировать и оттачивать каждое слово.

Но вот незадача. В последние годы моя дача в Бирштонасе стала проходным двором, поэтому работать становится всё труднее и труднее. Посетители разные: друзья, незнакомые люди, курортники. И все обращаются почти с одним и тем же вопросом:

-    Писатель, как дальше будем жить?

-    Я не пророк.

Более сдержанные умолкают, а те, кто понаивнее, всё прижимают к стенке:

-    Но ты же заваривал кашу...

Меня возмущает то, что литовцы ожидают ответа, словно милостыни, из чужих уст, никто из посетителей не говорит, что нужно предпринимать, чтобы эта несуразная жизнь хоть чуточку улучшилась, как противиться этому коллективному разгильдяйству, будто в издёвку названному независимостью. Один только А.Терляцкас при встрече высказал сущую истину:

-    Витаутас, мы все знаем, что наша независимость - всего лишь формальность, настоящей как не было, так и нет. Но самое страшное, что все это знают, но никто не смеет громко об этом сказать.

Такую правду очень трудно выслушивать, но ещё больнее воочию наблюдать, как сегодня у тебя под боком безжалостно и методично уничтожают некогда процветавшую деревню Рудупис. В ней остался только один мужчина. Несколько сбежало, а пятеро повесились.

Я даже поставил памятник этой убитой деревне, т.к. всё произошло так, как когда-то писал поэт: "Была деревня, и нет её. Её не сожгли, её задушили оккупанты собственного производства".

Была деревня, был свой дом культуры, медпункт, ансамбль пожилых людей, этнографический коллектив, собиравший фольклор “лесных сувалькийцев”, была птицеводческая ферма, телефоны, пассажирский транспорт прибывал четырежды в день, дважды в неделю появлялась автолавка... И была школа, полная гомонящей детворы! Теперь нет ничего. Настолько ничего, что от воспоминаний звенит в ушах. Когда-то мы с председателем планировали устроить в школе литературный музей, т.к. в ней учился Юстинас Марцинкявичюс, неподалёку родились Витаутас Бубнис, лингвист Ионас Казлаускас и ещё несколько литераторов. Но школу закрыли, а потом и продали. Теперь дети топают семь километров в Пренай.

Не осталось бани, зато появились педикулёз и чесотка, оставшиеся старики, как до войны, купаются в кадках и то только летом, а если случится болезнь, пожар или ещё какая-нибудь беда, все летят ко мне, чтобы позвонить по телефону. Есть ещё один аппарат, у соседа, построившего здесь дачу, но дозваться до него можно только по выходным. Некогда обрабатывавшаяся вокруг земля заросла полынью, чертополохом, мои пчёлки вечно голодные. Если бы не липы, вереск да выступающая роса на листьях, вряд ли мне удалось бы сохранить хоть один улей.

Нет деревни. Находившаяся рядом турбаза, которая давала несколько десятков рабочих мест деревне и приносила миллионные доходы государству, сегодня уничтожена, словно фронтовым вихрем. Детские санатории, дома отдыха, пионерские лагеря распроданы, разрушены, закрыты или растащены по кирпичику. Бездействует комбинат бытового обслуживания, на котором прежде бесплатно обстирывали колхозников, ремонтировали их обувь, часы и прочие предметы быта. Не осталось ничего.

Жил неподалёку от меня мастер на все руки механизатор Альбинас Тамошюнас. Он и тракторист, и комбайнёр, и токарь, и сварщик и вообще необычайно трудолюбивый и услужливый человек. Если, бывало, кто-то среди ночи увязнет в снегу, он обязательно вызволит, у кого-то засыпало колодец - он вычистит, выровняет дорогу, соберёт обломки. Чуть что - помоги, Альбинушка! Насколько мне известно, он ни разу никому не отказал в помощи, он постоянно был в районе передовым пахарем и комбайнёром, за что награждён четырьмя орденами, был членом райкома. Один раз он увидел немецкую электромолотилку, а потом поставил в деревне более совершенное устройство собственной конструкции.

Мы не уставали удивляться:

-    Альбинас, откуда это ты так во всём разбираешься?

-    А как же иначе, ведь я окончил Молотковую академию в Бальберишкес! - Так он в шутку называл обыкновенную школу трактористов.

