КОРАБЛЬ ДУРАКОВ
КОРАБЛЬ ДУРАКОВ
Недавно вышла книга с таким названием. Точнее она могла бы называться “Сон пьяного стрибаса[4] на улице Васарос[5]”. Ведь пишущие историю "Саюдиса" не смогут воспользоваться ни одним словом. Основное содержание той книги - криком кричащие сквозь сновидения ненависть и злоба. Возможно, бедняжка страдает из-за своей неудавшейся жизни, не осуществлённой мечты стать великим, потому компенсирует это, пачкая всё вокруг. В основном, - писателей и политиков. Если кто-то остался незапачканым, стоит задуматься, по какой причине.
У писателей вряд ли имеется какая-то Комиссия по приличному поведению. У политиков - только на случаи взаимных перебранок членов Сейма. Поэтому от больного, сочинения которого выпустило коммунистическое издательство (хотя достаётся и АМБ[6]), вроде бы и нет средства. Похоже, что судишься со всей улицей Васарос. Только когда пачкают умершего, который не в состоянии защищаться, здесь придётся отвечать.
А время для книги выбрано такое, когда смута и напряжённость в Литве - на финишной прямой. Людей могут настичь неожиданные удары, они могут искать опору в ещё недавнем прошлом, в светлых часах братства и подъёма. Таким был поход “Саюдиса ” к демократии и независимости. Этот “Саюдис ” нужно выпачкать! Видимо, эта книга появилась не без цели, не только для облегчения желчного пузыря одной личности. Может, и стратегический заказ. Достигнет ли она цели, или люди доброй воли пошлют её в тартарары?
Жаль бывшего писателя за пожирание самого себя.
Поскольку люди доброй воли книгу в тартарары не выбросили и выпускают уже седьмое издание, я должен своим читателям сообщить, кто же этот незадачливый пророк. Да простит мне Господь, но, похоже, и в Горних далях явление паранойи - не редкость, раз уж она поражает и мессий.
Жаль бывшего святого, раз так быстро в его крылышках завелись черви.
Под той высочайшей рецензией подписался единственный на всю Литву профессор, музыкант, искусствовед, пророк. Сын божий, мессия, разрушивший иерихонскими трубами Советский Союз, даровавший красным вшам и местной собачьей своре независимость, граф, резистент № 1, русофоб № 10, преферансист КГБ, постоянно игравший с ним в мизер в счёт доносов, литовский Де Голль, рыцарь Вестфалии, крестоносец, собственник земли Марии, генерал "вязаных беретов", вечный почётный председатель, не совсем литовский литвак, Тятя-Папуля литовского народа Вэ.Вэ. фон Ландсбургас.
Извиняюсь, если забыл ещё какой-нибудь титул. Такой перечень его заслуг мне подсунул израильский Моссад во главе с Нахманом Душанским.
Боже, какая удача! После такой рецензии авторитет моей книги подскочил так, что за ней в книжных магазинах и библиотеках образовались длиннющие очереди. И чем больше консерваторская клика ругала меня, тем больше мою книгу читали. Вышло шесть изданий.
- Может, хватит рекламировать её? - усомнился в своём бессмертном влиянии на массы один из лидеров того параноидного движения - Ажуолас. - Ну-ка, объявим "Корабль дураков" своей настольной книгой, тогда никто её читать не будет.
Но маховик уже раскрутился, поднята вся соросовская родня и получены крупные авансы под мелкие расходы. Первыми на клич своего вождя откликнулись руководители наиболее политизированной творческой организации, писатели, трубадуры избирательной кампании Ландсбургаса. Обсудив крик души этого помазанника (или замазанника), они предъявили мне такие литературные замечания:
- Брось ты этого Паксаса.
- Кончай тиражировать свою книгу, её и так слишком много.
- Отрекись от неё, - как и они отреклись от собственных произведений, написанных в советское время, хотя гонорары получили.
- А что делать, если люди её требуют? Стоят в очередях. Кроме того, книги пишутся не для комиссий, а для читателей, - пытался я возражать, но замолчал, поняв, что они такие речи вызубрили наизусть ещё во время первого переворота, когда сжигали свои партийные билеты и охаивали своих начальников, метя на их места.
