НАШИ ДОМАШНIЯ ДѢЛА СОВРЕМЕННЫЯ ЗАМѢТКИ "Время", № 5, 1862

НАШИ ДОМАШНIЯ Д?ЛА

СОВРЕМЕННЫЯ ЗАМ?ТКИ

"Время", № 5, 1862

Лицо и изнанка души. — Журнальная бражка. — Обличители и ихъ безвозвратныя опалы. — Голосъ опальной газеты объ обществ? и его орудiи. — Начало цензурныхъ преобразованiй. — Злостный ударъ протестантамъ. — Новое философское положенiе и эфектный финалъ. — Еще о либералахъ. — Еще о народ?. — Крестьянское оправданiе. — Итогъ уставныхъ грамотъ. — Предложенiе В. Кочубея. — Зам?тка о судахъ. — Мiрская корысть. — Прим?ры жестокихъ и кроткихъ нравовъ. — О проект? устройства народныхъ школъ. — Пастырскiя попеченiя. — Проблески общественной иницiативы. — Сладкiя надежды, ум?ряющiя горечь мыслей и фактовъ. — Другiя сладкiя крупицы. — Артель съ девизомъ. — Остатки отцовскаго насл?дiя. — Объясненiе.

Некрасива подкладка души челов?ческой, если вывернуть ее наружу всю, безъ утайки! Знаете вы положимъ хорошаго челов?ка и ведете съ нимъ хорошiя, челов?ческiя отношенiя, видите его мыслящимъ и д?йствующимъ въ кругу другихъ хорошихъ людей и говорите сами себ?:

"NN прекрасный челов?къ!"

Случается вамъ сходиться съ нимъ съ глазу на глазъ и слушать его… Много св?тлыхъ мыслей уронилъ онъ предъ вами, много разъ пов?яло на васъ тепломъ отъ его сердца, и вы повторяете съ несомн?нной ув?ренностью:

"NN прекрасный челов?къ!"

Но вотъ случай вел?лъ вамъ стать съ нимъ рядомъ, плечо съ плечомъ, и идти въ ногу по узкой жизненной тропинк?, прiютиться подъ одну и туже кровлю, оградиться одн?ми и т?ми же четырьма ст?нами… Вы дома и онъ дома. Какъ физическому челов?ку невозможно у себя дома оставаться постоянно въ т?хъ же одеждахъ, въ которыхъ онъ является въ люди, такъ и нравственному челов?ку въ своемъ углу нельзя иногда не разоблачиться, не снять верхнихъ покрововъ и не показать душевной подкладки. Распахнетъ онъ сначала одну полу, потомъ другую; потомъ, привыкнувъ къ вашему неотступному взгляду, въ злую минуту домашняго увлеченiя распахнется окончательно и раскинетъ передъ вами всю подкладку. При первомъ его движенiи начинаютъ поражать васъ и колоть вамъ глазъ небольшiя, но невзрачныя пятнышки, разбросанныя на этой подкладк?, пятнышки, которыхъ вы прежде не подозр?вали, потомучто они не просв?чиваютъ на лицевую сторону и не нарушаютъ ея безукоризненнаго блеска. Если вы челов?къ "добродушнаго свойства", то при вид? окончательно раскинувшейся подкладки, вовсей ея невзрачности, вами можетъ овлад?ть скорбь о томъ, что хорошiй челов?къ раздвоился передъ вами такъ, что вы и не знаете, какъ сложить дв? его половинки. Если случиться вамъ, читатель, быть въ такомъ положенiи, — не скорбите: я, пишущiй эти строки, им?ющiй несчастiе принадлежать къ типу людей "добродушнаго свойства", въ чемъ нер?дко даже слышу дружескiе упреки, — я им?лъ на своемъ в?ку поводы предаваться подобной скорби, а потомъ созналъ всю неосновательность ея. Одинъ прiятель, — хорошiй челов?къ и даже задуманный природою въ большихъ разм?рахъ физически и нравственно, — особенно навелъ меня на это сознанiе, именно въ то время, когда я подслушалъ въ немъ потребность — въ изв?стныя минуты жизни уходить къ себ?, укрываться отъ взоровъ самыхъ близкихъ людей, для того, какъ узналъ я посл?, чтобъ им?ть время и возможность подвернуть выбивающуюся наружу подкладку своей широкой души… Потому неосновательна скорбь о существованiи испятнанной душевной подкладки, что безъ нея не живутъ люди въ нашемъ несовершенномъ мiр?; безъ нея хорошiй челов?къ сталъ бы на такую страшную высоту, что никогда не дотянулась бы до него ваша дружеская рука. Былъ у насъ одинъ челов?къ, который "въ гордомъ смиренiи" задумалъ было вывести изъ своей душевной одежды вс? пятна, какiя только были въ ней, задумалъ было стать на высоту совершенн?йшей нравственной чистоты, и — чтоже вышло? Вышло то, что у него закружилась голова до смерти, и онъ погибъ!.. Перечтите "Авторскую испов?дь" Гоголя, если не в?рите…

Однако колятъ глазъ пятна; чтоже д?лать съ ними? — Оставляйте ихъ при себ?, не основывайте на нихъ вашихъ отношенiй къ ближнимъ; не подчивайте друга "всякой дрянью, какая ни есть у васъ на душ?", какъ выразился гд?-то тотъ же Гоголь. Какое д?ло другу и всему честному народу до того, чт? иногда, вопреки вашей вол?, шевельнется у васъ на душ?? Выходя въ люди, "помажьте голову и умойте лицо", да ужь и одежду над?ньте лицевой стороной, а не изнанкой… Такъ поступаютъ и не могутъ поступать иначе люди, искренно желающiе стать въ правильныя отношенiя къ другимъ людямъ; такъ поступаютъ и не могутъ поступать иначе общественные д?ятели, глубоко и в?рно понимающiе святость своей д?ятельности.

