Ксения Аверкиева[462] Исправительные колонии: «последний» фактор сельского расселения на лесной периферии

Исследование вопросов, связанных с пенитенциарной системой России, упирается в закрытость этой структуры и, как следствие, в скудную статистическую базу. Тем не менее за последние несколько лет благодаря развитию правозащитных движений, повышению открытости данных региональных управлений ФСИН и появлению различной дополнительной информации в сети Интернет (форумы для родственников заключенных, для бывших заключенных и др.) исследования отдельных вопросов, связанных с деятельностью ФСИН, стали возможны.

В условиях ограниченного набора статистических данных в исследовании приходится делать несколько допущений. Поскольку ФСИН не публикует информации о количестве заключенных в каждом исправительном учреждении, этот показатель заменяется количеством мест в исправительных учреждениях. Такая замена позволительна в большинстве случаев, хотя в отдельных регионах отмечается превышение лимита наполнения для СИЗО, а также для большинства женских колоний. В то же время отмечается неполная наполняемость воспитательных колоний для несовершеннолетних преступников в связи с изменением законодательства и смягчением наказаний. Но в целом количество мест в исправительных учреждениях почти соответствует реальному количеству заключенных.

Еще одно допущение делается при анализе производственной деятельности в исправительных учреждениях. Точные сведения об объемах производства, занятости заключенных и специализации производства предоставляют только отдельные региональные управления ФСИН и отдельные учреждения. Анализировать общую картину на основании выборочных данных невозможно. Поэтому для анализа специализации производства в учреждениях ФСИН был использован показатель количества производственных цехов колоний. Такие данные есть о 80 % исправительных учреждений. Остальные 20 % представляют собой «белые пятна» для исследователей.

Общие характеристики территориальной организации ФСИН России

Всего в Российской Федерации насчитывается свыше 1000 исправительных учреждений в 81 из 83 регионов (по состоянию на 15.03.2014 г.). Исключения составляют Ненецкий АО и Чукотский АО. В каждом регионе существует как минимум следственный изолятор, как максимум – набор учреждений, куда входят СИЗО, тюрьма, исправительные колонии общего, строгого и особого режима (для мужчин и для женщин), колонии-поселения и воспитательная колония. Количество учреждений и их набор отчасти коррелируют с численностью населения региона, отчасти – со сложившейся системой исправительных учреждений, сохранившихся с советского периода. Тюрем как таковых сравнительно немного, они, в отличие от исправительных колоний, обычно расположены в крупных городах и тяготеют к наиболее плотно заселенным пространствам, так как в этом случае требуются особые условия охраны и возможность своевременного вмешательства оперативных групп.

Территориальная организация следственных изоляторов в данном исследовании подробно не исследуется. СИЗО имеются в каждом регионе: как правило, наиболее крупный расположен в региональном центре, а другие – в небольших городах (нередко – в исторических, тогда СИЗО расположены в старинных тюремных замках, что не всегда обещает адекватные современным требованиям условия содержания). Количество СИЗО в регионе во многом зависит от численности населения (за исключением республик Северного Кавказа, где удельное количество следственных изоляторов гораздо меньше, чем в среднем по регионам России).

На сегодняшний день система насчитывает порядка 800 исправительных, воспитательных, лечебных колоний, а также колоний-поселений. По количеству учреждений лидируют регионы ресурсного (в первую очередь, лесного) освоения – Красноярский и Пермский края, Республика Коми, Свердловская область (на каждый регион приходится по 30–50 учреждений).

«Сельские» исправительные учреждения есть в 77 регионах из 83. Как видно на рис. 1–2, доля заключенных, находящихся в сельских колониях, соответствует доле сельских жителей в среднем по стране. А доля тех, кто отбывает заключение в городах, ниже за счет большого количества заключенных, находящихся в поселках городского типа. Это вполне объяснимо, так как многие лесозаготовительные пункты имеют статус ПГТ и существуют во многом благодаря исправительным учреждениям.

