Л. Троцкий. ТРИ ГОДА БОРЬБЫ И УЧЕБЫ

Л. Троцкий. ТРИ ГОДА БОРЬБЫ И УЧЕБЫ

(Речь на торжественном заседании пленума Московского Совета РК и КД, МК РКП и МГСПС, совместно с райкомами, правлениями профсоюзов, фабзавкомами и коллективами советских служащих в честь 3-й годовщины Октябрьской революции 6 ноября 1920 г.)

Товарищи, три года тому назад мы стояли у порога первой пролетарской революции. Это был момент глубокого энтузиазма и вместе с тем глубокой тревоги в наших сердцах. Я переживал это время в Петрограде, большинство из вас в Москве – разница не велика. Мы сейчас проводим и посещаем народные собрания, собрания трудящихся, и можем с полной правдивостью сказать, что таких собраний, какие были в Октябре 17-го года, мы сейчас не имеем. Мы прожили три жестоких года, три года больших жертв, большого напряжения. Мы вошли в эту борьбу с великими идеалами, с великим энтузиазмом, и многим казалось, что обетованная земля коммунистического братства, расцвет не только материальной, но и духовной жизни, гораздо ближе, чем это оказалось на деле. Препятствия оказались гораздо более суровыми, чем можно было думать тогда. Рабочий класс, при всем энтузиазме 17-го года, если и не понимал ясно и отчетливо, какие испытания впереди, то предчувствовал, что он переступает роковой порог, после которого нет возврата назад, а есть только путь вперед через величайшие трудности и жертвы.

Я помню, как три года тому назад на заседании Петроградского Совета было доложено о том, что Керенский низвергнут, что его министерство низложено и что власть находится в руках Петроградского Совета. Если вы взглянете теперь в наши тогдашние газеты, то вы прочтете, что после этого заявления была буря аплодисментов, взрыв восторга и т. д. Но это не вполне верно. Это просто обычная фраза газетного отчета. На самом деле, когда я доложил от имени Военно-Революционного Комитета,[168] что власть Керенского низвергнута, и что в Петрограде – власть Советов, то воцарилось глубокое, напряженное молчание. Были затем аплодисменты, но аплодисменты выжидательные, раздумчивые. Рабочий класс Петрограда, его Совет понял, что мы сделали шаг, после которого возврата назад нет. Готовясь к борьбе, рабочий класс был охвачен неописуемым энтузиазмом. Я помню собрание в цирке Модерн. Я думаю, что мировая история не знала ничего подобного этому настроению масс. Сколько раз, когда приходилось бывать на таких собраниях, я чувствовал себя песчинкой в этом океане подъема, сколько раз с тревогой спрашивал себя: а не захлебнемся ли мы в этом революционном океане? И вот, когда этот мощный поток привел к порогу и перелился через него, то представители петроградского пролетариата раздумчиво, с тревогой встретили весть о совершившемся пролетарском перевороте. И в этом, товарищи, сказался правильный классовый инстинкт. Нутром рабочий класс почувствовал, что впереди – величайшее сопротивление, борьба, голод, холод, кровь и смерть.

После того рабочие массы растеряли много наивных иллюзий и надежд на то, что обетованная земля близка, что близко новое царство справедливости, свободы, довольства и культурного подъема, что до него рукой подать. Эти иллюзии отошли, а предчувствие новых тягот борьбы оправдалось. Вот почему наше собрание теперь уже не похоже по настроению на собрания тех незабвенных дней, в нем нет того молодого, юношеского энтузиазма, того еще некритического революционного подъема, т.-е. сплоченности души, какая была тогда. Мы сейчас этого не имеем, и не мудрено, ибо такие периоды, как Октябрь 17-го года, переживаются народом в тысячелетие раз. Но за эти три года мы стали богаче опытом политической мысли, богаче революционным закалом. Мы говорим: три года тому назад порог перейден, возврата нет. И это сознание у нас более твердо и прочно, чем когда бы то ни было. Три года, в течение которых весь мир наших врагов пытался отбросить нас назад, за тот роковой исторический порог, через который мы переступили, – эти три года пройдены. Мы оборонялись, мы не отступали. Мы были недалеки от сдачи Петрограда врагу, мы отходили спиной к Москве на востоке и юге, но мы отстояли себя, отстояли первую в мире власть рабочих и крестьян. Задача еще не разрешена, это знает каждый из нас, того нового общества, того строя, во имя которого мы боролись и боремся сейчас, еще нет, нет еще народа, который жил бы как одна счастливая братская семья, без неравенства, без обид, без нужды и взаимных огорчений. Это чувствует теперь каждый рабочий, каждая работница. Но тем не менее, – и в этом состоит наше главное завоевание, – каждый рабочий, каждая работница понимает, что возврата назад нет. И сейчас, в момент нашего трехлетнего юбилея, который я еще не называю торжеством, мы напоминаем вам, что мы стоим на фронтах перед еще недобитым врагом, и мы не знаем, нет ли за спиной у этого врага новых врагов, которые пойдут против нас. Мы стоим сейчас у мелкого порога, у крымского порога, у Перекопского перешейка, но не далек тот день и час, когда мы сможем сказать, что мы перешли через этот порог, и что весь Крым в наших руках.[169] У нас есть враги на юго-западе – Петлюра, Балахович и Савинков, которых нам подкинула польская шляхта, чтобы мы не забывали, что число наших противников неисчерпаемо, и что это будет продолжаться до тех пор, пока мы не перебросим нашу революцию и в другие страны, пока и там власть не будет в руках рабочего класса. Сейчас мы готовимся переступить через маленький порог Крымского полуострова, чтобы там свергнуть ставленника мирового империализма, на котором сейчас сосредоточены все взоры наших врагов, после чего мы получим возможность значительную часть наших сил перебросить в область труда. И мы это сделаем, ни на минуту не выпуская оружия из наших рук.