Давайте же поступать такъ, читатель, и не будемъ скорб?ть о существованiи мелкихъ пятнышекъ на домашней одежд? души челов?ческой, еслибы даже они какъ-нибудь, по неосторожности друга, и мелькнули у насъ передъ глазами; ум?римте даже скорбь и о томъ, что наша юная словесность, наша журнальная литература, въ порыв? домашняго увлеченiя, забыла въ посл?днее время мудрое правило челов?ческихъ отношенiй, святое правило о зм?иной мудрости и голубиной чистот?, второпяхъ и въ сует? накинула на плечи домашнюю одежду наизнанку, подкладкой вверхъ, поб?жала въ люди съ немазаной головой и неумытымъ лицомъ и принялась подносить всякую дрянь, какая ни была на душ?, нетолько своему собрату, но всему вашему, читатель, достолюбезному обществу, жаждущему

мысли плодовитой

И генiемъ начатаго труда, -

и принужденному вм?сто того созерцать невзрачныя подкладки, мелькающiя въ разгар? рукопашныхъ битвъ раздражонныхъ д?ятелей общественнаго слова… Мы не будемъ скорб?ть объ этомъ явленiи, потомучто и сквозь него можно высмотр?ть св?тлую точку надежды: ч?мъ больше выйдетъ наружу всякой дряни, т?мъ чище будетъ потомъ внутренность, — в?дь долженъ же быть когда-нибудь конецъ этому изверженiю! Въ процесъ выд?лки хл?бнаго вина входитъ такъ-называемая кажется бражка — н?что мутное, некрасивое и невкусное, изъ чего потомъ выходитъ очень чистый и очень кр?пкiй спиртъ. Правда, винную бражку никто не пьетъ, ею никого не подчуютъ; а журнальную бражку подносятъ намъ съ вами въ вид? непрошенаго угощенiя. Это нехорошо со стороны хозяевъ; бражка невкусна, душа не принимаетъ, — да чтоже д?лать? потерпимъ, подождемъ: можетъ-быть и изъ этой словесной бражки выйдетъ потомъ что-нибудь подобное спирту по чистот? и кр?пости.

Это такъ, и мы не будемъ указывать въ отд?льности ни на одну домашнюю журнальную схватку, потомучто ихъ очень много и он? очень зам?тны. Но въ н?которыхъ изъ нихъ есть одно немного смущающее обстоятельство: есть у насъ обличители, — люди нужные, даже необходимые въ данную минуту; они стоятъ на томъ, чтобъ смотр?ть за собратами, и какъ только кто проговорился неловко, обнаружилъ р?жущую слухъ, несвоевременную черту, — обличители крикнутъ на него, и крикнувши, тотчасъ одушевляются звукомъ собственнаго голоса и накидываются на проговрившагося собрата всей силой энергическаго обличенiя; крикъ поднимаютъ они страшный, за которымъ не слышатъ, чт? говоритъ жертва ихъ гн?ва, не слышатъ, что она можетъ-быть давно говорить о другомъ, достойномъ полнаго вниманiя; они уже вписали имя собрата на черную достку, не чаютъ отъ него ничего добраго, и н?тъ ему отъ нихъ прощенiя. Такъ случилось наприм?ръ съ однимъ журналомъ, который неловко отнесся къ см?лому движенiю учащагося юношества, а потомъ еще бол?е неловко высказался по поводу новаго расширенiя гражданскихъ правъ для н?когда-гонимыхъ иноплеменниковъ. Обличители записали его на черную доску, и уже в?рно не слушаютъ его, не слушаютъ, даже когда онъ опред?ляетъ общество, пытаясь выяснить его великое значенiе, которое у насъ еще такъ смутно сознается самимъ обществомъ; не слушаютъ голоса, который говоритъ:

"Частныя лица, какъ физическiе атомы, какъ шарики крови, раждаясь въ обществ?, - въ этомъ средоточiи организма (государственнаго), уб?гая отъ него и возвращаясь къ нему, сообщаютъ всему т?лу и его частямъ ростъ, разм?ры и пропорцiональность; а государство, какъ отвлеченный умъ или разсудочная способность организма, служитъ регуляторомъ для д?йствiя общества, — этого сердца, полнаго крови и жизни, — то ускоряя, то замедляя, то направляя его бiенiе. Этотъ-то организмъ называютъ государственнымъ, и разсматривая его только снаружи, только со стороны, да сверху внизъ, — даже просто государствомъ. Но очевидно, что собственно живетъ, сообщаетъ всему жизнь и распространяетъ ее повсюду — общество, сердце организма, которое одно живетъ всею полнотою жизни физ?ческой — въ лиц? своихъ атомовъ, частныхъ лицъ, и полнотою жизни духовной — при посредств? своей способности рождать изъ себя или создавать начала и принципы, которые потомъ уже, д?йствiемъ государства, обращаются въ законы. Частныя лица также живутъ, мыслятъ, чувствуютъ, страдаютъ, — но, какъ шарики крови, какъ атомы, родясь, скоро умираютъ, зам?няясь новыми; а государство погружено въ одну отвлеченную работу — сознать начала общественной жизни, возвести ихъ въ ясную формулу общихъ законовъ и обезпечить ихъ ненарушимость. Только обществу суждено жить какъ живутъ частныя лица, но жить в?чно, и въ этой в?чной жизни м?няться, волноваться, увлекаться, чаять, в?ровать, любить, ненавид?ть."

Въ другомъ м?ст?, въ другой стать? на туже тему говорится, что общество есть часть народа, выд?лившаяся изъ него и образовавшая "ту среду, въ которой совершается сознательная, умственная д?ятельность всего народа; которая создается вс?ми духовными силами народными, разработывающими народное самосознанiе"; что "общество (говоря другими словами) есть народъ во второмъ момент?, народъ самосознающiй" (тогда какъ въ первомъ момент? народъ живетъ непосредственной жизнью и не составляетъ еще общества въ томъ смысл?, какъ оно зд?сь опред?ляется). Дал?е — что "общество не есть явленiе политическое, что сила его есть сила нравственная, сила общественнаго мн?нiя, и что орудiе д?ятельности общества есть слово, попреимуществу печатное и разум?ется свободное". Наконецъ — что "ст?сненiе печатнаго слова, когда явилась въ немъ потребность, когда стало-быть въ народ? возникло общество, — есть нарушенiе правильныхъ отправленiй общественнаго организма, есть умерщвленiе жизни общества, и сл?довательно опасно для самаго государства, допускающаго такое ст?сненiе. Какъ дерево можетъ существовать только до т?хъ поръ, пока въ немъ есть жизнь сердцевины, какъ съ прекращенiемъ этой жизни сохнетъ и камен?етъ кора, такъ и государство, — когда уже разъ совершилось это новое движенiе въ бытiи народномъ, — можетъ существовать только до т?хъ поръ, пока живетъ общество. Зерно способно долго сохраняться какъ зерно; но если оно разъ начало жить какъ дерево, въ корняхъ, ствол? и листьяхъ, — дерево уже не можетъ быть остановлено въ своемъ развитiи, въ своей д?ятельности, не можетъ быть лишено воздуха, св?та, тепла: иначе оно погибнетъ. Никакiя въ мiр? либеральныя учрежденiя не зам?нятъ свободы общественнаго слова, никакiя консервативныя охраны не зам?нятъ охранительной силы свободнаго слова, — если только есть что достойное охраненiя, — никакiе законы неим?ютъ прочности и живительнаго д?йствiя безъ помощи общественнаго сознанiя, сл?довательно безъ его д?ятельности и жизни въ свободномъ слов?."