-    Он к моему колодцу сделал ворот, такой удобный, с подшипниками, противовесами - черпаешь воду и не чувствуешь.

-    Сколько я должен тебе за труд? - спрашиваю мастера.

-    С погорельцев и новосёлов не беру, - отвечает.

И вот такой человек стал никому не нужным. У него отняли комбайн, трактор, культиваторы, словом, всю технику, даже пытались отнять собственноручно собранный из лома трактор “Беларусь”. В придачу, этого святого человека обозвали коллаборационистом, предателем народа. Уму непостижимо! Братья литовцы, или как там вас?! Как нам не ай-яй-яй? Неужели мы так и не научимся уважать друг друга? Однажды нужно выпрямиться во весь рост и поставить на место того пробравшегося к власти кагэбистского стукача Вэ.Вэ. фон Ландсбургаса, сделавшегося бичом нашего народа, и на все времена покончить с жульнически навязанным нам спором о том, кто в действительности был коллаборационистом - те, кто нас кормил и обучал, или те, кто на нас доносил и за 30 сребреников делал собственную карьеру? Неужели для подстрекателей раздора в народе в Литве не найдётся какая-нибудь новая Димитрава[15], где они могли бы потрудиться в каменоломне?

Оскорблённый Альбинас поклялся мне:

-    Я для этих хунвейбинов землю ногтями рыть не буду.

Пытался я устроить его в лесхозе, но и там за глаза хватало бывших механизаторов. Кроме того, Альбинас был гордым, знающим себе цену человеком:

-    Писатель, если я сейчас никому не нужен только потому, что отдавал всю свою жизнь другим, и что мою голову уже тронула седина, то почему те мерзавцы должны быть нужны мне?

Сказал так и через несколько дней ушёл... Всё аккуратно сложил - документы, деньги, выходной костюм, белую рубашку, сберкнижку... Даже нож наточил на случай, если братья и сёстры надумают зарезать к поминкам кабана.

Ушёл! А на следующий день после похорон пришла ко мне его старушка-мать, не в силах вымолвить и слова.

-    Мариона, что ещё случилось?

-    Была в Пренай, заказала мессу, попросила освятить могилу Альбинаса, а ксёндз Ужупис говорит:

-    За повесившегося - вдвойне.

Меня охватил ужас. Неужели и там, как и в Сейме, места подорожали вдвое? Неужели и Церковь никогда не пребывала у грани и потом не возрождалась?..

А сколько таких тихих резистентов нашей независимой Литвы или кормильцев нашего народа свёл в могилу идиотизм горстки политиков? Те потери мы как-нибудь сосчитаем, но куда пропала вся та армия саюдистов, борцов за свободу и независимость, клявшихся, что все мы - братья и сёстры, что все мы нужны Литве-отчизне? Куда сегодня попряталась наша порождённая селом интеллигенция, когда рушат её родные места и вершат надругательства над её родственниками? Неужели интеграция в Европу тождественна интеграции на кладбище?

И вот в этом сонмище вельможных дураков объявляется несколько необычный человек. Он заявляет, что после хаоса, устроенного власть предержащими, должен быть наведён порядок, что все деятели, доведшие Литву до катастрофы, должны за это ответить. После таких слов будущего президента, промелькнувших в печати, зашевелились рудупские старички и снова начали ко мне заходить.

-    Что это за человек - Паксас?

-    Наверное, хороший парень, т.к. все лётчики - смельчаки. - Неподалёку от Рудуписа находится аэродром Поцюнай.

Каждый раз, когда я спрашивал Мариону Тамошюнене, за кого она голосовала, та отвечала:

-    Как наш ксёндз велел.

А в этот раз она, не таясь, сказала:

-    Надо спасаться... Хуже уже быть не может.

Так жители Рудуписа встретили новые выборы президента. Их глаза засветились какой-то надеждой, ожиданием - вдруг обратят внимание на их беды. Некоторые стали выпрашивать у меня прочитанные газеты. Такого не было уже десять лет. Роландас Паксас стал для них настоящим, не придуманным консерваторами, президентом надежды. Произошла странная перемена. Когда Роландас Паксас выдвинул свою кандидатуру, не я агитировал селян, а они дружно просили меня высказаться за этого человека:

-    Может, даст Бог?

Но Бога оправдывает только то, что его нет.