К числу регионов с наибольшим количеством «сельских» исправительных учреждений относятся лидеры в общем количестве пенитенциарных учреждений – регионы Европейского Севера, Урала и Восточной Сибири: Красноярский и Пермский края, Республика Коми, Свердловская и Архангельская области, Кировская и Нижегородская области и Республика Мордовия. Замыкают десятку лидеров Приморский край, Ивановская область и Республика Удмуртия. По количеству мест в исправительных учреждениях состав лидеров почти такой же: добавляются Ставропольский край с 9 тыс. мест в «сельских» колониях и Рязанская область, вытесняя из топ-11 регионов Кировскую область и Приморский край.

Рис. 1–2. Распределение населения России и распределение заключенных в системе город-село

Источник данных: рис. 1 – данные Всероссийской переписи населения 2010 г. (www.gks.ru/free_doc/new_site/perepis2010/croc/perepis_itogi1612.htm); рис. 2 – обработанные автором данные ФСИН РФ [1].

Как видно из табл. 1, основное количество «сельских» исправительных учреждений расположено в регионах с минимальным количеством сельского населения (за исключением Ставропольского края) – на севере европейской части России и в ряде регионов Восточной Сибири и Дальнего Востока. Это хорошо видно на картограмме (рис. 3): самые «несельские» регионы России отличаются наибольшей долей сельских учреждений и удельной численностью заключенных в сельских исправительных учреждениях.

Диспропорции в размещении населения и расположении «сельских» колоний усиливаются при рассмотрении территориальной организации исправительных колоний в границах слабоосвоенных регионов. Большинство колоний Архангельской, Свердловской, Кировской областей, Пермского, Красноярского краев и Республики Коми разбросаны по труднодоступным лесным районам и представляют собой дисперсную сеть. Если обратиться к истории создания большинства таких колоний, основными мотивами их создания были «освоение труднодоступных участков леса» или решение других освоенческих задач в условиях дефицита местного населения. Часть задач была решена, а учреждения продолжают обслуживать созданные руками заключенных объекты: созданы лесопромысловые хозяйства, выстроены железные дороги и др. Часть задач выполнена и более не нуждается в присутствии «спецконтингента» (предприятия остановлены, исчерпаны месторождения полезных ископаемых), некоторые задачи так и не были выполнены (например, строительство каналов для отвода вод рек бассейна Северного Ледовитого океана в бассейн Волги). Казалось бы, в случае остановки предприятий или отказа от принятого в советские годы пути экономического освоения территории колонии должны были быть ликвидированы, но это не всегда так. Безусловно, большое количество лагерей и зон передислоцированы и закрыты, но есть и такие, которые продолжают существовать.

Таблица 1

Количество учреждений ФСИН в сельской местности и количество мест в учреждениях ФСИН в сельской местности по регионам России (топ-11)

Источники данных: [1].

Рис. 3. Количество мест в учреждениях ФСИН в сельской местности на 1000 чел. сельского населения, 2012 г.

Источник данных: расчеты автора по данным Всероссийской переписи населения 2010 г. (www.gks.ru/free_doc/new_site/perepis2010/croc/perepis_itogi1612.htm) и открытой статистики ФСИН РФ [1].

Роль исправительных учреждений в системе расселения

Каковы следствия подобных несоответствий? С одной стороны, насыщение сельской местности слабоосвоенных регионов учреждениями ФСИН способствует удержанию населения в сельской местности, снижает риск формирования незаселенных пространств. С другой стороны, заключенные в таких труднодоступных колониях лишены возможности регулярных свиданий с родственниками, в случае несоблюдения их прав к ним редко могут добраться представители правозащитных организаций. В удаленных от транспортной сети колониях трудно наладить производство.

Насколько заметны пенитенциарные учреждения в системе сельского расселения отдельных муниципальных районов, видно в табл. 2. Так, например, экстремальные показатели характерны для Гаринского района Свердловской области: заключенные (при условии, что исправительные учреждения не переполнены) составляют до 60 % от общей численности населения и до 90 % (!) от численности сельского населения. По счастью, такой район в России один. Но районов, где заключенные в общей численности составляют 20–25 %, а в численности сельского населения – 30–40 % уже больше. Столь высокий процент заключенных сказывается и на гендерном составе муниципальных районов: на фоне традиционно «женских» сельских районов приведенные в табл. 2 районы выделяются соотношением мужчин и женщин как 60 % к 40 %.

