5

Там, где речка свои воды

от чужих скрывала глаз,

обезумев от свободы,

мылись девки в ранний час.

Без купальников, нагие,

веселились стайкой фей…

И на их тела тугие  —

я глядел из-за ветвей.

Ни ресницы, ни деревья

не скрывали сладкий вид…

…Было, было, было время,

когда очи знали стыд!

* * *

Какая во всём ненадёжность! И бренность какая!

Рассыпались камни дорог, что носили Тукая.

Урал обмелел. И увязла в скоплении ила

та лодка, что прежде Тукая по водам носила.

С чего ж земной шар, что обязан вкруг Солнца кружиться,

под весом Тукая, как будто сухарь, стал крошиться?

Ведь в мире подлунном не может быть лёгких поэтов,

поскольку поэты — несут на себе тяжесть света.

На Волгу родную Тукай попытался вернуться,

надеясь, что камни Казани под ним не прогнутся.

Там поднял на плечи Вселенную, и — в то же время

земля расступилась под ним, не сдержав это бремя…

Но, бросить не в силах просторы, что так хороши,

осталась летать над землёй его птица души,

которая, к счастью, отныне сиротства не знает

и, встретив горячее сердце, гнездо в нём свивает.