Такъ говоритъ журналъ, подпавшiй подъ опалу обличителей, и они в?роятно не захотятъ прислушаться къ этому голосу, думая пофарисейски: "можетъ ли быть что доброе отъ Назарета!" Но мы все-таки выслушали его и полагаемъ, что некстати было бы намъ указывать вамъ, читатель, на достоинства или на степень справедливости высказаннаго имъ. Все это относится къ вамъ и къ той сред?, въ числ? членовъ которой вы состоите; стало быть все это вы можете сами пров?рить вашимъ внутреннимъ чувствомъ, которое, будучи возбуждено голосомъ опальнаго журнала, поможетъ вамъ опред?лить значенiе вашей среды и ваше собственное значенiе, какъ входящаго въ ея составъ атома. Признайтесь только, не ново ли для васъ приводить въ сознанiе это значенiе? Если такъ, то вникните въ мысль и не пол?нитесь привести ее въ сознанiе полное и ясное: оно подниметъ васъ въ собственныхъ глазахъ и дастъ новыя силы вашему духу. При этомъ нелишнимъ было бы и поразмыслить о томъ, въ какой степени д?ятельны и правильны въ настоящее время жизненныя отправленiя нашего «сердца», ч?мъ оно питается и что выработываетъ…

Продолжая уподобленiе собирательнаго государственнаго организма организму существа нед?лимаго, мы можемъ сказать, что "разсудочная способность" нашего организма уже формулировала мысль о возникшей жизненной д?ятельности «сердца» и всл?дствiе того задумалась надъ судьбами общественнаго слова. Мы им?емъ право это сказать въ виду высочайшего повел?нiя 8 марта, которымъ упразднено главное управленiе цензуры, изъяты отъ разсмотр?нiя общей цензуры вс? изданiя правительственыхъ учрежденiй и губернскiя в?домости; отм?нены назначенные отъ разныхъ в?домствъ чиновники для просмотра статей, касающихся этихъ в?домствъ; наконецъ — предоставлено управляющему министерствомъ народнаго просв?щенiя "составить неотлагательно комиссiю для пересмотра, изм?ненiя и дополненiя постановленiй по д?ламъ книгопечатанiя".

Мы знаемъ, — знаютъ в?роятно и читатели, просматривающiе наши ежедневныя газеты, — что эта комиссiя уже составлена, подъ предс?дательствомъ статсъ-секретаря князя Оболенскаго, изъ членовъ: тайнаго сов?тника В. А. Цэе, академика Веселовскаго, д?йствительнаго статскаго сов?тника Воронова и професора Андреевскаго. Знаемъ также, что 19 марта было первое зас?данiе комиссiи, въ которомъ начертана програма предстоящихъ ей работъ. Вотъ что предстоить ей сд?лать:

"1) Составить проектъ новаго законоположенiя о книгопечатанiи для т?хъ произведенiй наукъ, словесности и искуства, которыя изъяты будутъ отъ предварительнаго разсмотр?нiя цензурою (законодательство карательное) и

"2) Пересмотръ, дополненiе и изм?ненiе нын? д?йствущаго цензурнаго устава, для т?хъ произведенiй, которыя останутся подъ д?йствiемъ предварительной цензуры.

"Въ составъ первой части труда комиссiи войдутъ:

"1) Постановленiя объ административныхъ, полицейскихъ и судебныхъ учрежденiяхъ, зав?дывающихъ д?лами книгопечатанiя.

"2) Постановленiя полицейскiя о типографiяхъ и литографiяхъ, и о книжной торговл? во вс?хъ ея видахъ.

"3) Постановленiя о перiодическихъ изданiяхъ, о редакторахъ, издателяхъ, залогахъ, штемпелевыхъ сборахъ и пр.

"4) Законы о преступленiяхъ и проступкахъ, совершаемыхъ словомъ, письмомъ и печатью, и о наказанiяхъ за оные.

"5) Законы о судопроизводств?.

"Вторая часть труда будетъ заключаться въ составленiи устава цензурнаго."

Въ изв?щенiе о зас?данiи 19 марта сказано, что "непредр?шая нын? вопроса о томъ, какiя именно произведенiя словесности, наукъ и искуства могутъ быть изъяты отъ д?йствiя предварительной цензуры, комиссiя будетъ им?ть въ виду разработку законодательства карательнаго, независимо отъ постановленiй цензурныхъ, въ томъ предположенiи, что при существованiи полнаго законодательства о книгопечатанiи и при устройств? судебныхъ органовъ пресл?дованiя, кругъ в?д?нiя цензурныхъ постановленiй можетъ быть сокращаемъ постепенно, по указанiямъ опыта и по м?р? того, какъ новое законодательство утвердится практикою и перейдетъ въ сознанiе самой литературы".

При этомъ выражено желанiе: 1) чтобы литераторы и редакторы перiодическихъ изданiй сообщали комиссiи свои мысли и соображенiя по вышеозначеннымъ предметамъ ея занятiй; 2) чтобы литература наша н?сколько ближе ознакомила публику съ вопросами до законодательства о печати относящимися, такъ какъ сравнительное изложенiе законодательствъ другихъ образованныхъ государствъ и теоретическая оц?нка ихъ могли бы приготовить общественное мн?нiе къ правильному разум?нiю силы и значенiя новой системы законодательства о книгопечатанiи.

Возвращаясь еще разъ къ обличителямъ, мы должны сказать: жаль, что они налагаютъ свои опалы безвозвратно; а еще бол?е жаль намъ бываетъ обличителей и всякаго рода протестантовъ въ т?хъ случаяхъ, когда злорадостные люди улучатъ возможность самимъ имъ нанести ударъ, употребляя при этомъ изв?стный, очень ловкiй прiемъ, состоящiй въ томъ, чтобъ бросить въ глаза фактъ, осв?тивъ его такимъ образомъ, что онъ начинаетъ казаться неотразимымъ доказательствомъ неразумiя разныхъ молодыхъ увлеченiй. "Вотъ, говорятъ, вы хот?ли того-то; д?ло было вотъ какъ, и вотъ что вышло. Чего жъ вы хот?ли и что взяли?" Тутъ разум?ется приводятся только т? обстоятельства д?ла, которыя нужны для ц?ли, и опускаются вс? т?, которыя могутъ ослабить эфектъ нагляднаго доказательства. Прекратились наприм?ръ публичныя лекцiи, которыми пытались было повозможности вознаградить временное небытiе петербургскаго университета, — и тотчасъ появились люди съ язвительной улыбкой на устахъ и съ такими р?чами: "Вы говорили, что университетъ не достигалъ возможной степени совершенства, потомучто м?шала регламентацiя. Но вотъ онъ прекратилъ свое существованiе; вн? его ст?нъ образовался новый, на другихъ, желанныхъ началахъ, безъ вм?шательства регламентацiи; у новаго университета не было никакихъ предписанныхъ правилъ; ему не м?шали, онъ возникъ на чувств? свободы, на началахъ самоуправленiя… Чтоже? ч?мъ д?ло кончилось? Новаго университета н?тъ, но не по милости регламентацiи: комитетъ закрылъ его. А отчего закрылъ? оттого что на одномъ литературномъ вечер? случилось какое-то побочное обстоятельство которое собственно не должно бы останавливать хода отечественнаго просв?щенiя"… и пр. ("Наше Время" № 63).