- Если книг не будет, не будут и требовать - спасибо Марцелиюсу Кукутису за такую глубокую жемайтийскую премудрость. У этого молодца есть опыт: поковырялся в правом ухе и развалил национальное телевидение. Теперь оно никому не нужно. Это подвиг общенародного значения, т.к. сегодня большинство литовцев смотрит русские передачи. Кроме того, он очень здорово потрудился на “Саюдис”. Поковыряв в левом ухе, он целые сутки шавкой тявкал на редакцию расейняйской газеты. Забирался на самую высокую ветку дерева ради своего гонорара и нашей свободы. Тогда я его еле-еле поллитровкой выманил, не понимал, что этот гений стоит не дороже трёх банок бобов. Даже возил такого лаялыцика в Болгарию, но и там его гавканья никто не понял, почему-то прозвали пьяненьким Христом.
- Почему никто не подаёт на Петкявичюса в суд, почему всё приходится делать нашими руками? - усомнился каунасец Палилёнис.
- Я с ним никогда не буду судиться! - со своим цыганским упрямством и купленным достоинством шведского дворянина заявил двухдневный депутат Сигитас Геда. Пусть он не пугает меня русским и английским языками. Благодарю за внимание.
Так ему стал ближе шведский язык, но через некоторое время он извинился, как настоящий мужчина:
- Пиши, что угодно, если хорошо получается.
- Да, в книге много ненависти, - строго говорил мне Йонас Микелинскас. - Но против чего она направлена? Против глупости и лжи.
- Книга написана на пользу наших врагов, - решил В.Мартинкус, который по сей день не разобрался, кто его друзья, а кто враги. Ему, голубю мира, сегодня необходимо с кем-нибудь бороться, иначе не было бы, о чём писать. Он же не ссыльный, не резистент, только бывший активный член партии, второсортный номенклатурщик, регулярно получавший в ЦК зелёный горошек и растворимый кофе.
Больше всех говорили те, которые должны были отработать за свои посты и незаслуженные премии. А одна барышня, к своему стыду, не знаю ни имени её, ни фамилии и даже не догадываюсь, что она написала, внезапно врубила уже порядком проржавевший политический привод:
- В книге нет ничего святого, - как будто говорила о потрёпанном Требнике. - Она рушит общепринятую концепцию восстановления независимости.
Значит, не было никакой борьбы, независимость нужно было защищать концепциями, выбрать самую удобную, самую кровавую и проголосовать за неё. Зло меня взяло, но я сдержался и спросил:
- А вы со своей концепцией были у телебашни?
- Нет.
- Вы везли хотя бы одного захлебывавшегося в крови человека в больницу?
- Нет.
- Вы видели, кто и откуда в нас стрелял?
- Нет.
- Вот таким барышням и требуются концепции или легенды.
- Епитимьи[7], - подсказал кто-то сбоку.
Сидел я там, может, полчаса, как будто вообще отсутствовал на заседании. А те корифеи формировали против меня обвинение, разгорячившись, спорили из-за каждого слова, как будто могли что-либо изменить: себе прибавить ума, а мне - почтения к ним. Но каждый из них был озабочен только важностью собственной персоны и своей мудростью, так что мне не оставалось ничего другого, как извиниться за потраченное время и уйти домой. Но за собственной важностью они даже не заметили моей иронии. В конце концов, они всё же сочинили то "доброжелательное" творческое письмо, но как оно оказалось в прокуратуре, никто так и не догадывается. Победило освобождённое Папулей слово: любое творение требует жертв[8] и санкции прокурора.
Вышел я из так знакомого мне здания и почувствовал себя не то Солженицыным, не то Пастернаком, не то Викторасом Петкусом... А в ушах продолжали звучать патриотические речи коллег. Так говорили люди, не дававшие покоя праху Саломеи Нерис, похоронившие заживо Э.Межелайтиса, так лепетали суперпатриоты, сжигавшие книги Ю.Балтушиса, требовавшие публичного судилища над Э.Межелайтисом, Ю.Марцинкявичюсом и А.Малдонисом за разрушение мифической каунасской поэтической школы.
Так и застыли в глазах отснятые кадры кинохроники, на которых отряд самых идейных писателей во главе с В.Мартинкусом стоит рядом с новой могилой С.Нерис в Петрашюнай и с окаменевшими лицами наблюдает за этим преступлением, будто выполняет некую историческую миссию, а не желание одного параноика освободить для себя место возле Колокола Свободы. Стоят одухотворённые и величественные, будто не понимают, что вместе с нашим Литовским Соловьем закапывают в ту песчаную могилу не только собственные порядочность и честь, но и достоинство всего нашего народа.
