24

24

Березовский совхоз обозначился многоэтажными домами, лесом телевизионных антенн.

Павлов любил это хозяйство, очень уважал и здешнего директора Григорьева. Березовский совхоз во многих отношениях стал образцовым, особенно по организации быта и культурного отдыха для людей. На животноводческих фермах тоже образцовый порядок. Они инициаторы многих хороших дел — по механизации коровников, по организации откорма крупного рогатого скота.

Здесь часто проводятся всевозможные семинары. А вот по урожайным делам семинаров пока не организовывалось. И это Павлову кажется уже странным. Особенно после того, как Гребенкин дополнил то, что Павлов вчера увидел в сводках: оказывается, Березовский совхоз снимает с гектара больше 20 центнеров зерна не два, а уже четыре года подряд! Это же великолепно! Таких высоких и устойчивых урожаев в Сибири добился разве что Терентий Семенович Мальцев на своих полях.

Григорьева в конторе не оказалось — умчал с очередной группой экскурсантов, которые приехали посмотреть их откормочные площадки. Но главный агроном Шувалов был на месте.

Павлов давно знает Шувалова. Тот начинал свою агрономическую деятельность в Дронкинском районе, работал тоже с Григорьевым, когда тот был председателем колхоза. Был он довольно робким юношей, ему доставалось от тогдашнего секретаря райкома Обухова. Но с годами он заметно мужал, и Павлов в свое время помог этому возмужанию — поддержал Шувалова в трудную минуту. И теперь Шувалов совсем не похож на того робкого юношу. Он побывал уже и на высоких руководящих постах — несколько лет был главным агрономом районного управления сельского хозяйства. И вдруг решительно отказался от канцелярской работы, перешел в совхоз. Возможно, что Григорьев его сманил, а может, сам Шувалов захотел быть ближе к полям. Да это сейчас не имело значения, потому что здесь у него явно получилось!

На шаблонный вопрос: как дела? — Шувалов ответил с улыбкой:

— Сравнительно нормально. — Чуть помолчав, продолжил: — Наш совхоз за три года выполнил пятилетний план по продаже хлеба государству. Не план-заказ, а нархозплан, — поспешил он уточнить.

Нетерпеливый Гребенкин бросил:

— А что же о сверхплановой продаже ничего не сказал? — Улыбнулся, добавил уже миролюбиво: — Эти-то показатели и мы знаем. Сверх пятилетнего нархозплана вы продали три тысячи тонн. Так?

— Правильно, — согласился Шувалов. — Нынче мы засыпали полную потребность зернофуража, включая и месячный страховой фонд. А это почти миллион пудов…

— И это мы знаем, — улыбается Гребенкин. — Расскажите нам, как это вы умудрились подряд четыре года снимать больше двадцати центнеров с гектара. В чем тут секрет?

Шувалов посмотрел почему-то на Павлова, провел ладонью по бритому подбородку.

— Погодные условия, конечно, были все же нормальными, — начал он, но его сразу же перебил Гребенкин:

— Нормальные, но каждый год различные, а урожаи у вас ровные и высокие. В чем дело?

— Мне кажется, мы правильно поступили, когда ввели типично мальцевскую обработку полей. Даже, — тут он улыбнулся, — пошли дальше его. Как известно, Мальцев обрабатывает пары безотвальными плугами, а затем три-четыре года это поле не пашет, а лишь обрабатывает дисковыми лущильниками. То есть не очень тревожит дернину. А мы попробовали и пары не пахать, не рыхлить, обрабатываем их лишь культиватором, а точнее — сеялкой-культиватором, вы эту машину, конечно, знаете…

— Расскажите, пожалуйста, по порядку, — попросил Павлов, доставая записную книжку.

Шувалов обстоятельно рассказал о принятой у них агротехнике.

— Зяби у вас, значит, нет?

— Зяби нет. Почти нет, — поправил Шувалов. — Мы все же пашем кое-что. Во-первых, кукурузу сеем для осенней подкормки скота. И эти участки с осени пашем на зябь. И после уборки кукурузы снова пашем плугами с отвалами. Так же делаем и на многолетних травах. Так что ежегодно плугами отвальными обрабатываем примерно десять процентов пахотных земель.

— Значит, так, — начал уточнять Гребенкин. — Под второй хлеб после пара ни осенью, ни весной землю не обрабатываете? Ясно! И под третий хлеб тоже?

— Три года ничем не обрабатываем, лишь весной на поле заходит один раз сеялка-культиватор. И все. Хотя не совсем, — чуть смутился Шувалов. — На некоторых полях после второго хлеба по пару появляются сорняки. В этом случае весной, перед посевом, пускаем дисковый лущильник, как это делает и Мальцев. Но немедленно, вслед за лущильником, пускаем и сеялку-культиватор.