В таблице для сравнения приведен также Усть-Лабинский район Краснодарского края, где численность заключенных составляет свыше 5 тыс. человек (это довольно много для одного муниципального района). На фоне многочисленного сельского населения эта величина становится незначительной – заключенные составляют всего 5 %. Это еще раз подчеркивает, что пенитенциарные учреждения располагаются не только в слабозаселенных территориях, но и в ареалах с высокой плотностью сельского населения, но там их влияние на систему расселения и экономику территорий меньше.

Транспортная доступность «сельских» исправительных учреждений

Расположение исправительных учреждений в районах с чрезвычайно низкой плотностью населения предопределяет крайне низкую транспортную доступность колоний. В первую очередь, это оборачивается тяжелыми условиями содержания (трудности продовольственного снабжения удаленных колоний и слабая инфраструктурная обеспеченность: печное отопление бараков, отсутствие инженерных коммуникаций) и создает благоприятные условия для развития «неуставных» отношений – слишком далеко они расположены, чтобы на жалобы заключенных могли оперативно отреагировать региональные правозащитные органы: «От претензий со стороны правозащитников колонию спасает ее труднодоступность»[463].

Таблица 2

Статистика учреждений ФСИН и доля контингента (заключенных) в населении по отдельным муниципальным районам РФ

Источник данных: данные Всероссийской переписи населения 2010 г. (www.gks.ru/free_doc/new_site/perepis2010/croc/perepis_itogi1612.htm) и расчеты автора по открытым данным ФСИН РФ [1].

До многих колоний, расположенных на территории лесного Севера, добраться можно только по лесовозным дорогам и далеко не круглый год. Как пример – пос. Пуксинка в Гаринском районе Свердловской области, где размещены самые труднодоступные колонии: «Поселок Пуксинка находится на левом берегу реки Тавды. Удаленность от Екатеринбурга 626 км. Расстояние до районного центра (Гари) – около 60 км по дороге (действует только зимой). На протяжении 8–9 месяцев в году Пуксинка не имеет наземного сообщения с внешним миром. В межсезонье добраться можно только вертолетом по маршруту: Сосьва – Гари – Пуксинка (2 раза в неделю). В период навигации – водным транспортом. Когда замерзают реки и болота, в Пуксинку прокладывается зимняя автодорога (зимник) из Гарей – районного центра»[464]. Неудивительно, что «зоны» в Пуксинке – одни из самых голодных и отличающихся суровыми порядками.

Положение ИК-14 в Пуксинке очень тяжелое: «ИК-14 имеет долги около 20 миллионов по налогам. Заблокированы счета. Зарплату платить нечем, спецконтингенту платить тоже нечем. На сегодня ИК-14 сама погасить долги не может – здесь нет производства, и его невозможно организовать. Раньше тут занимались лесом, но сегодня только транспортные расходы увеличат его стоимость в два раза». Очевидно, что строить дорогу к поселку не будут (слишком дорого в данных природных условиях), поэтому единственным решением становится закрытие колонии и передислокация спецконтингента, но этому препятствуют местные жители, которые не готовы уезжать из Пуксинки и понимают, что в случае закрытия ИК они не смогут найти другой работы.

Долгие переговоры с региональной и районной властью так и не дали результатов: пока лимит наполнения сократился с 1200 до 700 заключенных, ликвидирован участок колонии-поселения. В планах ГУФСИН Свердловской области был перевод заключенных в колонии «тюремной столицы» региона – в г. Ивдель. Тем не менее окончательного решения так и не принято: колония существует, местное население всеми силами старается ее удержать. На сегодняшний момент наиболее вероятным решением становится создание в Пуксинке небольшой колонии-поселения на 50 мест и 25–30 сотрудников при ликвидации ИК-14. Насколько такой шаг решит проблему занятости – непонятно.

До удаленных колоний трудно добраться не только правозащитникам, но и родственникам заключенных, а денежная поддержка, передачи и свидания с близкими – это важная часть жизни узников. В тех регионах, где наблюдается повышенная концентрация лагерей при наличии дорожной сети, местными АТП организованы специальные автобусные рейсы для доставки родственников заключенных в колонии (наиболее яркий пример – Чердынский, Губахинский и ряд других районов Пермского края, где расписание автобусов даже учитывает время приема передач в колониях). Но как быть тем колониям, которые расположены вдали от автомобильных трасс?

