Сталин: «Ветер истории развеет клевету обо мне»
Сталин: «Ветер истории развеет клевету обо мне»
— Слово аспиранту Каверину. Прошу, Сергей Алексеевич.
— В газете вы справедливо пишете, что наша жизнь превращается в сплошные мифы. Конкретные события и люди извращаются до прямой их противоположности...
— Получается миф на мифе, — поддержал оратора Васильев, так как тот сильно волновался.
— Совершенно верно. Выступавшие тут справедливо говорили о новейших способах манипулирования общественным мнением. И вот результат: 48 процентов юношей и девушек США на вопрос: «Кто с кем воевал во время Второй мировой войны?» — уверенно ответили: «Мы с русскими, и мы победили!» Еще больше небылиц накручивается вокруг известных исторических личностей: одних развенчивают в пух и прах, а других из небытия возносят на пьедестал. В этих условиях весьма непросто было выбрать конкретный миф для изучения и выступления. В этом мне помог случай. В Доме книги среди новинок я увидел совсем не модную нынче книгу. Она называется «Карл Маркс» с его портретом на обложке. Более того, здесь помещена цитата Маркса: «Философы лишь различным образом объясняли мир, но дело заключается в том, чтобы изменить его». Автор книги Френсис Уин. Она переведена с английского. Автор пишет: «Когда я начал работать над этой биографией, многие друзья смотрели на меня с жалостью и скептицизмом. С какой стати, задавались они вопросом, кому-то может захотеться писать, а тем более читать о настолько дискредитированной, вышедшей из моды, не интересной сегодня личности? Но, несмотря ни на что, я не отступил, и чем глубже я узнавал Маркса, тем актуальней казалась его фигура. Нынешние ученые мужи и политики, склонные считать себя мыслителями современности, любят к месту и не к месту произносить модное словечко «глобализация», не имея при этом ни малейшего понятия о том, что Маркс занимался этим вопросом еще в 1848 году».
Обобщая анализ ситуации вокруг личности Маркса, автор заключает: «Между тем ни Маркс, ни я не могли предвидеть одного: что в конце 1990-х годов, будучи давным-давно списанным даже сибаритствующими либералами и левыми постмодернистами, он нежданно-негаданно будет провозглашен гением самыми «нечестными» старобуржуазными капиталистами. Первые признаки этой причудливой переоценки появились в октябре 1997 года, когда в специальном выпуске «Нью-Йоркера» Карл Маркс был обласкан как «великий мыслитель грядущего», как человек, способный многое поведать нам о политической коррупции, монополизации, отчуждении, неравенстве и глобальных рынках». А после начала мирового финансового кризиса в 2008 году популярность Маркса настолько возросла, что заговорили об экранизации его «Капитала».
Не могу не отметить и такое замечание Ф. Уина: «После Иисуса Христа ни один человек не вызывал подобного всеобщего поклонения и в то же время не был настолько неправильно истолкован». Развивая эту мысль, автор пишет: «Только дурак может считать Маркса ответственным за ГУЛАГ, но дураков всегда хватает». И тут же иллюстрирует это на конкретном примере. Речь идет о Леопольде Шварцшильде, написавшем злую биографическую книгу о Марксе «Красный пруссак», в которой обвиняет его во всех грехах, допущенных в социалистических странах. «Если герр Шварцшильд обнаружит в своем саду изъеденный осами плод или если, к примеру, ему на завтрак подадут подгоревший яблочный пирог, разве станет он рубить дерево?» — остроумно парирует Уин.
Эта книга навела меня на мысль попытаться разобраться с мифом о Сталине. О нем уже написаны сотни книг, и поток их не сокращается. В процессе изучения подлинных документов я обнаружил для себя немало откровений. Начну с того, что Иосиф Джугашвили (настоящая фамилия Сталина) еще юношей опубликовал в печати ряд интересных стихотворений. Он с отличием окончил духовную семинарию, что открывало ему путь в духовную академию. Но он предпочел другой путь «революционной борьбы за более справедливое общество». Еще до революции он опубликовал ряд серьезных работ.