Наша обстановка сейчас лучше, чем три года тому назад, но она изменялась чрезвычайно медленно, медленнее, чем мы рассчитывали, и если бы нам тогда, три года тому назад, дали возможность заглянуть вперед, мы не поверили бы своим глазам. Мы не поверили бы, что через три года после пролетарской революции нам будет так тяжко, так сурово жить на этой земле. Но мы не поверили бы и тому, что после трех лет борьбы, которую мы провели, мы встанем тверже на свои ноги, чем когда бы то ни было. Мы все сильнее и сильнее будем расширять нашу территорию, территорию рабоче-крестьянской власти, на восток, на запад, на север и юг. За эти три года много пережито и много рассеяно детских иллюзий, но это не значит, что наша идея потускнела и наша воля и сила ослабли. Нет, мы стали тверже в нашей революционной уверенности. У нас нет того горячего полудетского энтузиазма, у нас есть глубокие рубцы и на теле и в душе, но эти рубцы являются свидетелями нашей несокрушимой воли к победе.

Читая донесение наших солдат, которых мы недавно наблюдали с тов. Каменевым, мы можем себе сказать, что великий революционный заряд, который был вложен в нашу историю рабочими Петрограда и Москвы, не мог быть израсходован. Крестьяне Воронежской, Архангельской губернии, крестьяне Сибири довершают дело рабочих Петрограда и Москвы. Я наблюдал их недавно, и несмотря на то, что с нашей стороны было много жертв, несмотря на то, что рабочие далеко не в блестящем положении, что солдаты далеко не снабжены всем, чем нужно, все-таки мы не падаем духом. Меня на ст. Мокрая окружили красноармейцы, показывая свои ноги: у некоторых на ногах были лапти, а некоторые просто обернули их мешками. Под шинелями у некоторых были летние гимнастерки, а на некоторых не было и рубах. И они, полушутя, поругивали кое-кого из снабженцев, поругивали и нас грешных, из центра. Но в них не было ни капли опасения, что мы можем быть разбиты врагами. Революция воспитала лучшие элементы для борьбы, и наша армия теперь проникнута духом рабоче-крестьянской революции, духом коммунизма. Сегодня вы могли прочитать во враждебном нам органе, в английской газете «Таймс», признание о том, что после трех лет борьбы Советская власть стоит перед нами, как они говорят, более сильной, чем она была в 1917 году. Мы не захлебнулись в потоке, который нахлынул на нас с 1917 года. Несмотря на все ошибки, мы укрепились, мы остались сильными и непобедимыми. Теперь мы здоровее и крепче, чем когда бы то ни было, потому что самая основа нашей власти крепка и здорова.

Теперь советская армия и наша страна стоят на том пути, который ведет вперед. Мы переступим не только через крымский порог: есть еще много порогов в Европе, в Азии и в Америке, через которые перешагнет стопа пролетарской революции. (Аплодисменты.) В этом походе не последнее место будет занимать питерский и московский пролетариат, и я, товарищи, не знаю другого лозунга, другого клича, которым вернее можно было бы помянуть третью годовщину нашей революции, как лозунг: «Да здравствует наш герой-рабочий Питера и рабочий Москвы!». (Аплодисменты.)

1920 г. Архив.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.