2

2

По всему чувствуется, что деревушки наши живут в ожидании важных перемен. Все ведь знают о постановлении партии и правительства по дальнейшему развитию сельского хозяйства Нечерноземной зоны и потому надеются на появление новых построек — производственных, жилых, культурно-бытовых, новых высокопроизводительных машин. Сильно обезлюдевшие в последние годы деревушки наши надеются и на приток молодых сил. И понять их можно: с теми людскими силами, что остались в здешних селах, сложные задачи, поставленные перед тружениками сельского хозяйства, трудно решить.

От нас до деревни Гайново километров пять. В недавнем прошлом на этом промежутке действовало три самостоятельных колхоза — со своими правлениями, специалистами, бригадами и фермами. Теперь здесь одна производственная бригада, в которой трудоспособных всего… 7 человек.

Летом заболела телятница, легла в больницу. И некому, совершенно некому было смотреть за телятами, кормить их. Сам бригадир бегал на ферму, что-то там делал. Но ведь под его присмотром земли трех бывших колхозов…

В летние дни я часто встречался со своим старым приятелем Григорием Сергеевичем Семеновым из деревни Гайново. Когда хожу рыбачить, то пользуюсь его лодкой.

Деревня Гайново расположена на очень красивом месте — на берегу озера, вблизи большой проезжей дороги, и от райцентра в пяти километрах. Казалось, почему бы не жить здесь людям? Все природные дары, так сказать, под рукой: и огороды у воды, значит, и в засуху все прекрасно растет, и рыба рядом, и дрова близко. И ягоды, и грибы — все под рукой. Но близко и райцентр, и торфопредприятие, и железная дорога. И большая часть колхозников в свое время переквалифицировалась в рабочих. Вот и Григорий Сергеевич давно уже работает на железной дороге, в ремонтной бригаде, ездит туда на мотоцикле, имеет два выходных дня в неделю. Разумеется, он в большей степени, чем рабочие совхоза или колхозники, пользуется дарами местной природы.

А вот его сестра стала животноводом, доила коров, ухаживала за телятами. Ее муж выучился на тракториста. Казалось, чего бы не жить этой семье? Но жизнь не удалась, потому что «хозяин» все пропивал… Недавно они разошлись. Он уехал куда-то, и она тоже решила уехать. Трудно ей здесь с двумя детьми — на ферме с раннего утра до ночи. Разумеется, коров доила руками: для двадцати животных машину не приспособишь. Да иной раз и пасти их приходилось самой — не было пастуха. И вот продан домишко, и совхоз потерял беззаветного работника. Вместе с ней покинули Гайново и ее две дочери — последние ребятишки этой деревни…

Ликвидировалась и ферма: некому доить коров. Часть их сразу сдали на мясо, остальных перевели в другую бригаду.

А между тем, думается мне, если бы руководители совхоза были поближе к людям, знали бы их настрой, следили бы за их житьем-бытьем, смогли бы удержать прекрасную работницу в своем хозяйстве. В этом убежден и Григорий Сергеевич. Он говорит:

— Да если бы и с нами, которые из деревни перешли на производство, поговорили по-человечески, так многие вернулись бы в совхоз… Заработки здесь теперь не хуже, чем на производстве.

Но, выходит, некому поговорить по-человечески?

В 1973 году ко мне заявилась делегация женщин из деревни Верляйское. Просили замолвить словечко насчет воды. Лето было жаркое, все колодцы пересохли. И речка тоже.

За питьевой водой нужно ходить или на озеро, — а это почти два километра, — или к школе, где пробурена скважина. Но и до школы не менее километра, а большая часть жителей пенсионеры, старухи.

Пошел я к председателю райисполкома. Он пригласил директора совхоза. А тот сказал:

— Так в этой деревне почти одни пенсионеры остались…

Выходит, у руководителя хозяйства никакой заботушки о бывших тружениках, отдавших всю жизнь артельному хозяйству, а потом и совхозу. Так кому же после такой «заботы» охота доживать здесь до пенсии? Я уже не говорю о том, что и сейчас совхоз держится в значительной мере на пенсионерах: и на поле, и на фермах их больше, чем трудоспособных работников.

Под нажимом начальства Юрий Федорович Андреев — так зовут директора совхоза «Прожектор» — дал слово в 1974 году провести в Верляйское воду от скважины у школы, поставить в деревне две колонки.

Но напрасно ждали в Верляйском этой воды. И в 1975 году обещание не выполнено… А ведь можно бы организовать подвозку воды за плату. Тем более что многие все равно нанимают пенсионерку Татьяну Пожаркову, она приносит по ведерку-другому самым престарелым и дачникам. А дать бы ей лошадку, — они в совхозе есть, — она снабжала бы водой всех. Но это считается роскошью…

На что же тогда надеются руководители хозяйства?

