Русская шея

Русская шея

По последним данным десятая часть российского населения проживает в Москве и Петербурге.

По последним данным (итоги переписи долгое время держались в тайне, но вот сделались доступны), десятая, кабы не больше, часть российского населения проживает в Москве и Петербурге. А всего в городах живут три четверти россиян. И это, с одной стороны, хорошо, а с другой ? ужасно; наша задача ? посильно рассмотреть плюсы и минусы такого положения дел.

Минусы очевидны: большая часть российской территории почти не заселена: там либо тайга, либо бескрайний Крайний Север. То есть земли много, но жить и работать на ней нельзя. Сельская местность ? а ее в России всяко раза в три побольше, чем городской,? тоже опустела: ежегодно Россия теряет несколько десятков деревень. Население в итоге кормится только импортом, а фермер, тем более успешный, по-прежнему экзотика: в бедной сельской России спивается даже скот, а в богатой господствуют кущевские нравы. Россия все больше похожа на земной шар, две трети которого покрыты водой, но население сосредоточено на небольших участках суши. Эта суша в русском Солярисе ? города, и в первую очередь Москва.

Хорошо, что главная культурная и политическая жизнь происходит в Москве: это облегчает задачу оппозиции. Большевикам было труднее ? приходилось брать власть по всей стране; в России достаточно овладеть Москвой, и даже не всем мегаполисом, а парой-тройкой ключевых точек плюс Рублевка. Это же и минус: Калигула мечтал, чтобы у римского народа была только одна шея. Россияне эту мечту осуществили: у нашего народа сегодня одна шея ? столица. Отруби ее от прочего тела ? и страна окажется дезориентирована. Она, конечно, давно выучилась выживать без власти, но не отвыкла еще с ней соотноситься; да и голове без туловища не больно весело, даже если туловище ничего не производит, много пьет и слишком велико.

Хорошо, что судьбы России решает сегодня население крупнейших мегаполисов общим числом 7, как и планировалось. От решения главных вопросов отсечена огромная пассивная масса, любящая называть себя народом, но давно ни на что не способная. Плохо другое: непонятно, что есть в России, кроме этих мегаполисов. Страна постепенно делится на несколько оазисов относительной цивилизации ? и бескрайнее Дикое Поле. Пока это Дикое Поле неагрессивно. Но если однажды оно захочет поглотить столичные островки цивилизации и культуры, трудно представить силу, которая его остановит. Перспектива пугающая, очень в уэллсовском духе: города будут умнеть и слабеть, деревня ? набираться сил и дикости. Тот факт, что в огромной России жизнь возможна меньше чем в десятке городов, должен бы по идее наводить ужас… но внушает вместе с тем и надежду. Ведь в этом Диком Поле, как знать, вполне может формироваться новая Россия ? не азиатская и не европейская, не сельская и не городская, вне привычных оппозиций…

Что-то, однако, подсказывает мне, что до этого далеко. Из дикости никогда еще не выросло ничего хорошего. И потому судьба городов ? все больше приближаться к уэллсовским элоям из «Машины времени», а сельская местность припомнит, кто такие морлоки.

Тот и другой путь ? вырождение. И хотя городам в результате достанется все самое вкусное, перспективное и талантливое, не позавидую я жителям этих городов, едущим через одичавшую Россию из Петербурга в Москву.

№ 55, 31 марта 2011 года