Моисеев: «Быть или не быть... человечеству?»

Моисеев: «Быть или не быть... человечеству?»

Александр Александрович Васильев с самого утра пребывал в приподнятом настроении. К нему в редакцию должен сегодня приехать старинный знакомый Иван Дмитриевич Петров, недавно вернувшийся из длительной зарубежной командировки. Васильев, закончив просматривать свежую редакционную почту, нажал кнопку связи с приемной. Тотчас в кабинет вошла его секретарь — женщина со строгим взглядом.

— Софья Петровна, пожалуйста, как появится Петров, пусть заходит.

— Он уже здесь.

Васильев вышел в приемную. Навстречу ему поднялся с дивана невысокий мужчина с открытой улыбкой на моложавом лице. Они обнялись и пошли в кабинет.

— Ну, Иван Дмитриевич, посмотреть на тебя со стороны, ни за что не поверишь, что перед тобой пенсионер. Поди, от парижанок отбоя не было?

— Да и вы, Александр Александрович, форму держите дай бог каждому.

— Ну что, завершил свою долгую парижскую командировку? — В голосе Васильева прозвучало скорее утверждение, чем вопрос.

— Все! — словно с облегчением вздохнул гость. — Командировка моя действительно затянулась. Сначала «отсидел» срок представителем от России, а затем еще срок негосударственного служащего ЮНЕСКО. Вашу газету получал регулярно и активно пропагандировал. Тираж ее в Париже уже превысил тысячу экземпляров. А как вам в такой смуте удалось организовать столь интересную газету с интригующим названием «Путь к Армагеддону»?

— Свет не без добрых людей. После закрытия «Правды» у меня было много предложений. Особенно настойчиво предлагали пойти в депутаты, но я не поддался модному поветрию. На жизнь зарабатывал будучи советником посольства Казахстана, по совместительству продолжал научно-педагогическую работу. На одном из приемов встретился с коллегой по «Правде» Михаилом Полтораниным, ставшим при новой власти большим человеком. Оттуда он завез меня в одно супермодное ночное заведение. Там мы долго сидели и многое вспоминали. В итоге нашей беседы он пригласил меня к себе советником на очень льготных и выгодных условиях.

— Он был тогда министром печати?

— Нет, уже вице-премьером.

— «Советник не мой профиль», — объяснил я ему и попросил помочь мне создать новую газету. Он мою идею поддержал и оказал содействие в этом деле.

— Я вижу, редакция размещена прикольно. Это тоже помог Полторанин? — спросил Петров.

Васильев рассмеялся:

— Это что же, любимое словечко наших студентов «прикольно» дошло и до Парижа? Студенты у нас двух слов не скажут без «прикольно», — и, переходя на серьезный тон, сказал: — Полторанин устроил нас в корпусе бывшего издательства «Правда», теперь «Пресса» называется. Но после пожара этаж, который мы делили с «Комсомольской правдой», выгорел дотла, и мы оказались без крыши над головой. Тогда я обратился к ректору Академии труда и социальных отношений Николаю Николаевичу Гриценко. Кстати, Иван Дмитриевич, ты должен знать Гриценко. Во времена народных съездов СССР он был народным депутатом СССР от профсоюзов и возглавлял Комиссию Верховного Совета по вопросам труда, цен и социальной политики. С этой Комиссией я тогда сотрудничал и с Гриценко был знаком. Вот он нас и приютил в своей академии.

— Что-то припоминаю, — сказал Петров. — Во всяком случае фамилия Гриценко мне знакома, она тогда была на слуху. А что это за академия? Что-то новое?

— В каком-то смысле новое, хотя это старейший вуз, в 2009 году ему исполняется 90. Раньше это была Высшая школа профсоюзного движения, теперь — элитный вуз широкого профиля самых актуальных профессий. По всем параметрам входит в десятку лучших вузов России. Учредитель академии — Федерация независимых профсоюзов России, которую возглавляет Шмаков. Эта фамилия должна быть тебе знакома...

— Да, конечно, долетала до нас и туда, в Париж. Так Гриценко и сейчас возглавляет академию?