Слушая такiя р?чи, такъ и видишь, какъ челов?къ улыбается и потираетъ руки.

Кстати объ эфектахъ. Господинъ А. Пономаревъ адресовался къ г. редактору газеты "Наше Время" съ посланiемъ, въ которомъ излилъ свою скорбь о томъ, что заспорили два достойные уваженiя писателя, именно гг. Чичеринъ и Катковъ, о такомъ предмет?, въ которомъ они, по мн?нiю г. Пономарева, непрем?нно должны быть согласны между собою. Мн?нiе свое г. Пономаревъ основалъ на общемъ положенiи, имъ самимъ изобр?тенномъ и составлющемъ справедливую гордость изобр?тателя; вотъ оно, это новоизобр?тенное положенiе: "когда двое спорятъ, то они в?рно согласны другъ съ другомъ… " Новый св?тъ!.. Колумбъ!.. шепчемъ мы, поражонные силою челов?ческой изобр?тательности, и тотчасъ же идемъ къ сл?дующему заключенiю отъ противнаго: "когда двое поддакиваютъ одинъ другому, то они совершенно несогласны другъ съ другомъ"… В?дь кажется такъ выходитъ? Ну да! теперь мы будемъ знать: если двое заспорили, значитъ готовиться миръ, любовь и согласiе; а какъ только двое становятся въ положенiе крыловскихъ кукушки и п?туха и начинаютъ взаимно восторгаться мыслями другъ друга, значитъ быть худу, быть великой войн? и потасовк?. Г. Пономаревъ находитъ подтвержденiе своему положенiю въ гг. Чичерин? и Катков?; онъ именно приводитъ одно м?сто изъ г. Каткова, утверждая, что подъ этимъ м?стомъ съ удовольствiемъ подписалъ бы свое имя г. Чичеринъ. Чтожъ? очень можетъ быть! Можетъ-быть д?йствительно гг. Катковъ и Чичеринъ послужатъ блистательнымъ и единственнымъ подтвержденiемъ положенiя г. Пономарева. Но д?ло не въ томъ: мы говорили объ эфект?. Нужно поэтому привести заключительныя слова статьи г. Пономарева, написанныя въ разчет? на сильн?йшiй эфектъ. Слушайте:

"Онъ (г. Чичеринъ) первый заговорилъ у насъ въ журналахъ о государств?, о централизацiи, объ охранительныхъ началахъ. Это вопросы серьозные, они разработывались въ Европ? лучшими умами, зам?чательн?йшими учеными и политическими д?ятелями; но у насъ, по нашему малол?тству, эти слова показались многимъ, неслыхавшимъ объ нихъ, какими-то пугалами, изобр?тенiя г. Чичерина. Многiе уб?ждены въ душ? и очень искренно, очень почтенно, что государство значитъ шарманщикъ съ плетью въ рук?, предъ которымъ пляшетъ обезьяна въ чепчик?; централизацiя — такая штука, что съ нею опостыл?етъ божiй св?тъ, а охранительныя начала — мертвечина, отсталость, ветошь, которую непокрасн?въ до ушей нельзя показывать въ люди."

Эфектъ произведенъ, и читатель безъ сомн?нiя хохочетъ надъ собственнымъ малол?тствомъ и начинаетъ благогов?ть предъ г. Чичеринымъ, который великодушно помогъ д?тскому неразум?нiю, растолковавъ д?тямъ слова, имъ дотол? неизв?стныя, неслыханныя. Жаль только, что въ воображенiи г. Пономарева достало образовъ для одного ложнаго понятiя о государств? (шарманщикъ съ обезьяной), а таковыя же понятiя о централизацiи и охранительныхъ началахъ остались неолицетворенными. Очень жаль! Теперь мы знаемъ, какъ у насъ понималось государство до г. Чичерина: шарманщикъ съ плетью! А вотъ централизацiя — к?къ мы въ дочичеринскiя времена относились къ ней? Штука? Да чтоже штука? это не довольно наглядно. В?дь понятiе это разработывалось за моремъ, мы съ централизацiей непосредственно не знакомы (не правда ли?), не можемъ пов?рить на себ?, точно ли можетъ съ ней опостыл?ть божiй св?тъ; конечно безъ г. Чичерина и она должна была представиться намъ также въ какомъ-нибудь странн?йшемъ и нев?роятномъ образ?… Раскажите же поясн?е, г. Пономаревъ, к?къ именно, въ вид? какой «штуки» представляли мы централизацiю до г. Чичерина!

Имя сего ученаго возвращаетъ насъ опять къ обличителямъ и протестантамъ. Ихъ нещадныя и невозвратныя опалы, выражаемыя съ мягкостью р?чи Собакевича, кром? выше указанной нами стороны, им?ютъ и другую, несовс?мъ безполезную. Он? им?ютъ такъ-сказать разъ?дающее свойство, которое иногда помогаетъ намъ д?лать психологическiя наблюденiя. Подъ ихъ д?йствiемъ лопается всякая сдержанность, и раскрывается страшное состоянiе духа людей, которыхъ безъ того можно было бы считать очень хладнокровными. Говоря попросту, он? выводятъ изъ терп?нья, заставляютъ н?которыхъ людей выходить изъ себя. Такимъ образомъ мы имъ обязаны между прочимъ т?мъ, что знаемъ имя кошемара, давящаго г-на Чичерина. Имя это — либералъ, либералъ уличный и опозицiонный, въ отличiе отъ либерала охранительнаго, каковымъ разум?етъ и самого себя г. Чичеринъ. Разум?я себя охранительнымъ либераломъ, г. Чичеринъ какъ-видно страдаетъ отвращенiемъ отъ либераловъ вс?хъ другихъ сектъ, подобно правов?рному мусульманину-суниту, считающему нев?рныхъ шаги (шiитовъ) и вс? другiя мухамеданскiя секты погаными еретиками.