Павлов уточнил урожаи по отдельным полям. Выяснилось, что и при этой обработке паровые поля выделяются. Нынче на паровых полях получено от 28 до 36 центнеров зерна с гектара.

— А почему от плоскорезов отказались?

— Видите, Андрей Михайлович, мы нашу агротехнику предварительно проверили на своем опытном поле, оно у нас большое — восемьсот гектаров. Опыты были начаты до меня еще, но мы их продолжаем. Так вот, в тех опытах рыхление земли с помощью плоскорезов дало отрицательные результаты. Во-первых, в наших условиях осенью земля всегда сухая, потому что растения выпили всю влагу. И когда пускали плоскорезы, то они выворачивали большие глыбы. Чтобы выровнять поле, приходилось пускать и другие машины. Ну, и наблюдения показали, что при плоскорезной обработке земля быстрее теряет влагу и сорняков больше — ведь сам плоскорез сорняки не уничтожает. Словом, мы отказались от плоскорезов.

— Вот так! — Гребенкин глянул на Павлова. И этот красноречивый взгляд понятен Павлову. Он знал, что последние годы в Сибири и Северном Казахстане большую часть полей стали обрабатывать с помощью плоскорезов. И это, как многие отмечают, дало прибавку урожая, помогло предотвратить эрозию почвы. А вот в Березовском, выходит, нашли еще более надежный способ. При их обработке эрозия тоже исключена. Но эта обработка дешевле общепринятой, а урожаи… Куда уйдешь от факта!

— Это требует раздумий, — заметил Павлов.

— Конечно, — охотно согласился Шувалов. — Но для нас-то вопрос уже ясен.

— Думаю, что и для нас почти ясен, — заключил Гребенкин.

В кабинет зашел Григорьев.

— А почему не предупредили, Андрей Михайлович? — звонко начал он. — Так нехорошо…

— А мы и без директора все, что нужно, узнали, — отпарировал Гребенкин.

— И это нехорошо, — рассмеялся Григорьев. — Директора тоже уважать надо.

— Мы интересовались вашими приемами обработки полей.

— А! — воскликнул Григорьев. — Зимой я и сам хотел к вам попасть, рассказать. Очень надежные приемы, Андрей Михайлович! Если бы еще и удобрений добавить, тогда… Что вы! — обычной своей присказкой Григорьев как бы подвел черту под обсуждаемым.

— А сколько нынче внесено удобрений?

— В расчете на гектар пашни менее четырех килограммов, — быстро ответил Шувалов.

— Можно сказать — ничего! — воскликнул Григорьев. — На семенные участки внесли килограммов по тридцать…

— Тогда ваш опыт обработки полей тем более убедителен, — заключил Гребенкин, закрывая свою книжку и пряча ее в карман.

— Что от меня нужно? — спросил Григорьев. — Если нет вопросов, то я хотел пригласить посмотреть нашу зону отдыха. Вы, Андрей Михайлович, интересовались этим вопросом, но не приехали.

Все, кроме Шувалова, отправились в зону.

Зона отдыха расположилась сразу за поселком и начиналась с большой березовой рощи. Она была обнесена легкой металлической оградой.

— Вот тут у ворот, видите, мы еще не закончили асфальтировать, будет площадка для автомашин, у нас уже больше полсотни человек имеют легковые, и за эту зиму, если дадите, купят не меньше сотни. Так вот тут будут их оставлять. Пойдемте дальше…

Березовую рощу рассекали несколько асфальтированных дорожек, которые приводили к длинному сооружению летнего типа.

— Это наши торговые ряды, — пояснил Григорьев. — Видите, тут сорок грибков, а в помещении три пункта продажи разливного пива и воды. А рядом три магазина — точнее не магазина, а… Словом, в одном окне продают шашлыки, в другом — пирожки и еще кое-какие кушанья, а в третьем — кондитерские изделия…

За торговым павильоном — огромный пруд. Кругом оборудованные пляжи, две вышки, помещения для раздевалки…

— В пруд этот запущены карп и карась, нынче уже удили, некоторым хорошо попадалось. Но удить только на том берегу, а здесь — купанье.

Параллельно этому всего в пятнадцати метрах раскинулся еще один пруд, как пояснил Григорьев, для рыболовов-любителей.

— И много народу собирается здесь? — спросил Павлов.