— Нет, у него вышел ректорский возраст, и его избрали президентом академии. Но он воспитал достойного преемника — Алексея Апполинарьевича Шулуса. Его мама и отец — известные профессора. Сам он — доктор экономических наук, профессор. Свободно владеет английским и немецким. Возглавляет научную школу «Социоэкономика», которая решительно выступает против гайдаро-ясинского индивидуализма. Академия была инициатором включения в Конституцию России положения о социальном государстве и ныне проводит активную работу по его практической реализации. Подготовленный академией учебник «Политэкономии» удостоен премии правительства Российской Федерации в области образования.

— А чём порадуете читателей в ближайшее время? — поинтересовался Петров.

— На очередном Деловом клубе речь пойдет о научной парадигме мироздания, то есть об альтернативной истории возникновения и развития человечества. Речь пойдет о деятельности на Земле реальных богов, прибывших к нам с другой планеты. Я договорился с Эрихом фон Дэникеном приехать и выступить, а Дарья уговорила Захария Ситчина посетить свою родину и принять участие в работе нашего клуба. Сделаем для него интересную программу, включая поездку в Санкт-Петербург.

— Их выступления, — сказал Петров, — безусловно, дадут серьезный толчок к переоценке современной парадигмы развития нашей цивилизации. Кстати; ваше редакционное поздравление читателей с новым веком и тысячелетием «XXI век: не станет ли он последним?» было неординарным. Оно дало серьезную пищу для размышлений в ЮНЕСКО, привлекло внимание, и вокруг него было немало разговоров.

Васильев поднял трубку и попросил секретаря:

— Узнайте, пожалуйста, у Елены Аркадьевны, не пришел ли к ней Игнатьев. Если пришел, то пусть заходит.

Вскоре в дверях появилась ответственный секретарь редакции Елена Аркадьевна. Увидев Петрова, она радостно воскликнула:

— Иван Дмитриевич! Сколько лет, сколько зим. И все такой же стройный и одет с иголочки по последней парижской моде.

— Постучи о стол, — потребовал Петров.

— Стучу, стучу. И каким ветром вас занесло в родные края? Как Ольга Федоровна поживает? Говорили, что вы выбили французские паспорта и поселились там навечно.

— Сплошные враки. Даже не помышлял об измене родине, — ответил Петров. — Срок моей последней командировки истек неделю назад. Ольга Федоровна еще завершает сборы в Париже, а я, как видите, уже здесь, ищу работу...

— А мы будем рады, если вы свой поиск завершите в нашей редакции. Верно я говорю? — обратилась Елена Аркадьевна к Васильеву.

— Совершенно верно, — подтвердил Александр Александрович. — Давайте вместе уговаривать его. Подключите к этому и Ольгу Федоровну. Он, как порядочный муж, всегда прислушивается к мнению жены. А теперь к делу...

В этот момент в кабинет вошел высокий мужчина средних лет.

— Представляю вам еще одного инициатора спасения рода человеческого, — полушутя сказала Елена Аркадьевна, указав глазами на вошедшего. — Василий Иннокентьевич Игнатьев, кандидат химических наук.

— По стопам отца пошли? — отреагировал на сказанное Васильев.

— Не совсем.

— Но ведь отец — доктор химических наук и долгие годы был директором крупного завода резинотехнических изделий...

— Верно. Но он боролся за широкое применение химии в народном хозяйстве и в быту, а я ратую за всемерное ограничение химии.

— И как же вы уживаетесь в семейном кругу?

— Как химик отец меня прекрасно понимает и содействует продвижению моей идеи. Познакомил меня с академиком Моисеевым, который оказывал мне содействие. К сожалению, он вскоре тяжело заболел и умер...

— Ну, тогда выкладывайте вашу идею.

— Я работаю в Росгоснадзоре в департаменте контроля и регулирования водных ресурсов и заведую сектором в Научно-исследовательском институте водного хозяйства. Поскольку в школе вы учились давно, позвольте мне напомнить кое-что из школьной программы. Почти 80 процентов нашего тела состоит из воды, а в лимфах ее 96 процентов. Без пищи человек может продержаться 30—40 дней, а без воды и неделю не проживет. От качества воды, соответственно, зависит и состояние организма. Но нормальной воды теперь днем с огнем не найти. Большинство мировых водоемов настолько отравлены, что пить воду из них смертельно опасно, а во многих и купаться запрещено. В отеле Нью-Йорка меня предупредили: «Из крана пить воду категорически запрещено». В прошлом году отдыхал в Турции. Первое объявление в автобусе из аэропорта: «Воду из крана пить нельзя». А где ее можно пить без дополнительной очистки и кипячения? Если бы Великая Отечественная война проходила в современных условиях, то основные ее потери были бы от жажды и отравления водой. В блокадном Ленинграде воду пили из Невы, а войска — из ближайших водоемов.