"Уличный либералъ — вырывается у г. Чичерина въ 62 No газеты "Наше Время" — питаетъ непримиримую ненависть ко всему, что возвышается надъ толпою, ко всякому авторитету… Уличному либералу наука кажется насилiемъ, искуство — плодомъ аристократической праздности. Чуть кто отд?лился от толпы, направляя свой полетъ въ верхнiя области мысли, познанiя и д?ятельности, какъ уже въ либеральныхъ болотахъ слышится шип?нiе пресмыкающихся. Презр?нныя гады вздымаютъ свои зм?иныя головы, вертятъ языкомъ и въ безсильной ярости стараются излить свой ядъ на все, что не принадлежитъ къ ихъ завистливой семь?.»

Кто это такъ смертельно уязвилъ душу г-на Чичерина? В?дь въ посл?днихъ словахъ (если не забывать, что они относятся къ либераламъ) слышится затаенная мука отчаянiя; это какъ-будто тотъ посл?днiй крикъ, посл? котораго актеръ падаетъ и его уносятъ со сцены… Вотъ до чего можетъ довести челов?ка уличная и всякая другая опозицiя! Кто же, кто такъ смертельно уязвилъ душу г. Чичерина?..

Успокоившись на радостномъ изв?стiи, что г. Чичеринъ просв?тилъ насъ, малол?тныхъ, относительно понятiя о государств?, мы уже почтемъ этотъ предметъ р?шонымъ и займемся особенно т?мъ, что нашему малол?тству присп?ла пора просв?титься и относительно пониманья истиннаго значенiя общества, разум?я его въ смысл? продукта народнаго самосознанiя. Обязанные сл?дить за возникающими у насъ мысями, мы останавлимаемся на этой мысли, какъ на совершенно своевременной и особенно нужной для насъ теперь, на этой мысли, которой мы готовы р?шиться предсказать широкую и близкую будущность, если только не приостановится она по какой-нибудь неожиданности… Она нужна и важна для насъ именно потому, что въ д?л? нашего народнаго самосознанiя мало могутъ помочь европейскiе умы, разработавшiе идею о государств?, и нашему возникающему обществу остается, ненад?ясь ни на европейскихъ ученыхъ, ни даже на самого г. Чичерина, самому, собственной головой уяснить предстоящую ему д?ятельность. Ему, какъ продукту народа, не за море же идти искать матерьяла для своей д?ятельности: его естественная задача — возд?лыванiе почвы, на которой оно взросло. И вотъ опять приходимъ мы къ народу…

"Щедро над?лена земля наша отъ природы естественными источниками и матерьялами народнаго богатства и благосостоянiя", говоритъ г. Щаповъ ("В?къ" № 9-10). "Обильна умственная почва русскаго народа разнообразными богатствами, силами, талантами ума и д?ла, мысли и практики". Дал?е говоритъ онъ еще, что "въ настоящее время пробуждающагося народнаго самосознанiя намъ особенно нужны самородные умы"; что "эти самородные таланты могли бы вливать, вносить въ жизнь новые богатые элементы св?жей, самобытной мысли, народнаго опыта" и пр. "Гибнутъ б?дняги самородки наши въ глуши, въ захолустьяхъ!" восклицаетъ потомъ авторъ, пересчитавъ малое число выбившихся на св?тъ нашихъ самородковъ, начиная съ Посошкова и Ломоносова и оканчивая Кольцовымъ и Бередниковымъ. "Такова ужь ихъ в?ковая горькая доля!.. Чтобъ чаще и полн?е, и мощн?е и шире проявляться самороднымъ силамъ народа, сначала нужно было выбиться изъ неволи, добиться свободныхъ правъ."

Когда-то хвастались мы способностью къ самоосужденiю; теперь боимся, не стали бы упрекать насъ въ самовосхваленiи: т?къ много говоримъ мы о народ?, относясь къ нему симпатически и останавливаясь на его хорошихъ сторонахъ. Но несправедливъ будетъ этотъ упрекъ, если его намъ сд?лаютъ. Вопервыхъ мы хвалимъ собственно не себя, д?йствуемъ объективно; вовторыхъ народъ нашъ столько терп?лъ осужденiй и укоровъ въ его недостаткахъ — нев?жеств?, л?ни и пр., что и доброе слово сказать о немъ лишнiй разъ уже не гр?хъ; втретьихъ, когда мы, принимаясь за самоосужденiе, раскрыли подлещащiе источники, то нашли въ нихъ такую обильную пищу, которая удовлетворила насъ до пресыщенiя. Объ?вшись этимъ кушаньемъ, невидя близкаго изсякновенiя источниковъ, изъ которыхъ льется это бражно, и чувствуя, что уже претитъ, мы конечно должны были ощутить потребность осв?жить вкусъ, а говоря проще — отыскать надежду на выходъ изъ удушающей среды. Подняли голову, оглянулись кругомъ, — все какъ-то полиняло, все потертыя шолковыя одежды съ почерн?вшими галунами и расползающимися прор?хами; происходитъ ломка и пересторойка, пыль столбомъ, за ней не различишь хорошенько лицъ и физiономiй; надежда обрывается: плывучiй грунтъ не держитъ ея якоря. Обратились внизъ — якорь упалъ на плотный грунтъ, забралъ и — послышались симпатическiя р?чи о народ?. Стало-быть тутъ д?ло простое и понятное; понятна кажется и мысль о самородкахъ.

Да и то сказать, в?дь не все же одн? хвалебныя р?чи слышатся о народ?: корятъ же его за упрямство, закорен?лую недов?рчивость и въ тоже время за тупое легков?рiе ко всякимъ нел?пымъ слухамъ. Народъ долго молчалъ, ни въ чемъ неоправдываясь, молчалъ в?ки-в?чные и можетъ-быть еще долго будетъ, въ масс?, думать и д?йствовать по-своему, молча; но со стороны отд?льныхъ лицъ неожиданно начинаютъ слышаться оправданiя, р?чи въ защиту сословiя. Читатели знаютъ, что въ газет? "Мировой Посредникъ" завелась крестьянская кореспонденцiя; въ 4 No этой газеты встр?чаемъ статью: "Въ защиту нашего брата-крестьнина отъ разныхъ нападокъ", подписанную крестьниномъ Иваномъ Ивановымъ (проживающимъ въ Петербург?, въ Александровскомъ трактир?).