Можно рассмотреть пример пути на свидание с заключенным в Архангельской области. КП-27 в пос. Янгоры Плесецкого района располагается на конечной станции Заонежской узкоколейной железной дороги. Кроме узкоколейной дороги добраться до поселка по заболоченным лесистым краям почти невозможно. Чтобы туда попасть, надо сначала ехать поездом до ст. Плесецкая (16 часов от Москвы на скором поезде), затем автобусом до поселка Североонежск (еще 1 час), откуда раз в сутки отправляется поезд до Янгор, который следует еще 4–5 часов. «“Поезд” на самом деле никакой это не поезд, а всего лишь прицепной вагон. Вагон не простой, вагон столыпинский, старого образца, просто решетки у него сняли. Более того, там не обычная железная дорога, а узкоколейка, поэтому когда едешь в поезде, ощущение, как будто катаешься на американских горках. Иногда поезд сходит с рельс, но не переворачивается, а просто съезжает в траву»[465]. От станции до колонии добраться можно только на «уазике» или на КрАЗе.

Многие родственники заключенных не имеют ни средств, ни времени на такое продолжительное путешествие. Таким образом, заключенные лишаются одной из главных опор в жизни – связи с родными. Это вряд ли будет способствовать их перевоспитанию.

Экономическая «целесообразность» удаленных исправительных учреждений

Даже при более прагматичном взгляде на исправительные учреждения как на элементы региональных экономических систем удаленные колонии оказываются наименее «рентабельными» участниками экономических отношений.

Как видно на рис. 4, набор видов производственной деятельности в исправительных учреждениях сильно изменяется в зависимости от величины населенного пункта, где располагаются колонии. Чем ближе к крупным городам расположены учреждения, тем шире набор отраслей специализации и выше доля наиболее сложных, а также рыночных производств. В сельской местности и ПГТ минимально представлены такие виды рыночной деятельности, как оказание услуг (автосервис, ремонт, строительные работы и предоставление рабочей силы для местных предприятий), отсутствует машиностроение – наиболее сложная отрасль производства, которая обеспечивает рост трудовых навыков и может приносить неплохой доход заключенным. При этом основное количество производственных участков относится к отраслям деревообработки и лесозаготовки и швейному производству – наименее рыночным отраслям тюремной экономики с наименее прозрачными схемами организации производства.

Наиболее распространенный вид деятельности – лесозаготовки – упирается в исчерпание доступных запасов и снижение качества древесины, а также в трудности транспортировки: молевой сплав леса по рекам запрещен с 1995 г., а плоты не пройдут по обмелевшим засоренным рекам, узкоколейные дороги давно не ремонтировались, мосты не выдерживают груженые вагоны. Отсутствие дорог с твердым покрытием осложняет проезд лесовозов, а при больших расстояниях такие перевозки становятся нерентабельными. Сельское хозяйство, которое могло бы обслуживать учреждения и производить товарную продукцию, не просто организовать в сложных природных условиях, где размещено основное количество «сельских» исправительных учреждений. При этом на юге России практика производства сельскохозяйственной продукции и продуктов питания реализуется довольно успешно.

Рис. 4. Распределение цехов производства учреждений ФСИН с различной специализацией в зависимости от крупности населенных пунктов их расположения

Источник данных: расчеты автора по материалам открытых источников ФСИН и сайтов отдельных учреждений пенитенциарной системы.

Организация иных вариантов хозяйственной деятельности упирается в трудности доставки сырья и транспортировки готовой продукции. В сельских колониях Центральной России, обладающих высокой транспортной доступностью, возможна организация металлообрабатывающих производств, швейные цеха обслуживают заказы на пошив спецодежды и кожгалантерейных изделий для Москвы и Санкт-Петербурга, в сельских колониях производят строительные материалы и окна из ПВХ – продукцию, востребованную на рынке и приносящую доход колонии и заключенным. Организация подобных производств в удаленных колониях слабоосвоенных регионов, на которые приходится основное количество «сельских» исправительных учреждений, упирается в транспортные издержки и, иногда, в отсутствие энергетических мощностей.