— Да что далеко ходить, — сказал Васильев. — Еще в 50-е годы прошлого века, когда я приехал в Москву в аспирантуру, в выходные дни мы в палатках отдыхали на берегах Клязьмы и Москвы-реки. Ловили рыбу, варили уху и пили чай из речной воды. Теперь в тех местах висят таблички: «Купаться категорически запрещено!»

— Даже в богатой водными ресурсами России, — продолжал Игнатьев, — сложилась очень опасная ситуация. Об этом недавно Путин объявил на Совете безопасности. Он сказал, что от 35 до 60 процентов питьевой воды в регионах не удовлетворяют санитарным нормам. В итоге менее трети новорожденных можно признать более-менее здоровыми. И медицина здесь беспомощна. Разве из гнилых и полугнилых деревьев можно построить прочный дом? В Спарте молодым людям до рождения детей прикасаться к вину категорически запрещалось. А что пьют наши мамы и папы? Вода в большинстве случаев не отвечает элементарным санитарным требованиям. Даже та, которая по бешеным ценам продается в бутылях под видом «святых» источников. Проведенная недавно нами экспертиза 16 разных производителей «святости» воды показала, что ни одна марка не соответствует санитарным нормам, а 5 из них содержали вредные химические примеси. Известный французский химик и микробиолог Луи Пастер пришел к выводу, что «человек выпивает 90 процентов своих болезней».

Масла в огонь подливают еще и многочисленные напитки типа кока-колы, пепси, фанты и т. п. В Гарвардском университете кока-коле была присуждена премия Ig Nobel Prise (Ig Nobel в переводе с английского — «постыдный, позорный»). Такая премия ежегодно присваивается десятку самых сомнительных изобретений и псевдонаучных исследований. Церемония награждений проводится в помещении Гарвардского театра «Сандерс Сиэтэ» на 1166 мест и транслируется по американскому радио и телевидению на нескольких языках. На церемонии каждый из лауреатов получает медальон из фольги ручной работы и сертификат изобретения, заверенный тремя лауреатами настоящей Нобелевской премии, и, кроме того, дается одна минута для того, чтобы изложить суть своего «достижения». Если докладчик не укладывает свою оправдательную речь в эти рамки, устами 8-летней мисс его просят пожалеть собравшихся: «Мне скучно!»

— За что же кока-кола удостоена такой «чести»? — поинтересовалась Елена Аркадьевна.

— В наградном документе указано: «За превращение воды в субстанцию, не пригодную для питья». На этом фоне особенно контрастны награды, которые сыплются на кока-колу в России как из рога изобилия. По результатам опросов, заказываемых и оплачиваемых корпорацией, Coca-Cola несколько лет удерживает звание любимого народного напитка. Пять лет подряд Национальная торговая ассоциация присуждает кока-коле звание «Товар года» в номинации «Безалкогольные напитки». На пятой выставке «Вода. Экология. Технология» кока-кола была награждена золотой медалью как «лучшая бутилированная питьевая вода в Москве». Но что общего между питьевой водой и кока-колой, кроме жидкого состояния? Чего больше в этих наградах: невежества или корысти? Ведь кока-кола не отвечает элементарным санитарным требованиям воды. Поэтому она так же, как и другие напитки и продукты с примесью различных биологических добавок, не может не вызывать негативных явлений в человеческом организме. Этот процесс приобрел угрожающие масштабы. Абсолютное большинство продуктов и напитков имеют неестественные разнообразные примеси. И, кроме того, появилось огромное количество различных биологически активных добавок (БАД). В начале XXI века в России официально их было зарегистрировано три тысячи. А сколько неофициально используется в продуктах неизвестно! Робкие заключения специалистов об их вреде блекнут на фоне агрессивной рекламы.

Россия испокон веков славилась натуральными продуктами вообще, а прекрасным мармеладом в особенности. После того как ряд кондитерских фабрик попали в иностранные руки, на них стали выпускать мармелад, из которого течет отвратительная красная жидкость. Но чем хуже товар или продукты, тем агрессивнее их рекламируют.