— Что вы! — воскликнул Григорьев. — По выходным тут не меньше тысячи человек бывает. А ведь для школьников и малых ребятишек у нас в другом месте лагеря построены. Там и пруды свои. Да я вам в позапрошлом году показывал, — напомнил Григорьев. — А здесь, видите, ямок сколько нарыто? Мы недавно воскресник устраивали — все вышли работать. В следующее воскресенье общими силами насадим деревья и цветы многолетние. Тут будет больше пяти тысяч деревьев.

Григорьев и на обратном пути говорил, что еще сделают они в зоне отдыха, а Павлов, слушая директора, думал: вот почему и нынче Березовский совхоз отказался от помощи горожан в уборке урожая. Здесь все успевают делать только своими силами. Надо настраивать других следовать путем, пройденным уже березовцами.

— Деньги-то где берете на все это? — спросил Гребенкин.

— Так мы в прошлом году два миллиона семьсот тысяч рублей чистой прибыли имели, и нынче будет не меньше. Что вы!..

С хорошим и добрым чувством Павлов уезжал из совхоза.

— А мы как-то просмотрели их урожаи-то, Андрей Михайлович, — заговорил Гребенкин в машине.

— Мы просмотрели? — повернулся Павлов к Гребенкину.

— Я просмотрел, Андрей Михайлович! Постараюсь исправиться.

На другой день Гребенкин зашел в кабинет Павлова вместе с главным агрономом края Герасимовым.

— Выслушайте, Андрей Михайлович, наш доклад, — с ходу начал Гребенкин. — Вчерашний вечер я провел в нашем научно-исследовательском институте и, честное слово, разозлился… Это же возмутительно! — загорячился он, взмахивая здоровой рукой. — Наука сельскохозяйственная, как всегда, плетется в хвосте событий… У них даже тем таких не планировано, чтобы сравнить, скажем, мальцевскую безотвальную пахоту с плоскорезной в разных зонах или лущильник с плоскорезом. Уловили они, что Казахский институт ратует за плоскорезы, и успокоились, забросили все сравнительные работы.

— Видите ли, — вступил в разговор осторожный Герасимов, — за последние два года в нашем крае плоскорезная обработка сократилась почти в два раза. В позапрошлом году плоскорезной зяби было более полутора миллионов, а нынче около семисот тысяч…

— А в чем дело? — спросил Павлов.

— И почему наша агрономия спокойно на все это смотрит? — бросил Гребенкин.

— Видите ли, мы рекомендовали различные приемы, но теперь на местах агрономы сами решают, как обрабатывать… Там, где два-три года обрабатывали плоскорезами, многовато сорняков появилось. Во влажные годы они особенно активны. Ну, и многие агрономы решили отказаться от плоскорезов.

— И чем заменяют? — Павлов спросил об этом машинально. Он уже упрекает себя: вот ведь как легко отстать от жизни. И он ратовал за плоскорезы, и вдруг в два раза сократили плоскорезную обработку.

— Кто как решает, — ответил Герасимов. — У кого есть дисковые лущильники, те лущат стерню, но лущильников мало, промышленность их уже не выпускает, поэтому пошли на вспашку плугами, и отвально и безотвально.

В разговор снова вступил Гребенкин:

— В институте есть один энтузиаст, горячий поклонник Терентия Мальцева, вы его, наверное, знаете, Андрей Михайлович, — Денисов. Это он давно еще работал в Кулундинской области, бился за кулисные пары и разработал эту тему великолепно. Так вот Денисов сверх своей нагрузки четыре года ведет на полях Степного совхоза сравнительные опыты по плоскорезной обработке и по лущевке дисковыми лущильниками. И все годы урожаи выше оказались по лущевке, особенно по весенней, как это делают и в Березовском совхозе. Денисов даже статью уже опубликовал в журнале, а мы как-то просмотрели. Словом, и он за мальцевскую агротехнику!

— Это верно, — оживился Герасимов. — У нас есть материалы по сортоиспытательным участкам. И теперь вполне определенно можно говорить, что в лесостепной зоне главным орудием должен быть безотвальный мальцевский плуг и его же дисковый лущильник. А в степной зоне, там… — он замялся, — там нужна дополнительная проверка. Березовский совхоз, видимо, нащупал правильный путь…

— Словом, плоскорезы оказались тоже своеобразным шаблоном, — заключил Павлов.

— Да, пожалуй, — не очень уверенно поддержал Герасимов. — Плоскорезами не везде можно, все же при этом способе обработки сорняков будет много больше, чем при лущильниках.

— Ученые говорят, что с сорняками надо бороться гербицидами, — бросил Гребенкин.

— Если широко применять гербициды, то надо отказаться от полезащитных лесополос, все равно их загубим.

Павлову ясно: нужно собраться агрономам и ученым и серьезно обсудить этот вопрос. И он попросил Гребенкина и Герасимова организовать такое обсуждение.