Откровением для меня стало и то, что Генеральным секретарем ЦК Компартии, то есть первым лицом в партии, Сталин был избран в 1922 году, еще при жизни Ленина. Но во всех антисталинских книгах утверждается, что после смерти Ленина Сталин захватил власть и разгромил оппозицию, возглавляемую Троцким, который-де был более достойным преемником Ленина. В этой связи Троцкий наделяется самыми лестными эпитетами, а Сталин представляется недоразвитым, а в ряде кинофильмов и внешне, и по содержанию изображается, мягко говоря, придурком.
Учитывая регламент, сразу начну с развенчания культа Сталина. Начало ему положил Хрущев в закрытом докладе XX съезда партии в 1956 году. В нем Хрущев заявил о сокрытии Сталиным завещания Ленина, которое в СССР находилось «за семью печатями». И таким образом, ему удалось возглавить партию вопреки воле Ленина. Это глубочайшие извращения.
В 20-е годы в СССР публиковались не только стенограммы съездов и пленумов ЦК партии, но и речи руководителей, принимавших участие в политических дискуссиях. Изучая материалы, я убедился, что никакого завещания Ленина не было. Такое название придумал американский публицист Истмен ленинскому «Письму к съезду» в своей книге «После смерти Ленина», где не жалел черных красок для характеристики советской власти и партии большевиков и благожелательно отзывался о Троцком и троцкистах.
«Письмо к съезду» Владимир Ильич продиктовал во время своей болезни. Сторонники Троцкого развернули кампанию против Сталина, эпицентром которой были выдержки из ленинского «Письма к съезду».
Чтобы прекратить разного рода кривотолки и спекуляции оппозиции, Политбюро приняло решение зачитать «Письмо» на съезде. Его обсуждение проходило в делегациях региональных партийных организаций, и каждая из них должна была проголосовать за свою кандидатуру на главный пост в партии. В результате ни одной кандидатуры, кроме Сталина, предложено не было. Поразительно, но факт: Троцкий и его сторонники-делегаты тоже голосовали «за». Тем не менее на пленуме, избранном XIII съездом партии, Сталин подал в отставку, но ему было единогласно предложено оставаться на своем посту.
Однако и после этого инсинуации вокруг «завещания» Ленина продолжались. Тогда члены Политбюро предложили Троцкому отмежеваться от клеветы Истмена, ссылавшегося на него как на лидера оппозиции. В статье «По поводу книги Истмена «После смерти Ленина»», опубликованной в журнале «Большевик» № 16 за 1925 год, Троцкий пишет: «В нескольких местах книжки Истмен говорит о том, что ЦК «скрыл» от партии ряд исключительно важных документов, написанных Лениным в последний период его жизни (дело касается писем но национальному вопросу, так называемого завещания и пр.); это нельзя назвать иначе, как клеветой на ЦК нашей партии. Из слов Истмена можно сделать тот вывод, будто Владимир Ильич предназначал эти письма, имевшие характер внутриорганизационных советов, для печати. На самом деле это совершенно не верно. Владимир Ильич со времени своей болезни не раз обращался к съезду с предложениями, письмами и пр. Все эти письма и предложения, само собой разумеется, всегда доставлялись по назначению, доводились до сведения делегатов XII и XIII съездов партии и всегда, разумеется, оказывали надлежащее влияние на решения партии, и если не все эти письма напечатаны, то потому, что они не предназначались их автором для печати. Никакого «завещания» Владимир Ильич не оставлял, и самый характер его отношения к партии, как характер самой партии, исключали возможность такого «завещания». Под видом «завещания» в иммигрантской и иностранной буржуазной и меньшевистской печати упоминается обычно (в искаженном до неузнаваемости виде) одно из писем Владимира Ильича, заключающее в себе советы организационного порядка. XIII съезд партии внимательнейшим образом отнесся к этому письму, как ко всем другим, и сделал из него выводы применительно к условиям и обстоятельствам момента. Всякие разговоры о скрытом или нарушенном «завещании» представляют собой злостный вымысел и целиком направлены против фактической воли Владимира Ильича и интересов созданной им партии».