— Когда мы ехали из Каира к пирамидам, — вступил в разговор Петров, — то в буфете отеля кроме кока-колы никаких напитков не было, Когда мы вышли из пирамиды, термометр зашкалил за 40 градусов, и мы просто умирали от жажды. Открыли кока-колу — все вокруг было залито шипучей жидкостью с отвратительнейшим запахом. Поэтому мутная вода в грязных ведрах и со ржавой общей для всех кружкой, которую там носят торговые мальчишки, была для нас спасением. Но для многих жителей планеты и такая мутная вода стала недоступной. На всемирной встрече на высшем уровне в Йоханнесбурге были приведены данные ООН о том, что миллиард населения уже не имеет пригодной питьевой воды, а к 2015 году ее не будет иметь уже половина населения планеты. А что же будет к 2050 году, если мы не изменим парадигму социально-экономического развития?

— Подтвердится расчет академика РАН Моисеева о том, что при сохранении нынешнего миропорядка в середине XXI века будут ликвидированы условия для обитания людей на Земле, — ответил Васильев.

— У него есть такой расчет? — спросил Петров.

— Есть такой расчет, — подтвердил Васильев. — После этой беседы мы как раз и продолжим разговор о нем.

— Расчеты Моисеева, — продолжил Игнатьев, — обоснованны и убедительны. Благодаря им я активизировал борьбу за сохранение водных ресурсов. Не менее угрожающими темпами происходит и отравление атмосферы, о чем убедительно свидетельствуют данные Киотского протокола. В итоге к извечному требованию «Хлеба и зрелищ!» добавилось и новое: «Воды!», а на горизонте уже маячит и «Воздуха!»

— Все это очень интересно и печально. А чем может в этом деле помочь редакция? — спросил Васильев.

— Я предлагаю сделать в газете ежемесячное приложение с условным названием «Вода и жизнь» или «Живая вода». В нем публиковать мониторные обзоры состояния воды в самых разнообразных ее источниках: в реках, озерах, водопроводах, бутылях с надписями типа «Святой источник», «Живая вода» и т. п. У нас по стране огромная сеть наблюдения и контроля за водой, горы интересного материала, но о нем знает лишь узкий круг специалистов. Надо постоянно говорить о том, что отравление воды давно вышло за красную черту и ситуация неуклонно ухудшается. Основные водные ресурсы — реки и озера — непригодны для питья, а во многих и купаться запрещено. Но самое опасное здесь кроется в том, что политики, правители и лжеученые навязывают людям идею об истощении водных ресурсов. Невежество, эгоизм, корысть?!

— Вопрос ясен, — заключил Васильев, — идея интересная и полезная. Готовьте материал на редколлегию и все, что необходимо для ее реализации. А вас, Василий Иннокентьевич, попросим, не теряя времени налаживайте связи с регионами. Там из ваших служб надо подобрать общественных корреспондентов, которых будем поощрять и морально, и материально. Чем лучше освоим периферию, тем разнообразнее будут публикации.

Васильев, посмотрев на часы, сказал:

— Через десять минут у нас здесь состоится небольшая встреча, посвященная, можно сказать, памяти Никиты Николаевича. Вам, Иван Дмитриевич, думаю, будет интересно. Кстати, Василий Иннокентьевич, поскольку вы были знакомы с Моисеевым, прошу тоже принять участие во встрече.

Действительно, вскоре небольшой кабинет Васильева начали заполнять приглашенные. Это были в основном люди, работавшие в разных областях науки, с кем-то из них Васильев был хорошо знаком, других знал как авторов, реже или чаще публиковавшихся в его газете. Наконец все приглашенные расселись, кто на диване, кто на стульях вокруг стола Васильева.

— Уважаемые коллеги! — обратился он к присутствующим. — Я получил письмо из Международного независимого эколого-политологического университета с просьбой почтить память их бывшего президента Н. Н. Моисеева в связи с 90-летием со дня рождения. Мы пригласили вас, чтобы посоветоваться, как лучше это сделать. У нас нет сомнения, что Никита Николаевич Моисеев — выдающийся, ученый. Он академик Российской академии, президент Российского национального комитета содействия программе ООН по охране окружающей среды, лауреат Государственной премии СССР и многочисленных международных и российских наград и титулов, включая Золотую медаль П. Л. Капицы. Вам повезло работать или сотрудничать, а кое-кому и дружить с этим замечательным человеком. Передо мной книга о работах Моисеева. Она называется «Мыслитель планетарного масштаба». Может, нам это название сделать заголовком материала и анонсировать его на первой полосе?

