ВЫСТРЕЛ НА ОХОТЕ

ВЫСТРЕЛ НА ОХОТЕ

Прибывшему на место происшествия следователю Энбекши-Казахского района Суиндыкову без труда удалось установить, что юноша Василий Кель убит из охотничьего ружья.

Обгорелые клочки бумаги с типографским шрифтом и обнаруженный след охотничьих сапог пока не могли дать ответа на вопрос: «Кто же убийца?» К тому же при слабом свете заходящего солнца немногое увидишь. Но и этого следователю оказалось достаточно, чтобы не сомкнуть глаз ночью.

Через день длинный список людей из ближайших населенных пунктов, охотников и любителей, которые могли охотиться в тот день, лежал на столе следователя. Поиск и размышления позволили выделить трех наиболее вероятных подозреваемых. У них были произведены обыски, результаты которых усилили подозрения в отношении одного — Николая Сизова. Этот сверстник и товарищ убитого имел такое же ружье 16-го калибра и сапоги с характерным отпечатком резиновых подошв «елочкой». В доме у него были обнаружены гильзы, патроны, заряженные дробью и бездымным порохом «фазан». И пыжи... с почти аналогичным оттиском знакомого типографского шрифта. Все это предстояло проверить более тщательно.

Однако следователь вынужден был поспешить с допросом, ибо узнал, что Сизов собирается ехать к родственникам в Алакульский район и уже приобрел билеты на поезд.

Собственно, это нельзя было назвать допросом. Они просто беседовали. Да, Сизов не отрицал, что в тот день был на охоте. Да, он израсходовал один патрон, но стрелял по воробьям. Василия Келя на охоте не видел. Да, это был его лучший друг... Был... Следователь и верил и не верил. Особенно настораживали молчаливость и почти «равнодушие» к судьбе лучшего друга...

Результаты экспертизы все поставили на свое место. Данные судебно-медицинской, трасологической и баллистической экспертиз убедительно свидетельствовали о причастности Сизова к убийству. Следы сапог на месте убийства были его, идентичность пыжей и патронов с порохом, образцов дроби были научно подтверждены. Сизов рыдал с отчаянием человека, долго сдерживавшего тяжелый душевный груз: он убил товарища... Но остался ли он сам товарищем? Нет! Бросил его в самый отчаянный момент, когда раненого можно было еще спасти...

Однако мы знаем, что признания виновного еще слишком мало для успешного завершения дела. К тому же, по его словам, здесь была роковая случайность. Как это доказать, обосновать? Как объяснить отсутствие причин намеренного убийства?

Перед следователем сидит молодая девушка Лена К. Она волнуется, но на вопросы отвечает искренне и четко. Да, она знала и Василия Келя и Николая Сизова. Это были хорошие .парни, скромные, веселые. Она дружила с ними, она и еще одна девушка... Маша Н. Вместе в кино ходили, проводили свободные вечера в клубе или у знакомых.

— Они никогда не ссорились? — спрашивает следователь.

— Что вы! — удивляется девушка, — никогда. Правда, иногда дулись друг на друга. Но это так, ненадолго. Потом мирились и опять были неразлучными друзьями.

— Парни хорошие, — подтверждает и Маша Н., — только Василий мне нравился больше.

— Почему? — прерывает девушку следователь.

— Он был как-то серьезнее, взрослее, что ли. Мне это трудно объяснить. Проще как-то, никогда не зазнавался...

— Из-за чего Сизов мог убить вашего сына Василия? — спрашивает следователь отца Келя.

— Не могу сказать. Просто не могу. Они были неразлучными друзьями.

Суиндыков спрашивает родителей Сизова. Первым дает показания отец:

— Я человек рабочий. В семье достаток. Сына мы не баловали. В школе был послушным. И друзей у него было немало, а с плохим человеком редко кто дружит, особенно в юности.

— Сын не выпивал?

— Нет, этого порока за ним не замечалось. И друзья его вели себя всегда скромно. Словом, мне не в чем упрекнуть своего сына. По крайней мере, до этого страшного случая...

— Вы сами купили ружье сыну?

— Нет. Ружье давно в доме. Но я к охоте почти равнодушен, а вот сын пристрастился. Частенько бродил с ружьем по полям...

— Чем он кроме охоты интересовался? Чем был увлечен?

Все эти вопросы заставили отца Сизова глубоко задуматься: знал ли он своего сына? Да, Николай не был избалованным ребенком, и это нравилось его родителям. Они любили его за это и многое ему прощали, во многом, оправдывали. Николай бросил школу, учился на моториста, хотел стать рыбаком, приобрести еще какую-то специальность. Однако время шло, а поиски жизненного пути ничем реальным не завершались. Только охота, а вернее, бесцельное хождение с ружьем по полям в какой-то мере и были его «истинным призванием».

— Не знаю, как и ответить вам, — нарушает, наконец, долгое молчание Сизов-старший. — Он ведь был очень молод. О каких серьезных увлечениях можно тут говорить?

Примерно о том же рассказывает следователю и мать.

Суиндыков прекращает допрос. Ему многое становится ясным. Николай рос добрым, но безвольным ребенком. Ему незнакомо было чувство ответственности перед родителями, перед товарищами, перед обществом. Это и определило мотивы его поведения в труднейшей жизненной ситуации.

Суиндыков порой изумлялся тому, как страх перед неминуемой расплатой совершенно лишил Сизова всех человеческих достоинств. Следователю приходилось тратить немало сил, чтобы продолжать разговор.

— Расскажите, Сизов, как вы убили Василия? — спрашивает Суиндыков.

— Я не убивал! — трагическим голосом вскрикивает подследственный и заливается слезами.

— Успокойтесь, — тихо говорит Суиндыков. — Вы были на охоте вдвоем, и ваш товарищ убит. Как это случилось?

Наконец Сизов начинает рассказывать.

Они с Василием шли по степи уже несколько часов, а дичь все не попадалась. В поле грязно и сыро, юноши устали. Немудрено, что они обрадовались, когда увидели двух уток, летевших к маленькому заливчику. Не сговариваясь, друзья бросились к соблазнительной добыче. Чуть впереди и слева — Василий, правее и сзади — Николай. Велик охотничий азарт. Еще и уток не видно, а Николай взводит курок и кладет палец на спусковой крючок. И тут происходит непоправимое: раздается выстрел — Василий падает.

— Я сразу и не сообразил, что случилось, — рассказывает Николай, — кинулся к Василию, наклонился над ним, вижу, он умирает. Весь заряд дроби попал в него. Ведь мы были совсем рядом...

— Ну, а потом?

— Я хотел поднять Василия и отнести домой. Но как представил эту картину, мне стало страшно. Я схватил ружье и бросился бежать, потом вернулся, положил ружье и стал собирать валявшиеся вокруг бумажки. Мне показалось, что это пыжи из моего ружья. А дальше... вы знаете все сами.

— Знаю, но никак не могу понять вашего поведения. Ведь можно выбежать на дорогу, позвать на помощь, сообщить родителям. Так поступил бы не только друг, но и любой посторонний человек. А вы предали друга...

Сизов в ужасе молчит. Он думает о суде, о том, как встретится с огромным шумящим залом, где будут его друзья и родственники. Незримо будет присутствовать на суде его друг Василий. И никто из присутствующих не простит ему минутного малодушия, рожденного всем образом его безответственной жизни.

 

У. Т. БУРАНБАЕВ,

начальник следственного отдела

прокуратуры

Алма-Атинской области.