При отсутствии производства заключенные не имеют возможности ни получать новые навыки, полезные после освобождения, ни зарабатывать деньги для погашения исков и накопления суммы, которая могла бы помочь после выхода из колонии. Хорошо организованная трудовая деятельность способствует оптимизации проведения «времени» заключения: отсутствие занятий, по мнению экспертов, препятствует исправлению преступников[466].

Роль исправительных учреждений на местных рынках труда

Еще одна группа последствий размещения исправительных учреждений на удаленных территориях – это формирование особого рынка труда для местного населения. В условиях отсутствия альтернатив занятость в охране колоний – это желанная для большинства молодых трудоспособных мужчин (а в последнее время – и женщин тоже) работа. Более того, отдельные администрации сельских и городских поселений начинают воспринимать пенитенциарные учреждения как желанные объекты экономики, которые дают стабильный заработок населению и дополнительный мультипликативный эффект.

Этическая сторона такой работы давно никого не беспокоит. К тому же почти все учреждения ФСИН предлагают своим сотрудникам дополнительные блага – свежие продукты из подсобного хозяйства, возможность пользоваться ведомственной инфраструктурой, участие в различных мероприятиях регионального масштаба (образовательные семинары, командные игры, конкурсы красоты «Мисс-УИС», соревнования по различным видам спорта и т. п.). Работа в структурах ФСИН воспринимается как стабильная, предоставляющая возможности для карьерного роста, высокооплачиваемая. Помимо рабочего места сотрудники получают форму и питание, что в сельской местности и малых городах бывает немаловажно.

В качестве примера – г. Новая Ляля в Свердловской области, градообразующим предприятием которого является целлюлозно-бумажный завод. На нем трудоустроено около 900 человек, заработная плата составляет около 6–7 тыс. рублей, только у сотрудников гидролизного цеха около 15 тыс. Еще около 1000 занятых – это сотрудники исправительной колонии, где заработная плата составляет не менее 15 тыс. рублей при лучших условиях труда и наличии социальных гарантий. Сейчас устроиться на работу в колонию очень трудно, огромный конкурс на каждую вакансию, в котором на равных участвуют мужчины и женщины.

Аналогичная ситуация – пос. Рудничный в Верхнекамском районе Кировской области: «Главная беда жителей Рудничного – отсутствие работы. Пока выручает расположенное на окраине поселка ФБУ ИК-3. В этой колонии трудится немало жителей поселка, в основном молодые здоровые ребята. Те, кому не повезло, ездят служить на север, в учреждения УРУОУХД УФСИН РФ по Кировской области (так теперь, после многочисленных реорганизаций, именуется печально знаменитый Вятлаг)»[467]. Как видно из приведенного материала, возможность работать в системе ФСИН воспринимается местными жителями как большое везение.

Автору известны случаи, когда охранниками в исправительные учреждения уходили работать даже сотрудники районной администрации с высшим образованием («заработная плата даже выше, спрос – меньше, все понятно, что надо делать»).

В таких условиях на рынке труда очевидно, что местное население будет прилагать любые усилия, чтобы сохранить исправительные учреждения на территории своих населенных пунктов и препятствовать переводу колоний в крупные и средние города. В случае перевода исправительного учреждения ФСИН готова содействовать переселению сотрудников, но в ее полномочия не входит забота об остальном населении поселков, которые были лишь косвенно связаны с обслуживанием колоний.

Еще одной проблемой в таких «моноспециализированных» поселках при исправительных колониях является определенная преемственность сотрудников и сохранение старых методов работы с заключенными, основанных на лагерном опыте работы охранников. Как в условиях ограниченного набора трудовых ресурсов реформировать работу с «контингентом» и совершенствовать программы исправления, а не изоляции преступников – неясно.