Человеку свойственно на кого-то сердиться за собственную глупость. Я понял бы их, если бы кому-то из них С.Нерис или Э.Межелайтис своим величием заслонили или сломали творческий путь... Но где же хоть одна талантливая книга этих выскочек? Таковых не имеется. Имеется только "патриотическое" причитание якобы обиженных посредственностей. Однако этим беднягам следовало бы причитать в костёлах, поскольку этих непризнанных гениев обидел только Бог и никто другой. В прокуратуре таланта себе не присудишь, тем более, когда пишешь только языком, который и без того занят лизанием чьих-то определённых мест. Ведь сколько задниц сменилось, а лизатели остаются! Надо торопиться, т.к. для иного творчества не остаётся времени. Кроме того, и доносы надо писать, литературные... Прокуратуру следовало бы натравить на них самих за то, что они в своё время присваивали стипендии, назначавшиеся государством для начинающих литераторов. Их должны были выплачивать нигде не работавшим молодым литераторам - десятку человек по тысяче литов ежемесячно. Но все стипендии поделили между собой функционеры, получающие зарплаты. Когда мы вместе с министром культуры подняли шум, часть из них покинула низкооплачиваемую работу и зажала стипендии. Тем и закончилось создание концепции борьбы за независимость. Обокрали молодёжь и долго ещё колотили себя в грудь, утверждая, что те деньги были использованы на завершение весьма важных произведений, которые будут иметь общенациональное значение. Но они испарились вместе с проеденными и пропитыми деньгами.
Какими проблемами занимается нынешняя писательская братия? Она маргинальна, проблем нет. Кто пишет о геноциде, осуществляемом нынешним руководством на селе? Нет таковых. Писатели забыли, где они родились и выросли, они спрятались в кусты от социальных проблем, отвернулись от народа, потому и сами стали ему не нужны. Об этом говорят мизерные тиражи их книг, не раскупающиеся газеты. Словом, как вы нам, так и мы вам, господа элитные прилипалы: вместе будем питаться овсяным хлебом, тогда ости обдерут вам одно место.
Спускаюсь по ступенькам дворца Огинских и почему-то вспоминаю, как из Москвы пришло постановление правления Союза советских писателей, содержащее несколько цитат и требующее исключить Б.Пастернака из членов Союза. Вдвоём с Э.Межелайтисом мы долго обсуждали, что делать. Осторожно подготовили многих членов правления, а потом написали ответ, что ведь не мы принимали его, не нам и исключать. Кроме того, просили дать прочитать тот знаменитый роман “Доктор Живаго”. Разве можно исключать писателя, не прочитав его книги?
Впоследствии оказалось, что наша республиканская организация писателей была единственной, не подчинившейся тому приказу. Мне за это пришлось уйти с должности секретаря Союза писателей и перейти на другую работу - в киностудию. Год спустя те же самые судьи членство Пастернака восстановили, но ни передо мной, ни перед Межелайтисом никто не извинился и нас не похвалил. Слава Богу, что хоть больше не придирались, но прокуратурой тогда никто не угрожал, как сегодня в свободной Литве.
От таких воспоминаний мне стало так легко на душе, что я невольно стал смеяться над собственными мелкими бедами и сам не заметил, как направился в засиженную мухами литературную забегаловку, которая находилась тут же, под вытоптанной княжескими ногами лестницей. Подумал, что сто граммов не произведут революции, а если такое и случится, то стану её вождём. Ведь поднимаются же из праха новые Гедиминасы и сотрясают экскаваторами горы на строительстве своих вилл.
В дверях забегаловки меня обнял живой классик Юозас Эрлицкас и принялся кричать мне в ухо:
- Зараза, Петкявичюс! Калоша дураков! Плохо выбрал первое слово - калоша, калоша, словом, бардак! Если хочешь знать, я тебя ждал с целой флотилией дураков... Давай, выпьем за твою мятежную душу...
Уселись, сделали заказ, но у живого классика не то на уме. Он расхаживал между столиками и напевал что-то вроде:
- По морю корабль плывёт, если капитан не пьёт... Но тотчас нарвусь на мель я, если капитан - с похмелья...
К моему столику подсело несколько только что обсуждавших меня активистов. В их глазах - ни злости, ни сочувствия, плавает какой-то печальный и серый туман, и только. Как после обильного и несколько избыточного обеда...
- Ставь, - говорит один. Вроде бы за то, что остался в живых и что таким патриотическим блюдом все уже давно пресытились.
Ставлю, выпиваем. По полненькой. После второй другой коллега стал меня успокаивать:
- Рядовая месса, а тебе, старому волку, - только реклама.