Как видим, Троцкий однозначно заявляет, что никакого «завещания» не было и быть не могло, так как характер самой партии исключает возможность такого «завещания». И после этого оппозиция продолжала нагнетать страсти вокруг этого вопроса. Тогда вопреки воле Ленина, который требовал содержание его «Письма» довести только до делегатов съезда, по настоянию и требованию Сталина оно было опубликовано в «Правде» от 10 ноября 1927 года. Хрущев, уже находившийся в то время на руководящей работе, обязан был не только знать об этом документе, но и разъяснять линию партии в данном вопросе. Допустим, за давностью лет Хрущев забыл об этом, но 1949 год он забыть не мог. Тогда его избрали Секретарем ЦК ВКП(6) и первым секретарем Московского комитета ВКП(б), тогда же торжественно отмечалось 70-летие Сталина. К этому событию был приурочен выпуск десятого тома собрания его произведений, в котором публиковался и упомянутый выше доклад Сталина — «Троцкистская оппозиция прежде и теперь». Вопреки очевидному Хрущев заявляет: «Письмо к съезду» в СССР никогда не только не публиковалось, но вообще не упоминалось. Сталин этого «Письма» боялся.
Особенно наглядно «клеветнический задор» Хрущева проявился в его заявлениях о причастности Сталина к убийству Кирова. Он, как член Политбюро, не мог не знать, что у Кирова были романы не только с балеринами, но и с официанткой при секретариате в Смольном Мильдой Драуле. Ее муж Николаев был ревнивым и неуравновешенным человеком. Он имел право входа по партбилету в Смольный, да к тому же и охрана его хорошо знала. Некоторые бывшие оппозиционеры из руководящих ленинградских кругов использовали Николаева в своих корыстных целях.
Заявление Хрущева о том, что еще на XVII съезде кто-то предлагал Кирова на пост Генерального секретаря, и поэтому то, что Сталин видел в нем соперника, не более чем домысел. Чтобы как-то обосновать эту версию, была создана специальная комиссия. В ее составе был и Молотов, который вместе со Сталиным в день убийства Кирова прибыл в Ленинград. Сталин лично допрашивал Николаева, и тот перед таким «следователем», естественно, не мог не «расколоться».
Все старания комиссии оказались тщетными: когда Хрущеву доложили результаты, он разразился бранью и запретил их публиковать, хотя о создании комиссии было объявлено на всю страну.
В мифе о Сталине солидное место занимает сюжет о том, что Сталин боялся Жукова как соперника, слишком, мол, велик был его авторитет после Победы, и потому-де отправил его подальше от Москвы. Документы с лихвой опровергают подобные домыслы.
У Жукова, как и у некоторых выдающихся людей, много было недоброжелателей. А крутой нрав Георгия Константиновича лишь увеличивал число недругов. После войны многие офицеры и генералы оказались причастны к присвоению трофейного имущества. В 1945 году в Берлин прибыл начальник Смерша В. С. Абакумов. Военные всегда боязливо и брезгливо относились к этой службе. После ареста Абакумовым нескольких человек Жукова, наверное, проинформировали о сути происходящего, и он приказал Абакумову в течение 24 часов покинуть расположение советских войск в Германии, и тот вынужден был подчиниться.
Став в 1946 году министром госбезопасности, Абакумов сразу же повел атаку на Жукова. В то время велось громкое дело по авиапрому, предприятия которого поставляли самолеты с серьезными недоделками, из-за чего участились аварии, а военные это скрывали. Были арестованы ряд руководителей министерства, включая министра и главнокомандующего ВВС А. А. Новикова. Когда материалы попали к Абакумову, он сделал все, чтобы «выбить» из Новикова компромат на своего недруга. В письме Сталину главком обвинял Жукова в том, что тот пытается принизить роль вождя в войне, приближает к себе морально нечистоплотных людей, ведет политически вредные разговоры и, по мнению автора, причастен к готовящемуся заговору военных. Ныне это пространное письмо Новикова опубликовано, а тогда, 1 июня 1946 года, оно в секретном порядке было зачитано на Высшем военном совете в присутствии Сталина, Маленкова, Молотова и Кагановича. Когда начальник Генштаба С. М. Штеменко закончил читать, Сталин попросил высказываться. Группа маршалов вступилась за опального полководца: да, говорили они, у Жукова есть недостатки, но то, что ему приписывает Новиков, — явная клевета. На вопрос Сталина: «Что же с ним делать?» — маршал И. С. Конев ответил: «В крайнем случае понизить в должности...»