Вместо выводов

На основе дистанционного анализа территориальной организации ФСИН и роли исправительных учреждений в сельском расселении, проведенного в камеральных условиях, можно сделать несколько выводов. Безусловно, все гипотезы требуют более детального анализа в экспедиционных условиях, что не всегда возможно: в некоторые поселки пускают только родственников заключенных и сотрудников ФСИН, интервьюирование сотрудников ФСИН маловероятно без специального разрешения.

Исправительные учреждения в сельской местности есть в 77 из 83 регионов Российской Федерации (на 15.03.2014). Наибольшее количество «сельских» колоний – в регионах севера и центра европейской части России (Архангельская и Кировская области, Республика Коми, Нижегородская область, Республика Мордовия, Ивановская область), на Урале (Свердловская область и Пермский край), в Восточной Сибири (Красноярский край). Поскольку все эти регионы отличаются долговременной отрицательной динамикой сельского населения и низкой его плотностью, роль исправительных учреждений в системе сельского расселения становится все более значимой.

В условиях сокращения экономической базы многих сельских населенных пунктов (банкротство сельскохозяйственных предприятий, исчерпание ресурсной базы, изменение технологий лесозаготовки и деревообработки и др.) деформируется рынок труда. В таких условиях роль учреждений ФСИН в занятости местного населения приобретает все более важное значение. Работа в исправительных учреждениях привлекает своей стабильностью, более высокой на фоне других предприятий заработной платой, набором социальных гарантий, пакетом дополнительных благ (питание, форма, возможность участия в региональных ведомственных мероприятиях). На вакансии в исправительные учреждения всегда существует конкурс.

С другой стороны, транспортная доступность многих «сельских» колоний очень низкая: часть из них расположены на ведомственных железнодорожных ветках и не имеют другого транспортного сообщения, некоторые удалены от крупных поселков и дорог с твердым покрытием, добраться до них можно только на вездеходах и лесовозном транспорте. Реки утратили транспортное значение, а малая авиация, за счет которой осуществлялась связь с отдаленными сельскими районами, постепенно выходит из строя. В таких условиях заключенные оказываются в крайне тяжелом положении: всегда существует риск недостаточного снабжения, в условиях низкой транспортной доступности риск возникновения неуставных отношений очень высок, правозащитные организации редко добираются до подобных учреждений. Кроме того, до удаленных колоний очень трудно добраться родственникам, без поддержки которых заключенные теряют мотивацию к исправлению.

Не менее важной проблемой остается организация производственной деятельности в удаленных колониях: транспортные издержки делают большинство видов хозяйственной деятельности нерентабельными. Заключенные не имеют возможности трудиться, это лишает их возможности зарабатывать деньги и получать новые навыки, не считая того, что в отсутствие производственной деятельности вариантов «проведения времени» во время отбывания срока становится меньше, что опять-таки не способствует основной задаче пенитенциарной системы – исправлению преступников.

В итоге на одной чаше весов – удаленные сельские населенные пункты, для жителей которых исправительные учреждения остаются последним местом работы и от существования которых зависит судьба всего поселения. На другой чаше весов – заключенные, которые в условиях низкой транспортной доступности неформально лишаются многих прав, в том числе на свидания с родственниками, на труд, на помощь правозащитных организаций.

Как именно стоит реформировать ФСИН и чем жертвовать: правами заключенных или целыми поселками в сельской глубинке – вопрос непростой и требующий сопоставления многих аргументов. Для его решения требуется расширение полевых исследований поселков, где располагаются учреждения ФСИН, и более активное участие представителей этой структуры в диалоге с учеными и представителями общественных организаций.

[1] Использованные для построения диаграмм и карты источники:

1. Лукин М., Полонский Д. От Грозного до Керенского: обзор тюремной власти России // Коммерсантъ-Власть. 2005. 02.05 /www.kommersant.ru/doc/574707.

2. Материалы сайта «Тюремный портал России» / prisonlife.ru.

3. Материалы сайтов исправительных учреждений (более 200 электронных страниц).

4. Материалы форумов для заключенных и их родственников: В капкане (vkapkane.net), Все о жизни в тюрьме (www.forumtyurem.net), Форум зеков и сокамерников (www.syzo.org), другие (более 10 сайтов).

5. Статистическая информация с сайта ФСИН Российской Федерации (фсин. рф) и ее региональных управлений (81 сайт).