Трудно сказать. Скорей всего на то, что районные организации изыщут рабочую силу. Так-то спокойней, чем заботиться об улучшении жизненных условий постоянным жителям.

Создается и такое впечатление, что некоторые руководители — и их не так уж мало — озабочены лишь тем, как получше устроить приезжего работника. Ему и квартира в новом доме, и все другое, доступное для хозяйства. А вот о тех, кто ниоткуда не приезжал, а всю жизнь трудится на родной земле, заботы как-то поменьше: этот, мол, ко всему привык, все уже пережил.

К слову сказать, наш брат литератор и журналист тоже любит писать о приехавших откуда-то, именно об их достижениях в труде. А вот о тех, кто не уезжал из родного села, мы пишем реже, полагая, видимо, что свой-то житель и так обязан хорошо работать.

Конечно, приезжему (часто все-таки или сбежавшему от трудностей или ищущему «длинные рубли») надо оказать уважение, устроить его. Это вполне естественно. Но при этом никак нельзя, просто грешно, ставить заботу о своих коренных тружениках на второй план, не оказывать им помощи и в жилье, и в ремонте дома, и в снабжении той же водой и хлебом. Все же на них держится дело-то. Честь им и слава!

А теперь поговорим о приезжих…

В Удомельском районе почти все колхозы и совхозы нуждаются в приезжих, без них уже не обойтись. Давно уже здесь заведен порядок, по которому к каждой районной организации прикреплен какой-то колхоз или совхоз. В порядке шефства они посылают в закрепленное хозяйство своих рабочих, помогают чем могут.

Каждое утро к восьми часам в райцентре шумно, людно, много машин, примчавших из колхозов и совхозов за своими шефами, которые собираются в заранее определенное место.

Так делается и в других местах, скажем, в Сибири. Но там людей направляют в колхоз или совхоз на длительный срок, они включаются в состав постоянных бригад и работают там, так сказать, по крестьянскому распорядку дня.

А вот здесь шефы приезжают лишь на день, вечером их увозят обратно. Независимо от расстояния — десять ли километров, тридцать ли… Конечно, при хороших дорогах эти километры не расстояние, но при здешних…

Вот как помогают шефы, скажем, третьему отделению совхоза «Прожектор». В хозяйство они приезжают, как правило, часам к девяти, если дорога нормальная. Численность приезжих не постоянна, поэтому управляющий отделением каждый раз должен распределять по участкам. Затем их развозят к месту работы. И получается так, что к работе они приступают не ранее десяти часов утра. До этого часа, в ожидании шефов, часто не работают и свои. А в четыре дня шефы уже кончают трудиться, им к пяти надо быть дома, в райцентре. Но покинули шефы поле — рассыпались и звенья, созданные с их участием на уборке урожая или сенокосе, практически прекращается работа в совхозе. И это в летний-то день, который, как раньше говаривали, год кормит.

Шефская помощь колхозам и совхозам стала здесь своеобразной формой трудповинности. Скажем, на заводе имени Гусева, который шефствует над совхозом «Прожектор», каждому рабочему определено число дней в году, которые он обязан отработать в подшефном хозяйстве. Знает ли он работу на поле, значения не имеет, побывай определенное количество дней в подшефном хозяйстве, и ты, как говорится, выполнил свой гражданский долг. Попал, скажем, в дождливый день, в поле не работал, но и этот день идет в зачет.

Много раз видел я работу шефов. Случается, что приезжают бывшие колхозники, которые крестьянские работы выполняют хорошо, умело. Но чаще-то это девчушки или пареньки, которые и у себя-то в райцентре никакой черновой работы не выполняли, даже вилы в руках не умеют держать, не говоря уже о более сложном деле. Зато отдыхать в тени деревьев, под стогом ли — ох, как охочи! Подойдет время обеда — и, считай, конец рабочему дню… Но управляющий знает: пошуми на шефов, — обидятся, своему начальству пожалуются, гляди и совсем не станут приезжать…

Отдача от такой шефской помощи, скажем прямо, очень невелика. В прошлом году в областной газете сообщалось, что в некоторых районах шефы по законным расценкам заработали в среднем менее 40 копеек в день. Значит, и установленные нормы они выполнили не более чем на пятнадцать — двадцать процентов. Грустные цифры!