"Винятъ мужиковъ — говоритъ Иванъ Иванычъ — въ томъ, что они не подписываютъ охотно уставныхъ грамотъ и ожидаютъ посл? двухъ л?тъ какихъ-то льготъ. Д?йствительно, это неоспоримая правда; но почему крестьяне такъ думаютъ? вотъ вопросъ. Они думаютъ потому, что получили таковое св?д?нiе отъ самихъ гг. пом?щиковъ, ихъ управляющихъ и старостъ; въ то время, когда означенныя лица выдавали книгу о крестьянскомъ устройств?, они ув?ряли крестьянъ, что два года должно повиноваться постарому, оброкъ платить постарому, отбывать барщину три дня въ нед?лю, значитъ тоже постарому: сл?довательно новые порядки должны были начаться черезъ два года. Эта-то молва и проб?жала повсюду.

"Какъ ни больно было нашему брату крестьянину слышать такового рода приказанiя старостъ посл? ут?шительнаго манифеста, читаннаго священникомъ въ церкви, и пропов?дей священниковъ о личной свобод?, о вольнонаемномъ труд?, но д?лать было нечего, р?шились повиноваться. Н?которые впрочемъ стали разсуждать, почему книга вышла посл? манифеста, и почему выдаетъ ее староста, а не священникъ изъ церкви, и можно ли пов?рить старост?, защитнику господской пользы? Думали, думали, да и по сейчасъ многiе такъ думаютъ, однако большая часть р?шила — прочитать книгу, изучить книгу, въ которой такъ много представилось глазамъ нашимъ статей и вопросовъ, которыхъ разр?шить мы вскорости не могли. "Подождемъ, говоримъ, мировыхъ посредственниковъ, они намъ растолкуютъ, а пом?щикамъ и ихъ старостамъ какъ-то г не в?рится: кажись, что они толкуютъ большею частью раздражительно, съ угрозами и всегда въ свою пользу." Наконецъ дождались мы мировыхъ посредственниковъ, пошли за сов?тами и говоримъ: "растолкуйте, ваше благородiе Василiй Серг?ичъ, какое получимъ мы улучшенiе въ хозяйств?, т. е. въ земл?, и когда уменьшится плата оброка?" Мировой посредственникъ пояснилъ, что пом?щикъ, если онъ пожелаетъ, можетъ взять отъ насъ третью часть земли. Мы говоримъ, у насъ и в настоящее время хл?ба не хватаетъ на полгода, на одну лошадь и корову не достанетъ корму, а без скота невозможно убобренiе полей. Мировой посредственникъ замолчалъ; и мы остались въ недоум?нiи о хозяйственной нашей участи. Повели мы р?чь о платеж? оброка за землю; мировой посредственникъ объясняетъ, что платитъ съ ревизской души должно по десяти рублевъ. "Позвольте же, мы говоримъ: теперь мы платимъ оброкъ съ тягла пятнадцать руб., а въ тягл? числится дв? души съ четвертью, и выходитъ значитъ на ревизскую душу по шести руб. семнадцати коп., а по вашему разсужденiю выходитъ на тягло двадцать два руб. и пятьдесятъ коп. вм?сто настоящихъ пятнадцати рублевъ, и ктому же убавится у насъ третья часть земли, и м?ра въ десятин? тоже убавится: вм?сто сороковки нам?риваютъ намъ тридцатку, въ 2400 квадратныхъ саженъ." — Въ такомъ случа? чего же вы хотите? сказалъ посредственникъ. Мы говоримъ: "у насъ земли мало, отр?зать третью часть не изъ чего." — Въ такомъ случа?, говоритъ посредственникъ, — вы можете выписываться въ городскiя сословiя, вы не степные олухи. — Мы стали возражать, что городская жизнь страшитъ: въ ней молъ мы видимъ умственное упражненiе, тонкiе извороты, плутни; жизнь городская намъ не по сердцу; мы привыкли къ черному хл?бу, желаемъ трудиться, возд?лывать землю, и при всемъ томъ съ родиной и съ кладбищемъ, гд? лежатъ наши родные, невозможно разставаться, тяжело. — Такъ возд?лывайте землю, говоритъ посредственникъ: — кто вамъ воспрещаетъ? В?стимо законъ не воспрещаетъ, да расчету никакого не выходитъ: земли мало, всего придется по одной десятин? на ревизскую душу; чт? можно сд?лать на десятин?, разбитой на три поля? ни хл?ба запасти, ни корму для скота, р?шительно н?тъ никакой возможности. — Да много ли нужно земли по-вашему? спросилъ посредственникъ. — Мы говоримъ: "ежели жить честно, платить повинности исправно, им?ть настоящiй кусокъ хл?ба, здоровый скотъ, удобренныя поля, при вид? которыхъ сердце раздуется, — то на таковое хозяйство потребно восемь съ половиною десятинъ, т. е. шесть десятинъ пахатной, дв? луговой, и полдесятины подъ строенiе и огородъ для капусты и разныхъ овощей; въ такомъ случа? мы постарались бы стать выше колонистовъ; у насъ же теперь ктому, какъ и у нихъ, свои выборы и своя расправа". Мировой посредственникъ замолчалъ, и мы остались въ томъ же недоум?нiи.

"Разговоръ перешолъ къ другому предмету: заговорили о выкуп? усадьбы и ос?длости. Мировой посредственникъ сказалъ: подлежите выкупу, 2 руб. 50 коп., т. е. 41 руб. 50 коп. за ревизскую душу, а съ полевымъ над?ломъ по расчету въ шесть процентовъ съ десятирублеваго оброка, выйдетъ 166 руб. 67 коп. Мы говоримъ: "у насъ н?тъ никакихъ привольевъ, р?къ, поемныхъ луговъ и торговыхъ площадей, и городъ кажется им?етъ жителей мен?е двадцати тысячъ, сл?довательно подлежимъ выкупу 1 руб. 50 коп., т. е. 25 руб. за ревизскую душу, а полевой земли ц?на въ частныхъ рукахъ отъ 10 руб. 50 коп. и до 15 руб." — Неправда, говоритъ мировой посредственникъ: — вы живете въ московской губернiи, коломенскаго у?зда, значитъ въ промышленомъ пункт?, по пачпортамъ ходите; съ кого же и взять, какъ не съ васъ? вы нехуже ярославцевъ. — Мы стали возражать, указали на барщинскихъ, у которыхъ н?тъ промысла. Они, сказалъ посредственникъ, — заплатятъ столько же, сколько и вы, иначе выйдетъ ералашъ. — И такъ пять разъ мы были у посредственника и всегда уходили съ т?мъ же, съ ч?мъ приходили. Пусть добрые люди р?шатъ, правы ли мы или виноваты? а до той поры подписывать уставную грамоту какъ-то н?тъ охоты."