Рядовая месса! Какая старая школа одурачивания, перенятая коммунистами у церкви и вместе с первым причастием вложенная в человеческие уста, чтобы потом на всю жизнь связать язык верующему. "Я обвиняю церковь, научившую литовца снисходительности", - вспоминаю слова поэта, впоследствии отказавшегося от этих слов, и принимаю окончательное решение: покаяния не будет! Пусть несут епитимию осудившие меня фарисеи...
Водка пошла куда-то в пятки, потом постепенно поднялась к голове, проникла в виски, а мне так хотелось вслед за Эрлицкасом затянуть голосом дьячка:
- Ангел Божий явился пред Марией!..
Или ещё веселее, как в довоенных Шанчяй[9]:
- У Девы Марии затрясся весь дом,
Когда к ней явился Иисус под хмельком!..
И всё это, оказывается, очень просто, дело житейское, даже можно сказать - литовское, тысячу раз перепроверенное, пережитое и испытанное.
Продув дело в суде, Вэ.Вэ. фон Ландсбургас теперь через печать грозится, что и он пишет обо мне книгу в очень твёрдом переплёте. Он, видите ли, из различных источников собрал обо мне сведения, будто я - людоед. “Во время оно (так начинают свою чепуху все мессии) было много разговоров о найденных в лесочке возле его усадьбы (т.е. около моего ранчо) костях несчастных детей”, мясо которых я съел, а тому лунатику осталось только обгладывать их косточки...
Не понимаю, как такой ущербный духом после подобных "открытий" смеет появляться в Сейме и разглагольствовать о какой-то своей морали, торчащей из кармана его старого замызганного лапсердака? Как смеет издеваться, называя коллегой своего бывшего одноклассника А.Сакаласа[10], которого сам пристроил в тюрьму? Выходит, и тот сокол - величиной с обычного воробья. Сейм преследует резервистов КГБ, стращает призраками национальной безопасности и позволяет работать в своей среде информатору КГБ, сотрудничество которого с госбезопасностью доказали и сам Сакалас, и В.Гульбинас, и я, и многие другие.
А тут этот инквизитор от КГБ требует в суде: "Книгу В.Петкявичюса нужно запретить, арестовать, изъять из всех книжных магазинов и библиотек. Его отвратительную ложь можно бы ещё терпеть в Литве. Здесь ничего не случится (понимай: Литву уже обработали), прочтут несколько тысяч и забудут. Но в России её прочтут миллионы"...
Вот из какой промежности торчит русофобия этого Литвака фон Вестфален! Прочтут миллионы! А что в таком разе - Литва? Обглоданная куриная ножка? Только если есть возможность там что-то урвать или постоянно доить государство, оно становится для него Отечеством. Таких почитателей отечества, по словам Т.Косцюшко, следует усаживать задом наперёд на ослов и гнать как можно дальше в землю обетованную.
Книги, видите ли, нужно запретить! Изъять из всех библиотек и жечь, как по его указке жгли книги Ю.Балтушиса. А, может, лучше, как его отец - евреев, согнать всех писателей в гетто? Выдать им пронумерованные листы бумаги, чтобы писали о создаваемом этим литваком рае в нашем краю? А если откажутся, дробить им железными ломами кости, как в мечтах Лейбы Троцкого о перманентной революции.
...После такого параноидного требования люди ещё больше заинтересовались моей книгой, сотни писем побудили к седьмому изданию. Я ожидаю ещё больше такой рекламы от мессии, поэтому хотел бы напомнить этому писателю (с ударением на первом слоге), чтобы он обязательно нанял для себя психиатра и чуть-чуть подлечился. Однако история ничего не прощает и дуракам. Она подсчитает, пронумерует или, подобно дантевскому аду, заморозит в вечной мерзлоте останки всех понапрасну загубленных людей и предъявит этому Литваку фон Вестфален подробный счёт, как вечное проклятье за напрасные самоубийства, голодные смерти, за моих соотечественников, вынужденных покинуть свою родину, и за библейский жертвенник, преднамеренно возведённый для заклания защитников нашей независимости.
Но ни хула, ни хвала, как учила меня профессор Ванда Забарскайте, делу не помогут. Я встретился с ней в приёмной стоматолога. Поздоровались, пошутили. Вдруг она спросила:
- Трудно?
- Нелегко.
- Мне ваша последняя книга тоже не нравится.