Правда, однажды я наблюдал за работой приезжих в нашем же совхозе. В тот день подобралась группа шефов — мужчин, которые метали сено. Так вот, они в тот день заработали по четыре-пять рублей. Правда, уехали с поля не в четыре часа, как обычно, а значительно позднее. Но… это отдельные эпизоды. В целом же помощь невелика. Как говорится, помогать, так уж помогать! Выделить на месяц или на какой-то определенный срок таких людей, которые действительно могут помочь подшефному хозяйству. И, думается, жить им следовало бы там, на месте, чтобы в полной мере включиться в общий ритм работы местных бригад. В этом случае и людей с производства отвлекалось бы меньше, и пользы подшефным было бы больше, да и шефы заработали бы прилично. То есть все оказались бы в выигрыше.

Помимо всего прочего, участие шефов в повседневной жизни подшефного хозяйства помогло бы налаживанию культурно-просветительной работы на селе, что крайне важно. И транспорт колхозов и совхозов работал бы по своему прямому назначению. А то на нашем отделении совхоза на ходу всего одна машина, и половину времени она занята тем, что привозит и отвозит шефов. А их иной день и приезжает всего четыре-пять человек. Но из-за недостатка транспорта даже товары в магазины на селе доставляются с большими перебоями.

Несколько слов необходимо сказать и о строителях «Межколхозстроя». Вроде бы своим званием они прикипели к колхозному производству, но в работе они уже горожане: в разгар строительного сезона трудятся по восемь часов в день, используют два выходных в неделю. Не считая ненастных дней и дней, когда простаивают из-за недостатка строительных материалов, что, к сожалению, случается довольно часто. Не отсюда ли берет начало и разгульная жизнь многих строителей?

В самом деле, грустно наблюдать, когда в горячую летнюю пору селяне стремятся «ухватить» время, работают чуть не весь световой день. А вот те, кто призван обслуживать селян, помогать им, все еще напоминают посторонних «дядей». Руководители колхозов давно предлагают, чтобы строители на селе в летний сезон работали побольше восьми часов да с одним выходным в неделю. Позднее, осенью или зимой, можно предоставить отгул или оплатить сверхурочные, а то ведь теряется очень много драгоценного времени. Да и сами строители хорошо знают: за час работы летом они делают в два-три раза больше, чем зимой.

А ведь и мастерские Сельхозтехники, ее склады с запчастями и материалами, тоже отдыхают два дня в неделю.

Так не настала ли пора, чтобы все, кто обязан обслуживать сельское хозяйство, работал бы применительно к принятому в колхозах и совхозах распорядку? А как же иначе?

Ну, а главное, понятно, создание своих постоянных кадров в каждом хозяйстве.

Однако руководители совхоза «Прожектор», соглашаясь с этой в общем-то бесспорной мыслью, говорят, что в совхозе труднее, чем в колхозах, создавать устойчивые кадры. Для меня такое суждение неожиданно. Но и доводы, высказанные руководителями совхоза, убедительны.

Вот главный: давненько уже совхозу не выделяют средств на жилищное и культурно-бытовое строительство.

— Нам, конечно, приятно читать, — говорит управляющий отделением Иван Павлович Петров, — что где-то в нашей области строят в совхозах жилые дома с городскими удобствами, клубы, бани, но у нас-то ничего такого не строят…

Он да и директор совхоза говорили, что в колхозах легче решать вопросы строительства, там сами имеют право определить: что именно надо строить. В совхозе же все зависит от планирования сверху: дадут денег — строим, не дадут — нет. И пока нашему совхозу почти ничего не дают.

Сходная картина и в ряде других совхозов района: мало выделяется средств на культурно-бытовое строительство, да и на производственное тоже. К тому же местные совхозы не всегда имеют прибыль, значит, не могут вести строительство за счет фондов материального поощрения.

Я думал, что так только в Удомельском районе. Но и в соседнем Вышневолоцком примерно такая же картина. В совхозе «Смычка» беседовал с директором Виктором Николаевичем Евграфовым. Когда спросил, что больше всего заботит руководителей хозяйства, он не задумываясь бросил:

— Жилищное строительство!

И нарисовал такую картину: до сих пор специалисты совхоза живут на частных квартирах, потому что область не выделяет средств на жилищное строительство. И в 1975 году на эти цели не ассигновано ни копейки. Недостаток жилья тормозит создание постоянных кадров в хозяйстве.

— Наш совхоз-то стоит на большой дороге, — загорячился Виктор Николаевич. — Было бы жилье — людей набрали бы полную потребность, многие просятся к нам: места-то у нас больно красивые, а главное — дороги хорошие. На большом тракте стоим, к нам люди пошли бы с удовольствием, но где им жить?..

Выходит, проблема местных совхозов, так сказать, общая.