— А что вы, товарищ Жуков, скажете? — спросил Сталин.
— Мне не в чем оправдываться, я всегда честно служил партии и Родине. Ни к каким заговорам не имею отношения. Прошу вас, товарищ Сталин, разобраться, при каких обстоятельствах получены эти показания.
Сталин категорически отверг все ходатайства об аресте Жукова и отправил его командующим Одесским военным округом. Однако Абакумов не успокоился: он арестовал бывшего жуковского адъютанта, майора Семочкина, который дал показания против своего шефа, обвинив его во враждебной деятельности против Сталина, в разврате с женщинами прямо в своем кабинете, за что и награждал их орденами и медалями. Далее он показал, что маршалу перепало немало трофейных драгоценностей и, дескать, особенно ценные вещи его жена всегда возит с собой в чемодане, который он подробно описал. В конце концов Абакумов добился разрешения проверить московскую квартиру Жукова. Никакого чемодана не нашли. Обнаружили только шкатулку, где хранилось 17 золотых часов, золотой браслет и еще с десяток вещей, но их стоимость вполне укладывалась в размеры жалованья Жукова в Германии. Между тем Абакумов самовольно произвел обыск на маршальской даче. Здесь две комнаты были превращены в склад, где хранилось немало дорогих вещей. В записке на имя Сталина сообщалось: «Дача Жукова представляет собой по существу антикварный магазин или музей, обвешанный дорогостоящими художественными картинами. Их так много, что четыре картины висят на кухне. Зайдя в дом, трудно себе представить, что находишься под Москвой, а не в Германии».
Жукова для объяснения вызвали в Москву. Беседу вел А. А. Жданов. После этого Георгий Константинович написал подробную объяснительную записку, которая ныне тоже опубликована. Он категорически отверг клеветнические обвинения Семочкина. На нескольких страницах описывал, с какой целью приобретались вещи на законную зарплату, оспаривал цифры, указанные в акте обыска. Однако он понимал, что вина его в этом деле есть, и немалая, поэтому заверял ЦК, что исправит ошибки и просил оставить его в партии.
В 1951 году Абакумова арестовали. Инициировал его дело непосредственно Г. М. Маленков. Для этого он привлек небезызвестного следователя по «делу врачей» Рюмина, который под его диктовку написал письмо Сталину с жалобой, что Абакумов тормозит расследование. Тот действительно не спешил с вынесением обвинений, так как видел, что многое здесь «шито белыми нитками», а между тем у трех членов Политбюро жены еврейки: как они отнесутся к этому? Стремясь придать «преступным деяниям» Абакумова масштабность и особую политическую окраску, от него потребовали показаний и о сборе компромата на Жукова. Прочитав эти откровения, Сталин включил Г. К. Жукова в список делегатов XIX съезда ЦК КПСС. Более того, его избрали кандидатом в члены ЦК КПСС. По тем временам это было больше, чем реабилитация.
О встрече со Сталиным писатель-фантаст Герберт Уэллс писал: «Я сознаюсь, что подходил к Сталину с некоторым подозрением и предубеждением. В моем сознании был создан образ очень осторожного, сосредоточенного в себе фанатика, деспота, завистливого, подозрительного монополизатора власти. Я склонялся разделить точку зрения Троцкого против Сталина. Я ожидал встретить безжалостного, жестокого доктринера — насколько это возможно — и самодовольного грузина-горца, чей дух никогда полностью не вырывался из родных горных долин». Но после продолжительной беседы Уэллс констатировал: «Я никогда не встречал человека более искреннего, порядочного и честного; в нем нет ничего темного и зловещего, и именно этими качествами следует объяснить его огромную власть в России».