Мы привели зд?сь все, что сказалъ Иванъ Иванычъ въ защиту своихъ коломенскихъ земляковъ, подъ которую безъ сомн?нiя могутъ подойти и многiе другiе, вн? коломенскаго у?зда. Ясно, что «посредственникъ» говорилъ имъ какъ сл?дуетъ по положенiю, а они говорили какъ выходитъ по ихъ разум?нiю. Предоставляемъ "добрымъ людямъ" разсудить, правы ли они или виноваты.

Н?тъ, видите ли, имъ охоты подписывать уставную грамоту; н?тъ этой охоты и очень многимъ обитателямъ другихъ м?стъ, кром? коломенскаго у?зда, какъ можно заключить по офицiально сообщаемымъ св?д?нiямъ о числ? уставныхъ грамотъ. Отъ "С?верной Почты" узнаемъ, что къ марту нын?шняго года, т. е. за весь первый годъ существованiя Положенiй 19 февраля, ихъ было: введенныхъ в д?йствiе 4.475, представленныхъ на утвержденiе 759; всего 5.234. Самая большая доля изъ этого числа приходится на губернiи внутреннiя, самая меньшая — на западныя, потомъ южныя и восточныя, т. е. бол?е отдаленныя отъ центра. Не знаемъ какую именно долю общаго числа вс?хъ сельскихъ обществъ временно-обязанныхъ крестьянъ въ Россiи составляютъ эти 5.234 общества, съ которыми составлены уставныя грамоты; но едва ли можно считать эту долю больше какъ въ 1 /5, а можетъ-быть и меньше. Не знаемъ также, сколько изъ этихъ пяти тысячъ грамотъ подписано крестьянами и сколько представлено безъ ихъ подписи. Если все это сообразить, то окажется, что д?йствительно еще очень много такихъ, которымъ н?тъ охоты подписывать грамоты.

Окончательная развязка крестьянскаго д?ла, въ глазахъ людей, глубоко вникающихъ въ его сущность, все еще остается вопросомъ требующимъ разр?шенiя, и они все добиваются наилегчайшей формулы для этого разр?шенiя. Г. В. Кочубей, въ изм?ненiе или лучше въ дополненiе изв?стнаго предположенiя г. Д. Самарина, предлагаетъ: вм?сто желаемыхъ теперь выкупныхъ сд?локъ, въ изб?жанiе сопряжоннаго съ ними огромнаго выпуска бумажныхъ денегъ, ввести погасительный процентъ въ обязательный оброкъ, который бы крестьяне уплачивали пом?щикамъ чрезъ посредство правительства, изъ казначействъ, съ такимъ расчетомъ, чтобы въ тридцать семь л?тъ окончились обязательныя отношенiя, безъ риска и затратъ со стороны правительства, безъ столкновенiй между крестьянами и пом?щиками и съ конечнымъ результатомъ — приобр?тенiемъ крестьянскими обществами земельныхъ над?ловъ въ полную собственность. Обсуждать подробно этотъ проектъ, какъ и другiе ему подобные, зд?сь конечно не м?сто; можетъ-быть онъ и признается удобоприложимымъ, если только крестьяне не заохаютъ отъ этого погасительнаго процента, прикинутаго къ оброку, который и безъ того въ н?которыхъ м?стностяхъ, какъ вотъ говоритъ Иванъ Иванычъ, не представляетъ имъ улучшенiя въ ихъ прежнемъ хозяйств?.

Вообще мы готовы твердить много разъ, что хорошо, еслибы побольше высказывались Иваны Иванычи: безъ того, какъ бы умно нибыло придумано что-нибудь по крестьянскому д?лу, все-таки нельзя ручаться, что придумка совпадетъ съ потребностями и нравами народа. Въ подтвержденiе этого можно привести наприм?ръ одно наблюденiе, сд?ланное мировымъ посредникомъ кажется сычевскаго у?зда, г. Геннади. Въ положенiи есть статья о томъ, что "волостной старшина и староста не должны вм?шиваться въ производство волостного суда и не присутствуютъ при обсужденiи д?лъ". В?дь кажется статья совершенно рацiональная, установляющая отд?ленiе судебной власти отъ исполнительной; а между т?мъ вотъ что говоритъ г. Геннади:

"Разграниченiе власти исполнительной отъ судебной, выраженное этою статьею, едвали доступно масс? крестьянской, или покрайней-м?р? требуетъ для нихъ объясненiя, такъ какъ эта мысль, созр?вшая въ сознанiи образованной среды, еще довольно чужда нашему быту вообще. Крестьяне при ссорахъ и тяжбахъ прежде всего обращаются къ своимъ начальникамъ, какъ лицамъ избраннымъ, достойнымъ, или просто какъ власть им?ющимъ. Они не понимаютъ, чтобы старшина, им?ющiй право арестовать и штрафовать, не см?лъ бы взять на свой судъ спорное д?ло и не могъ бы тотчасъ распорядиться съ обидчикомъ или отв?тчикомъ безъ апеляцiи. "Правосуды когда еще соберутся, а къ старост? да голов? всегда дойдешь!" Случается, что когда они жалуются на обиды мировому посреднику, то съ неудовольствiемъ указываютъ на старостъ или старшинъ, отказавшихся разсудить ихъ д?ло, подъ предлогомъ, что это надо предоставить волостному суду или сходу. "Какой-же онъ нашъ начальникъ, коли не хочетъ суда дать да защитить?" Въ большей части случаевъ, по ихъ мн?нiю, судъ и расправа должны быть въ одн?хъ рукахъ и притомъ немедленныя, безъ проволочекъ. Вотъ почему на мiру, по ихъ понятiямъ, лучше всего судиться: тутъ и гласность, и общественное мн?нiе, и приговоръ всего мiра, противъ котораго возставать трудно, каково бы р?шенiе ни было".