Сам я по опыту работы совхозник. Довелось участвовать в создании совхозов Сибири. Теперь там настоящие городки. Навещаю иногда те первые сибирские совхозы, любуюсь ими, да и нельзя не любоваться! Это уже не деревни. Там много домов с городскими удобствами, есть клубы, спортивные залы.

Потому-то я с пристальным вниманием следил за жизнью совхозов в родных местах — в Калининской области. И здесь есть старые совхозы, созданные в двадцатых и тридцатых годах, в большинстве они хорошо отстроены. Но основная масса совхозов создавалась в последнее десятилетие на базе отстающих колхозов. И в Удомельском районе было создано шесть таких совхозов

Мне казалось, что перевод отстающих колхозов на совхозные рельсы должен ознаменоваться прежде всего новым строительством. В первые годы после организации это чувствовалось. Скажем, в совхозе «Прожектор», куда входит и наша деревня, на центральной усадьбе возникла улица новых домов, они сильно отличались от обычных крестьянских и отделкой, и планировкой, поэтому не пустовали. Кое-что было возведено и из производственных помещений, но, честно говоря, очень не много. А затем тихо стало на строительных площадках…

С грустью приходится отмечать, что новые совхозы района по строительству отстали от колхозов. В колхозах каждый год что-то строится, а в совхозах — увы… очень мало. Некоторые колхозы района сооружают механизированные комплексы для скота, а в совхозах перебиваются в старых помещениях, оставшихся от колхозов. Вот и на третьем отделении совхоза «Прожектор» за последние десять лет построено всего два дома да одна шоха — так здесь называют склад, где ведется подработка зерна. Но эта шоха лишь заменила бывшее колхозное гумно, которое по размерам было не меньше, но его почему-то развалили, хотя оно могло служить многие годы, потому что стояло на каменном фундаменте и на кирпичных столбах.

Почему же совхозы оказались в таком трудном положении со строительством?

Завесу приоткрыл Виктор Николаевич Евграфов:

— Так это нам не повезло… В других местах возводятся крупные механизированные комплексы, поэтому все ассигнования направлены туда, а мы на голодном пайке, а то и вовсе без денег… Говорят: ждите, придет и ваш черед. Но боюсь, когда черед придет, в совхозе останутся одни пенсионеры…

В областных организациях подтвердили: да, линия взята на сооружение крупных механизированных комплексов. Поэтому в большинстве совхозов крупного строительства не ведется, все направлено на комплексы.

И тут невольно возникает вопрос: правильно ли это?

С одной стороны, вроде бы правильно: зачем распылять средства на множество совхозов, надо строить капитально сначала одни совхозы, затем другие.

Но… Давайте встанем на место руководителей совхозов, которые пока ждут очереди. Каково им-то? Планы производства с каждым годом увеличиваются, и это естественно, а выполнять их надо без соответствующего увеличения материальной и производственной базы. Правда, Виктор Николаевич Евграфов говорит, что с этим еще как-то можно смириться на пяток лет. Трудно будет, это ясно, но трудности не новые, как-нибудь преодолеем: для скота соорудим времянки, подлатаем старые помещения. А вот жилищное строительство остановить никак нельзя! Потому что если не будет пополнения рабочей силы, не будет возможности предоставить жилье даже специалистам, тогда дело совсем плохо.

Так говорили мне руководители и других совхозов, стоящих в очереди на строительство. А ведь таких пока в несколько раз больше, чем тех, у кого комплексы уже возводятся.

Я пробовал рассуждать так: ну, хорошо, нужны комплексы, это бесспорно. И в связи с этим неизбежно сдерживание строительства производственных помещений в других совхозах. Но на жилье и культурно-бытовое строительство этим совхозам можно бы выделить ассигнования?

— Нет, нельзя, — ответили мне. — Потому что где комплекс производственный, там и образцовые жилые поселки, со всеми культурными и бытовыми помещениями.

Тоже правильно. Комплекс есть комплекс.

Только вот беда-то: сооружаются эти комплексы в сроки, удлиненные против проектных в полтора-два раза. Значит, ассигнования на их строительство не осваиваются полностью. И в то же время застой на площадках десятков других совхозов.

Так как же быть?

Думается мне, что правы руководители совхозов, которые утверждают: комплексы надо сооружать, но в таком количестве, чтобы и другим хозяйствам можно было что-то строить, особенно жилье. Тогда в полной мере использовались бы годовые ассигнования на строительство и совхозы не отставали бы от колхозов в создании условий для своих рабочих. Тогда и с рабочей силой в совхозах было бы не хуже, чем в большинстве колхозов.

Но что же делается в колхозах?

Заглянем в «Расцвет».