Глава 28 Счастье

Глава 28

Счастье

– Скажите, за эти семь лет, это же огромный срок, вы бывали счастливы хоть как-то, когда-нибудь, в какой-то ситуации? – этот вопрос Ходорковскому и Лебедеву задал Юрий Рост, когда вместе с главредом «Новой Газеты» Муратовым и мной брал у них интервью. Было это перед самым вторым приговором. Лебедев: «Конечно! И очень часто». А Ходорковский ответить не успел – конвой нам показал, что время истекло, тем более мы и так превысили лимит…

Теперь этот вопрос я задаю Инне. Бывал ли он хоть раз счастлив настоящим человеческим счастьем за эти годы? Она задумывается, потом, видимо что-то вспомнив, улыбается, глядя вдаль.

– В Чите, когда на общение давалось три часа, первые два что они, что папа просто привыкали друг к другу… А потом началось безобразие полное! Там летало все! Стоит стол, с одной стороны Миша за ним сидит, с другой – мы, а сбоку – наблюдающий. Без стекла общались, иногда разрешали даже дотрагиваться друг до друга. Близнецы сидели, взявшись за руки с папой. Выдумывали какие-то штучки. И потом у меня, конечно, дети такие – они не могут вообще сидеть на месте, очень активные, им надо, чтобы их что-то все время занимало. На третьем часу свидания мне было стыдно перед наблюдающим. Я вся красная была. У Миши просто была с собой какая-то салфеточка, в течение трех часов она превратилась силами всех троих – близнецов и его – в клочья, все оказалось на полу. Они носились, кувыркались, кидались этой салфеткой… Ну, а я сидела и думала: главное, чтобы третья сторона – наблюдающие – не испортили это все. Но ничего не могу сказать – наблюдающие нам ни одного замечания не сделали. Видели, что эти творят, но ни слова, ни голосом, ни жестом ничего не показали. И я им очень благодарна, потому что они дали Мише и близнецам вот этих недостающих отношений – отца с детьми, пусть они черт-те что творили, но все же… Но вот это тонкое, что между ними возникло, это очень важно было. Пускай всего на три часа…

Потом, вспоминает Инна, после свидания близнецы были в таком разгоряченном состоянии, что, идя по коридорам на выход, забыли, что находятся в тюрьме, где вести себя надо строго. По коридорам – словно катакомбам – они с мамой и с тетенькой-конвоиршей шли минут двадцать. Все напоминало какие-то блоки, лабиринты, как из фильмов. То один из близнецов увидит толпу зэков, которых выводят из камер, и его уже тянет туда узнать и посмотреть, другого несет в какую-то дырку, которую он умудрился заметить в темноте. Конвоирша все время напоминала: «Идите четко за мной. Руки держать в карманах». Но в какой-то момент за ней уже никто не шел —

Инна пошла ловить близнецов, которые разбежались кто куда.

– И она на нас как на инопланетян смотрела. Ведь эта тюремная система не принимает какой-то самодеятельности, все надо действительно четко делать. А этим двоим – им же все равно… У них все хорошо сложилось, с папой они поговорили, все замечательно, мы идем домой и соответственно у них отходняк начался. И, конечно, нужно было побезобразничать. Конвоирша ушла, думает, мы идем за ней. А я стою, кричу: «Ребята, идите сюда». Конвоирша увидела: «Куда у Вас ребенок пошел?» «А что я могу сказать? Я говорю… – Инна смеется, – ему интересно там стало». Какие «руки в карманах»! В общем, еле-еле выкатились из этого СИЗО. Но нас никто не ругал, только сказали: «О, экскурсия идет!».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.