— Разрешите? — попросил слова человек в очках, сидевший за столом справа.

— Пожалуйста, но у меня просьба ко всем представляться для стенограммы, — попросил Васильев.

— Петрухин. Прежде всего хочу поблагодарить редакцию и вас, Александр Александрович, за решение дать материал, посвященный памяти Н. Н. Моисеева. Но я хочу сделать небольшое уточнение. Книга «Мыслитель планетарного масштаба» посвящена не многочисленным трудам Моисеева, а обсуждению его конкретной работы «Быть или не быть... человечеству?». Поэтому я полагаю, что целесообразнее вынести в аншлаг название этой, выстраданной им книги. В качестве эпиграфа я предлагаю следующее предупреждение: «Если человечество в ближайшие годы не изменит кардинальным образом свое повеление в планетарном масштабе, то уже в середине XXI века на Земле; создадутся такие условия, при которых люди не смогут существовать. Это может случиться через каких-то пятьдесят лет!» — Петрухин на минуту снял очки, оглядел зал и торжественно сказал: — Впечатляет?

— Впечатляет, солидно, — послышались отдельные голоса.

— Благодарю вас за очень важное уточнение и весьма интересное предложение, — поблагодарил Васильев оратора. — Кто следующий? Пожалуйста!

— Лекторский. Я поддерживаю предложение Петрухина. Никита Николаевич эту книгу выстрадал. Он с нетерпением ждал ее выхода и заранее договорился со мной обсудить ее на «круглом столе» в журнале «Вопросы философии», который я тогда возглавлял. Вы знаете, что книга Николая Коперника, перевернувшая мир, вышла, когда он лежал на смертном одре. По иронии судьбы, окончание работы «круглого стола», обсуждавшего книгу «Быть или не быть... человечеству?» совпало с последними минутами жизни Никиты Николаевича. Но он, уже будучи на смертном одре, смог написать обращение к участникам «круглого стола». Прежде чем его зачитать, скажу, что толчком к этой книге послужила модель последствий термоядерной войны, разработанная коллективом под руководством Моисеева в 1983 году. Эта работа получила колоссальный резонанс во всем мире и оказала позитивное влияние на политиков СССР и США.

Развитию идей, заложенных в концепции названной модели, посвящены многие его работы. В их числе: «Глобальная нравственность», «Мировое сообщество и судьба России», «Агония России. Есть ли у нее будущее?», «Экологический социализм». В последней весьма интересными представляются размышления на тему о свободе и выживании.

А теперь послушайте небольшую выдержку из его обращения: «Уважаемые участники “круглого стола”, миропорядок, утвердившийся в послевоенные годы на Западе, иногда принято называть PAX AMERICANA. Такое название не лишено оснований. Даже при активном противодействии Советского Союза оно более всего подходило к описанию планетарного порядка, до недавнего времени играющего определяющую роль в международной жизни. Этот миропорядок рухнул, как и Советский Союз. И я думаю, вследствие этого мир надолго потерял стабильность, хотя это обстоятельство не всеми осознается. PAX AMERICANA тоже рухнул и, наверное, навсегда. Но в отличие от того, что произошло с Советским Союзом, разрушение PAX AMERICANA происходит пока без видимых катаклизмов. Однако под ковром уже идет жестокая война, и исход ее неотвратим». Квинтэссенцию своей книги Никита Николаевич изложил так: «Катастрофа может случиться не в каком-то неопределенном будущем, а может быть, уже в середине наступившего XXI века!». Спасибо за внимание!

— Вы, Сергей Петрович, по-моему, многие годы знали Никиту Николаевича? — обратился Васильев к седому высокому ученому.

— Капица, — представился тот. — Да, мы сотрудничали с Никитой Николаевичем в физико-техническом институте более тридцати лет. Это не только всемирно известный ученый, но и замечательный человек. В наших многочисленных беседах с Никитой Николаевичем я упрекал его в том, что он слишком драматизирует ситуацию. После развала СССР и окончания противостояния двух противоборствующих систем и военных блоков, казалось, появилась возможность более стабильного развития человечества. Ан нет! К сожалению, этого не случилось. Пессимизм Моисеева подтверждается все более очевидно и убедительно.