- Так что мне теперь делать? - спросил я, не скрывая иронии.
- Не делайте ничего, пишите новую.
Она сказала это так искренне и честно, что в тот же день, по возвращении домой, я принялся за новую работу. Кажется, профессор не сказала ничего особенного, однако одной фразой она решила все мои сомнения, оставив в стороне похвалы моих единомышленников и проклятия противников - удача-неудача, - словом, прислушайся к мнению людей и продолжай заниматься своим делом. Но работать не было возможности. Телефон буквально раскалялся от звонков. От задуманной Вэ.Вэ. фон Ландсбургасом мести Интернет стал вонять, как помойная яма. Меня осуждали и хвалили, одни нападали, другие защищали. Предлагали меня повесить, сослать, удушить в газовой камере, поставить мне памятник, избрать президентом... Словом, пошарив по Интернету, я понял, что это наилучшее место для брехни, ненаказуемой клеветы, оскорблений и откровенной рекламы собственного идиотизма. Но мне особенно понравилось поучение, адресованное этим придуркам одним юмористом: нужно раскалить докрасна один конец стального лома, а холодный конец вставить в одно место организовавшему все эти злопыхательства мессии...
- Почему холодным?
- Да чтобы его дружки не смогли этот лом вытащить...
И тут же философический вывод:
- Исчадию ада адские муки - только в удовольствие...
Но и подобная защита не очень удобна: где я возьму кузнечный горн, наковальню, щипцы? Но шутник, оказывается, был прав. Едва лишь суд успел нас оправдать, как тут же появилось требование Ирены Дягутене возобновить дело. Тон этой методистки, умеющей только ставить клизмы и промывать желудки, прозвучал на всю Литву подобно колоколу Освенцима. Эта дама прекрасно знает, что по ней давно уже тоскует отремонтированная в Лукишкес камера за аферу с компанией "Мажейкю нафта", поэтому ей позарез нужен какой-нибудь скандал, отбивающий у людей память. Для неё занимаемый пост всегда был важнее результатов работы. Сколько довелось читать её речей, выступлений, интервью! От них отдаёт скрадываемым дешёвыми духами бочкового разлива пакостным запашком консерваторской ярмарки, подобным вони хорька, нанюхавшись которого, политические курицы - последователи фон Ландсбургаса - теряют головы; ведь их партия - партия очумелых, сила которой проявляется в желании как можно дольше продлевать страдания нашего народа.
Госпожа Ирена как-то пококетничала, дескать она не любит подолгу смотреться в зеркало. Этому можно верить. И без не ведающего лжи стекла понятно, что это прекрасный образчик тела, слоняющегося без души. После её требования консерваторы все как один бросились в суды всех инстанций, Интернет снова превратился в выгребную яму с их идеологическими нечистотами или в суррогат распутинской религии - через грехи искать отпущения грехов.
Точка. Хватит мне оправдываться. Но снова звонок. Профессор А.Амбразявичюс;
- Читал?
- Не обращай внимания на ту шарашкину контору.
- Тогда прочти в конце газеты посвящённый им анекдот.
Читаю: "Есть товарищи, на которых можно положиться, и есть товарищи, на которых нужно положить"...
В трубке слышится звонкий смех:
- Анекдот не оконченный, если положить, то сразу с прибором...
Известный журналист, правовед и философ Альбертас Ружас предостерегает:
- Положить-то можно, но как потом отберёшь у этих хапуг? Лучше прочитай, что я пишу об этих трепачах в своей монографии "Феномен памяти".
Углубившись в этот труд, я нашёл в нём интересные мысли, которые очень пригодились, особенно во время защиты в суде.
“Этот процесс представляет собой бросающуюся в глаза парадигму либо притворной, либо совершенно отсутствующей правовой компетенции, политической ангажированности, как и обвинительный акт столичных прокуроров, согласно которому фактический организатор и руководитель Движения за перестройку, его душа и совесть писатель Витаутас Петкявичюс якобы оклеветал Витаутаса Ландсбергиса Жямкальниса - покойного отца В.Ландсбергиса, распространив о нём лживые, не соответствующие действительности домыслы и унизительные утверждения, будто он сотрудничал с КГБ, а одновременно был и товарищем Гитлера... Верх абсурда: сколько историков и писателей, столько кардинально противоположных и противоречивых оценок исторических событий и фактов. На основании логики таких прокуроров всех историков нужно засадить в тюрьмы, против всех них, без исключения, возбудить уголовные дела. Не доводилось слышать, чтобы дети и внуки Наполеона, Муссолини, Гитлера, Смятоны затеяли судебную тяжбу по поводу оскорбления их чести и достоинства, хотя всевозможных обвинений в их адрес, даже и в самом деле несправедливых, - бесчисленное множество. Поскольку это -СФЕРА КОМПЕТЕНЦИИ И СПОРОВ ИСТОРИКОВ И ТОЛЬКО ИСТОРИКОВ, а никак не дело прокуратуры! Гражданские отношения недопустимо относить к сфере криминальной, это - постулат.