Во многих публикациях и телепередачах Сталина иронически называют «вождем всех времен и народов». Думаю, что многие авторы ироний и не подозревают, что такую оценку Сталину дал Черчилль. Именно оценка Черчилля, сделанная им в палате общин спустя семь лет после смерти Сталина и в связи с его 80-летием, стала для меня самым большим и неожиданным откровением. Черчилль, в частности, сказал: «Большим счастьем для России было то, что в годы тяжелейших испытаний ее возглавлял такой гений и непоколебимый полководец, как Иосиф Сталин. Он был выдающейся личностью, человеком необыкновенной энергии, эрудиции и несгибаемой силы воли, резким, жестким как в деле, так и в беседе, которому даже я, воспитанный в английском парламенте, не мог ничего противопоставить. Сталин обладал большим чувством юмора и сарказма, а также способностью точно выражать свои мысли. Статьи и речи Сталин писал всегда сам, и в его произведениях звучала исполинская сила. Эта сила настолько велика в Сталине, что он казался неповторимым среди руководителей государств всех времен и народов. Сталин производил на нас неизгладимое впечатление. Его влияние на людей было неотразимо. Когда он входил в зал, где проходила Ялтинская конференция, все мы, словно по команде, вставали и, странное дело, почему-то держали руки по швам. Сталин создал и подчинил себе огромную империю. Он был человеком, который своего врага уничтожал руками своих врагов, заставив даже нас, которых откровенно называл империалистами, воевать против империалистов. Сталин принял Россию с сохой, а оставил оснащенной атомным оружием».
Нет, что бы ни говорили о Сталине, таких история и народы не забывают.
Каверин отпил пару глотков воды, посмотрел на часы и продолжил:
— Поскольку у меня остается еще несколько минут, я хочу сказать пару слов о другом мифе, с которым я попутно познакомился. Речь идет о восторженном мифе о Черчилле. У Черчилля действительно есть заслуги, но только перед Англией. На замечание, высказанное Марком Твеном об империалистическом характере англо-бурской войны, Черчилль ответил: «Right or wrong, my country» («Права она или нет, это моя страна»). Именно это и служило ему путеводной звездой в его деятельности по защите интересов Великобритании.
В марте 1949 года Черчилль сказал: «То, что удручает сегодня, это тот факт, что Советы не удалось задушить в колыбели. В этом главная ошибка, допущенная государственными деятелями после Первой мировой войны». Видимо, поэтому Черчилль пытался наверстать упущенное, идя при этом на безрассудство.
Накануне Потсдамской конференции Сталин получил данные разведки о том, что в Норвегии сохраняются неразоруженные немецкие воинские части, поэтому он во время одного из выступлений на конференции как бы между прочим сказал, что в СССР сейчас используется труд военнопленных в шахтах и на стройках, а «у вас 400 тысяч немецких солдат сидят в Норвегии, они даже не разоружены и неизвестно, чего ждут. Вот вам рабочая сила». Поняв смысл замечания, Черчилль сразу стал оправдываться: «Я не знал, что они не разоружены, я наведу справки». И тем не менее в конце выступления Сталин передал Черчиллю меморандум относительно имеющихся в Норвегии неразоруженных германских войск.
Конечно же, Черчилль лгал. Все он прекрасно знал. Рассекреченные данные свидетельствуют. «Еще до Победы Черчилль поручил Генштабу подготовить операцию под кодовым названием «Немыслимое». Оно в полной мере отвечало содержанию задуманной операции». Документ датирован 22 мая 1945 года, две недели спустя после Победы.
В нем намечалось «вытеснить советские войска с территории Польши». В итоге операции намечалось силами союзных армий и неразоруженных немецких дивизий «оккупировать те районы внутренней России, лишившись которых, эта страна утратит материальные возможности ведения войны и дальнейшего сопротивления». Короче говоря, предусматривалось «нанести такое поражение русским вооруженным силам, которое лишит СССР возможности продолжать войну». Начало военных действий намечалось на 1 июля 1945 года, то есть за две недели до начала Потсдамской конференции, которая должна подвести итоги Второй мировой войны. Черчилля эти итоги явно не устраивали. Начальник Генерального штаба фельдмаршал А. Брук тогда заявил: «Россия сейчас всесильна, и на ее стороне симпатии всего мира». Генштаб операцию не утвердил. Более того, видимо, не без помощи военных была сделана утечка информации о бредовых планах Черчилля.