Доброе дело задумала редакция. Я поддерживаю прозвучавшие здесь конкретные предложения. Книга Моисеева «Быть или не быть... человечеству?» по существу является его завещанием. Сейчас наша страна и мир в целом ищут если не национальную идею, то понимание того, что происходит, ищут духовную опору на то, как двигаться, куда двигаться. Ее можно искать по-разному, ее можно искать в религиозных конструкциях прошлого, можно искать в науке. Никита Николаевич предпочел второй путь, его труды вообще, а книга «Быть или не быть ... человечеству?» в особенности, продолжают русскую традицию синтетического мышления, связанную с именами Вернадского и Циолковского. Они тоже мыслили глобальными масштабами, думая о том, как выйти за пределы Земли. Я думаю, именно русская интеллектуальная традиция может очень многое сделать для разрешения этого мирового кризиса.

Кстати, американцы с большим трудом выходят из этого положения. Их мышление крайне прагматично, оно ограничено коротким горизонтом видения, сам способ финансирования американской науки такой, что они никогда не поощряют такого рода исследования. Зачем нам это знать, поскольку это не влияет на то, что сейчас происходит, но в конечном итоге они не могут ответить на вопросы, зачем нам вообще жить и куда идет караван человечества.

— Кто еще желает выступить? — спросил Васильев присутствующих. — Пожалуйста, Евгений Максимович.

— Примаков. Буду краток. С удовольствием выслушал коллег. Проблемы, которым посвятил жизнь Никита Николаевич, ныне архиактуальны. В свете происходящих событий на Балканах (Сербия — Косово), послуживших очагом двух мировых войн, приведенные здесь слова Моисеева звучат и пророчески, и предупреждающе. Предложенный эпиграф к материалу, по-моему, отражает суть его, как здесь назвали, завещания. Экологические проблемы, с которыми столкнулось человечество на пороге нового тысячелетия, и пути их разрешения являются предметом многочисленных исследований и обсуждений учеными во всем мире. Предлагаемые ими выводы и рекомендации по вопросам сохранения окружающей среды как основы существования человека не всегда носят прикладной характер, часто далеки от возможностей их практической реализации, именно, поэтому я с большим интересом читал книгу «Быть или не быть... человечеству?». Особо хочу подчеркнуть ее комплексный подход к предотвращению экологической катастрофы и описанной в ней идее разрешения экологических проблем. Поэтому его идеи надо постоянно и широко пропагандировать. К сожалению, я думаю, что многие и особенно многотиражные газеты не воспользуются его 90-летием для этой цели. Я даже не исключаю, что ваша газета окажется в этом деле «белой вороной». Что касается конкретных предложений, то я их поддерживаю.

— А мы их реализуем на практике, — заверил Васильев и стал оправдываться: — Как всегда зажимаем женщин. Вам слово, Лариса Илларионовна.

— Никишева. Не стану повторяться. Сама идея отдать дань этому замечательному человеку благородная. С учетом сказанного здесь, уверена, материал получится интересным и содержательным. Но тему для выступления мне подсказал Евгений Максимович. Хочу сказать о «белой вороне».

Издательство «Владос» недавно выпустило Российский гуманитарный энциклопедический словарь в 3-х томах. Он подготовлен филологическим факультетом Санкт-Петербургского университета. Во введении заявлено, что предлагаемый энциклопедический словарь нового типа. В нем представлены биографии незаслуженно забытых людей (в частности, эмигрантов и религиозных деятелей). В словаре много известных и неизвестных имен. Но академику Российской академии наук Н. Н. Моисееву места в Гуманитарном энциклопедическом словаре не нашлось. Не нашлось в этом словаре места и всемирно известному писателю, российскому патриарху фантастики Александру Петровичу Казанцеву. И это при том, что выход словаря совпал с его 90-летием...

— Ну что же, будем закругляться. Напоминаю, уважаемые коллеги: через неделю, в следующий четверг, у нас очередное заседание Делового клуба. Его тема вам известна. А теперь прошу пройти в соседний зал. Там накрыт стол с фирменными домашними пирожками, чаем, кофе, а кто не за рулем, может и рюмку коньяка выпить...