Судъ на мiру приводитъ намъ на мысль одинъ фактъ по части мiрскихъ приговоровъ, и фактъ очень тяжолый. Мы хотимъ на этотъ разъ быть обличителями, обличителями сельскаго мiра, который въ данномъ случа? д?йствуетъ не почелов?чески. Мiръ в?роятно не прочтетъ нашего обличенiя, но можетъ-быть какъ-нибудь оно дойдетъ до него по слухамъ и хоть немножко, слегка пристыдить его. Вотъ какое обстоятельство расказываетъ одинъ изъ столичныхъ мировыхъ посредниковъ, г. П. Жуковскiй. Семнадцатил?тнiй сынъ крестьянина Яишникова, проживающаго въ Петербург?, выдержалъ экзаменъ для поступленiя въ академiю художествъ по архитектурной части, обнаруживъ зам?чательныя способности. Чтобъ поступить въ академiю, нужно было получить увольнительное свид?тельство отъ общества; отецъ хлопоталъ объ этомъ н?сколько м?сяцевъ, и недобившись ничего, обратился за сод?йствiемъ къ г. Жуковскому; приняло участiе и начальство академiи. Началась переписка съ пом?щикомъ (г. Азанчевскимъ) и м?стнымъ мировымъ посредникомъ; но свид?тельства все-таки не получилъ Яишниковъ, хотя онъ обязывался: принять на себя участокъ земли, над?ляемый его сыну, внести немедленно все что сл?дуетъ по положенiю, и кром? того рекрутскою квитанцiею снять съ общества отв?тственность за эту повинность. Ничто не помогло; но переписка разъяснила покрайней-м?р? причину этой неудачи. Благодушный мiръ пожелалъ получить съ Яишникова за увольненiе его сына три тысячи пятьсотъ рублей; но потомъ сд?лалъ уступку, согласившись взять только дв? тысячи рублей. А такъ какъ и эта уменьшонная сумма м?стному мировому посреднику показалась неум?ренною, то д?ло и остановилось. Молодой Яишниковъ въ академiю не поступилъ.

Какъ-же это, господа мiръ? Зачто дв? тысячи? За то только, что Яишникову нужно свид?тельство? В?дь это уже очень нехорошо! Вотъ, говорятъ, въ одномъ м?ст? государственные крестьяне, прознавши, что мальчикъ изъ ихъ общества охочъ до науки, нетолько уволили его даромъ, но еще сами, сложившись, обязались платить за него въ училище, и за это получили печатную благодарность отъ министра; а вы-то!.. Не полюдски, господа мiръ, и не похристiански! Если будете такъ поступать, то — чего добраго — заставите иного пов?рить такимъ в?стямъ, какiя мы прочли въ одной газет? про крестьянъ самарской губернiи; а въ газет? этой сказано, что будтобы "для безграмотной массы, глубоко-проникнутой недов?рiемъ къ лицамъ, съ которыми она находится въ ежечасныхъ сношенiяхъ, м?ры принужденiя и сторогости представляютъ почти единственное доказательство подлинности и законности требованiя". (Спб. В?д. № 63.)

Въ другой газет? пишутъ еще, что гд?-то въ полуденномъ краю нашей Россiи "н?которые посредники пользуются "con amore" (т. е. съ великимъ удовольствiемъ) правомъ т?леснаго наказанiя. Такъ наприм?ръ одинъ посредникъ, прi?хавъ во влад?льческое им?нiе своего участка для разбора жалобы на уклоненiе крестьянъ отъ работы, приказалъ сотскому подвергнуть двухъ изъ нихъ т?лесному наказанiю. Сотскiй уклонился отъ исполненiя этого приказанiя, утверждая, что подобное занятiе не входитъ въ кругъ его обязанностей. Тогда посредникъ, опасаясь, чтобы такое явное ослушанiе со стороны подчиненнаго не произвело вреднаго влiянiя на умы крестьянъ, приказалъ арестовать сотскаго и зат?мъ вооружился нужными инструментами и собственноручно привелъ въ исполненiе свой приговоръ надъ виновными крестьянами". (Соврем. Л?топ. № 9).

Наконецъ въ третьей газет? есть и такая диковина. Въ пензенской губернiи одинъ крестьянинъ жаловался, что мировой посредникъ, вызвавъ его въ волость, требовалъ у него уплаты 41 руб. за украденную будтобы имъ гречиху у другого крестьянина, и когда тотъ сталъ оправдываться т?мъ, что "никогда не слыхалъ объ этомъ взысканiи, то посредникъ, невыслушавъ его оправданiя, началъ бить плюхами до т?хъ поръ, пока изъ него пошла кровь и онъ упалъ на землю; тогда посредникъ приказалъ подать розогъ и наказывалъ до т?хъ поръ, пока онъ изъ памяти вышелъ, наконецъ приказалъ перестать наказывать и вел?лъ ему заплатить взыскиваемыя съ него деньги." У крестьянина за это взысканiе отобрали лошадь. Мировой посредникъ далъ такое объясненiе: при спрос? по подозр?нiю въ краж?, вм?сто в?жливаго оправданiя, крестьянинъ этотъ произнесъ разныя неблагопристойности, говоря, что какъ онъ правъ, то денегъ не уплатитъ никогда. Посредникъ толкнулъ его отъ себя и непроизводя никакихъ побоевъ, д?йствительно приказалъ наказать его розгами, девятнадцатью ударами, "въ видахъ прим?ра другимъ крестьянамъ и внушенiя имъ повиновенiя и послушанiя властьямъ, нын? надъ ними поставленнымъ." (Моск. В?д. № 56). Еслибы губернское присутствiе, разсматривавшее эту жалобу, и не постановило такого р?шенiя, какъ "просьбу крестьянина Кошалева оставить безъ посл?дствiй", то все-таки уничтожить д?йствiе совершившейся уже, въ видахъ внушенiя повиновенiя и послушанiя, расправы розголюбиваго посредника — было не въ его власти…

Такъ вотъ, если вс? эти в?сти прочитаетъ проживающiй въ Петербург? крестьянинъ Яишниковъ, то пожалуй и скажетъ, или подумаетъ: "н?что имъ!" И подумаетъ конечно нехорошо, подумаетъ потому только, что самъ раздосадованъ; а не причини ему скаредный мiръ горькой досады, онъ подумалъ бы совс?мъ иначе: онъ пожал?лъ бы своихъ далекихъ земляковъ и подивился бы, что до сихъ поръ ихъ личныя права практикуются такимъ татарскимъ способомъ, что до сихъ поръ существуютъ татарскiя мн?нiя, врод? того, что "м?ры строгости могутъ служить доказательствомъ законности требованiя", — тогда какъ по челов?ческому смыслу сл?довало бы думать, что м?ры строгости, служащiя выраженiемъ власти и матерьяльной силы, только внушаютъ необходимость покориться этой сил?, неразсуждая о степени законности требованiя… Въ самомъ д?л?, достаетъ же у людей духу говорить приличныя съ виду фразы, заключающiя безобразн?йшiй смыслъ! Лучшiй дескать и единственный способъ доказывать безграмотнымъ людямъ законность чего-либо есть кулакъ и палка… Слава кулаку!