В ту пору опросы свидетельствовали о том, что более 70 процентов англичан испытывали симпатии к Советскому Союзу. Поэтому на состоявшихся в тот период выборах консерваторы потерпели поражение. А Черчиллю пришлось покинуть Потсдамскую конференцию, так как он лишился поста премьер-министра, а следовательно, и мандата главы делегации. Но и потом в качестве частного лица Черчилль отправляется в США инициировать «крестовый поход» против СССР.
Его речь положила начало «холодной войне» и подготовке атомного блицкрига США против СССР и других социалистических стран. Но Сталин предпринял все необходимые меры для укрепления оборонной мощи государства и своевременно разрушил атомную монополию США.
Поэтому восторженные отзывы о Черчилле в России логически трудно понять. В предисловии переведенной у нас книги Черчилля «Мускулы мира» В. Чухно утверждает: «Послевоенная история доказала правоту и прозорливость Черчилля: третьей мировой войны удалось избежать во многом благодаря тому, что человечество пошло по подсказанному Черчиллем пути». В этом утверждении, как и в мифах о Сталине и Черчилле, все поставлено с ног на голову.
Но в последнее время на Западе стали выходить книги, объективно освещающие историю. Вот совсем недавно у нас переведена с английского книга «Загадка 37-го года». Тайная война против России». Ее авторы — Сейерс Майкл и Кан Альберт. В предисловии авторы утверждают, что «ни один из эпизодов или разговоров, встречающихся в книге, не является авторским вымыслом. Во время подготовительной работы над этой книгой мы пользовались официальными изданиями государственного департамента США; протоколами заседаний различных комиссий конгресса США; официальными документами, изданными английским правительством».
А теперь позвольте привести две выдержки из этой книги. Они принадлежат послу США в СССР Дэвису, который присутствовал на заседании процесса. 17 февраля 1937 года он сообщал на имя государственного секретаря Хелла: «Я беседовал чуть ли не со всеми, членами здешнего дипломатического корпуса, и все, за одним только исключением, держатся мнения, что на процессе было с очевидностью установлено существование заговора, поставившего себе целью свержение правительства».
Позже Дэвис писал: «В 1939 году поход Гитлера на Прагу сопровождался активной военной поддержкой со стороны генлейновских организаций. То же самое можно сказать о гитлеровском вторжении в Норвегию. Но в России не оказалось судетских генлейнов, словацких тиссо, бельгийских дегрелей и норвежских квислингов...»
Теперь совершенно ясно, что процессы 1937-го и 1938 годов были частью решительного и энергичного усилия сталинского правительства предохранить себя не только от переворота изнутри, но и от нападения извне.
В Советской России «пятая колонна» была своевременно разгромлена. Предполагал ли Сталин, что может случиться то, что произошло после его смерти? Его мудрые размышления на эту тему не исключали такого оборота, но в правоте дела, которому он посвятил свою жизнь, никаких сомнений не было. Он говорил: «Многие дела нашей партии и народа будут извращены и оплеваны прежде всего за рубежом и в нашей стране тоже. И мое имя тоже будет оболгано, оклеветано. Мне припишут много злодеяний. С особой силой поднимет голову национализм. Он на какое-то время придавит интернационализм и патриотизм, но только на некоторое время. Появится много вождей-пигмеев, предателей внутри своих наций. И все же как бы ни развивались события, но пройдет время, и взоры новых поколений будут обращены к деяниям и победам нашего социалистического Отечества. Новые поколения поднимут знамя своих отцов и дедов. Свое будущее они будут строить на примерах нашего прошлого...» О себе лично Сталин сказал: «Я знаю, что, когда умру, людская молва много мусора нанесет на мою могилу. Но уверен, что ветер истории все это развеет».
Что можно добавить к этим пророческим словам?
Благодарю за внимание!
— А ваша подруга Тамара будет выступать? — уточнил Васильев.
— Она подготовилась, но стесняется...