Вильнюсских прокуроров это не остановило, они безоглядно и совершенно необоснованно отнесли оценки исторических фактов и событий к области уголовного права. Из-за них, видите ли, пострадало здоровье Витаутаса Ландсбергиса, и он требует возместить причинённый ему ущерб... В каком размере? Нет, вы только послушайте -100 ООО литов! Может, это и есть приманка для деятеля, прославившегося доносами? Следует ещё один вывод: такая позиция прокуратуры есть не что иное, как циничный выпад против Литвы как государства, против демократических принципов, конституционных прав людей, свободы слова, права свободно отстаивать своё мнение и убеждения. Фактически сам обвинительный акт, представленный прокуратурой, можно расценивать, как преднамеренную клеветническую акцию против писателя. Подобные действия возможны и бывают в автократических и диктаторских государствах, как это происходит сейчас в Белоруссии Лукашенко, как было недавно в Ираке при правлении Саддама Хусейна или в Югославии Милошевича. Полагаю, что пора вообще, не дожидаясь нескончаемых судебных решений, обратиться в международные организации, Европейский суд по правам человека по поводу начавшихся в Литве уголовного преследования писателей и журналистов, ведь это же не первый случай? Действительно, ситуация бесконечно комична: суд чуть ли не за три года не может рассмотреть дело, возвращает обвинение из-за его явной юридической безграмотности, применения не тех статей уголовного кодекса... Самая пора произвести переаттестацию и проверить квалификацию подобных юристов, если говорить по правде ...
Говоря по правде, переаттестовать прокуроров нетрудно, но как переквалифицировать систему и болезненное мышление сотворивших её людей, я пока что не знаю... Видимо такова среда, если предприниматель Г.Казлаускас, предводитель каунасских либералов, мог безнаказанно разъяснять литовцам: “Мы превратим Литву в оффшорную республику, мы научим Литву жить на проценты”! А какой-то Сташайтис принародно поучал: "Я не плачу и не буду платить налоги, пусть их платят те, для кого я организовал рабочие места". Поэтому мне понятно, почему деньги вкладчиков утонули в их карманах, а бережливым людям отплатили нищетой, продажей имущества с молотка и безработицей. Весь мир кишмя кишит жуликами, но чтобы масса людей верила словам таких обманщиков - случай редкий, поэтому наши соотечественники, подобно индейцам, клюнули на минутное сверкание стеклянных бус, вложив в них всю свою тоску по свободе и независимости. А тех, кто стал противиться, увольняли с работы, как не симпатизирующих партии консерваторов, как советских коллаборационистов под бурные аплодисменты богомолок и суперпатриотов, отхвативших повышенные пенсии пострадавших лиц. Теперь подошла очередь и этим мыслящим ладонями разрушителям.
Но самое страшное в том, что тогдашнее правительство консерваторов не понимало или не хотело понимать происходящего в стране, и твердило, что частная собственность принесёт нам рай, поэтому грабило само и не мешало грабить другим. Частная собственность была объявлена единственной панацеей, способной вызволить нас из создавшейся ситуации. Это один из талмудистских постулатов, поэтому мне не осталось ничего другого, как вернуть автора всех этих бед в его еврейское прошлое Ландсбургов, заявившихся сюда из Вестфалии, чтобы поживиться за литовский счёт.
Вспомним великого писателя Антуана де Сент-Экзюпери, родившегося чёрным в белокожей графской семье только потому, что его далёкий предок некогда сошёлся с негритянкой и дождался от неё наследников. Более еврейского типа не мог обрести при рождении и наш мессия. Эта неслучайная комбинация генов обернулась для нашего народа большим несчастьем. По всем параметрам - облику, речи, фарисейскому хихиканью, пронырливости, болезненной лживости, интриганству, своекорыстию и гитлеровской ненависти к "собачьей своре", среди которой он живёт и готов любой ценой стать во главе её и превратить её в своё послушное орудие - типичный представитель избранного народа.