Немцов: «России необходимо... многоженство»

Немцов: «России необходимо... многоженство»

— А теперь слово лидеру правых сил, советнику Ющенко в проведении «оранжевой революции», автору книги «Исповедь бунтаря» Борису Ефимовичу Немцову, — объявил Васильев. — Это человек из близкого окружения Ельцина. Он был первым, кого Ельцин назвал своим преемником, но затем фортуна от Бориса Ефимовича отвернулась. Я думаю, он откроет секрет, почему это произошло.

— Уважаемые дамы и господа! — почему-то громче, чем следовало, произнес Немцов. — Как политика, меня породил Ельцин. Ельцин как политик и как человек весьма противоречив. Ельцин образца второй половины 1980-х годов на 100 процентов отвечал запросам общества. Что бы в том момент Ельцин ни делал — падал с моста в реку, снимал с должности директора Елисеевского магазина, ездил в трамвае или ходил по обычным районным поликлиникам, — молва делала из этого фетиш, геройский поступок.

Но когда люди по его призыву «сокрушили» коммунизм, они очень быстро разочаровались. Социализма нет, а чуда не случилось, живем хреново. За что боролись? Мы что, просто так там стояли под дождем, Ельцина защищали?

Моя государственная деятельность общероссийского масштаба началась после того, как я покинул пост губернатора. С 1997 года, я — первый вице-премьер правительства Российской Федерации. Молодой, амбициозный и бескомпромиссный. Реформы превыше всего. Те, кто мешает проведению реформ, должны отойти в сторону. В первую очередь олигархи, для которых смутное время — идеальная пора для обогащения. Я заявил, что не хочу жить в стране победившего бандитского капитализма, и термин «бандитский капитализм» с тех пор вошел в политический лексикон.

Я написал президенту письмо, в котором сформулировал семь пунктов плана борьбы с олигархами. Предложения были разные. Например, я предлагал отобрать пропуска в Кремль у крупных бизнесменов. Пункт назывался «Национализация Кремля». Я написал, что Кремль приватизирован олигархами и сейчас необходимо национализировать власть. Ельцину это очень понравилось, поскольку напоминало ему партийные методы руководства: отобрать пропуска, спецномера, мигалки.

Помимо этого, в письме предлагалось прекратить залоговые аукционы и объявить приватизацию только на открытых аукционах. Это была революция. Как раз началась борьба за Связьинвест, и мы с Чубайсом и Кохом решили провести открытый прозрачный аукцион. На Связьинвест, как известно, претендовал Владимир Гусинский. Практически одновременно случилась скандальная история с Газпромом, когда совет директоров крупнейшей монополии захотел возглавить Борис Березовский. Я выступал категорически против. А Березовский, как известно, владел Общественным российским телевидением. Так и случилось, что мы с Чубайсом нажили злейших врагов в лице самых влиятельных медиамагнатов.

Мы с Чубайсом объявили, что очистим Россию от олигархов. Березовский с Гусинским в ответ объявили нам информационную войну. Война против нас заключалась в том, что телекиллер Сергей Доренко еженедельно в программе «Время» обливал нас грязью, рассказывал кошмарные небылицы. Например, ловил за 200 долларов проституток на Тверской, и они рассказывали в эфире общенационального канала, как развлекались в пансионате «Лужки» с Немцовым. Анонимные рассказы анонимных проституток с закрытыми лицами повторялись по ОРТ из недели в неделю.

Признаюсь, родственники Ельцина меня уговаривали не идти на конфликт с олигархами, войти в семью. Но я отказался. В результате они ходили к Ельцину и постоянно жаловались: мол, Немцов скандальный, с ним невозможно договориться и прочее. Делалось это, в первую очередь, с подачи Березовского. А тут еще Гусинский подключился. Проиграл аукцион по Связьинвесту. Я пытался объяснить: «Борис Николаевич, это война, в которой либо они победят, либо мы. В этой войне ваша позиция как президента имеет определяющее значение. Олигархи владеют государством. Один из них кроме информационного ресурса гигантского финансового ресурса и так далее, еще хотел захватить Газпром. Если мы готовы дать этим людям возможность управлять страной, давайте тогда совсем уничтожим федеральное правительство и не будем тратить деньги на имитацию его деятельности. Назначайте на министерские посты олигархов, и пусть они делают то, что считают нужным...» Я говорил убежденно, страстно. Ельцин все это время молчал и угрюмо на меня смотрел. В конце произнес примерно следующее: «Они — никто, я их знать не знаю. Вы — правительство».

Так мы продержались до августа 1998 года. Черту под правительством молодых реформаторов подвел финансовый кризис. Продуманные, псевдоаналитические программы Доренко и Киселева вместе с ежедневными критическими новостями подорвали доверие к правительству. Моя популярность, которая в момент переезда из Нижнего Новгорода в Москву не уступала популярности президента Путина, начала стремительно падать.

Я помню, как после очередного опуса Доренко с проститутками позвонила моя мама и недоуменно спросила: «Это правда?» Я ей посоветовал не реагировать на всякую чушь. «Почему же ты не подал в суд?» — удивилась она.

Но, увы, подавать в суд в той ситуации было бессмысленно, поскольку независимо от решения суда, который сам по себе продлится какое-то время, «мочилово» продолжалось бы с утроенной силой. Кстати, позже Лужков тоже проиграл в информационной войне, несмотря на свое влияние на московские суды.

Спустя несколько лет я совершенно случайно столкнулся с Доренко в аэропорту Нью-Йорка. «Я же киллер. Тебя заказали, — добродушно пояснил Доренко. — А это был такой простой и эффективный способ: дал 200 долларов, и дамочка наговорила, что надо, абсолютно не рискуя ни здоровьем, ни жизнью. Ты же ей ничего не мог сделать». Надеюсь, Березовский когда-нибудь столь же прямолинейно расскажет правду о борьбе за власть и деньги в России с использованием информационного спецназа.

Ельцин увидел крушение доверия ко мне, и от идеи «Немцов — преемник» отказался. Я выпал из списка преемников президента, но отношения между нами остались хорошими. А вот с его семьей — с дочерью Татьяной и зятем Валентином — наоборот, общение шло с огромным трудом. В определенный момент семью президента в плотное кольцо взял Роман Абрамович с коллегами-олигархами. Они бесцеремонно навязывали всем свои правила игры, а мне играть в такой команде не хотелось.

Мне предлагали договориться с Березовским и Гусинским по поводу приватизации Связьинвеста. Предложение напоминало неприкрытую угрозу: если я не уступлю, то и работать в правительстве не буду. В конечном итоге угроза была реализована. В этом большая заслуга дочери Ельцина Тани и ее друга, а ныне мужа Валентина Юмашева. Березовский часами сидел в кабинетах то у Вали, то у Тани и, как в свое время Распутин, оказывал почти мистическое влияние на президента и его окружение.

Когда Владимир Путин стал президентом и мы еще сохраняли нормальные отношения, он сказал: «Знаете, в чем была ваша ошибка? Вы ведь тогда боролись с реальными властителями. Не имея достаточно власти, вы боролись с теми, от кого власть зависела. Надо было сначала получить власть, а потом бороться с олигархами». Путин прав на 100 процентов.

О кадрах. Со мной в Москву приехало — я этого даже не ожидал — в общей сложности 150 человек. Поясню сразу: всех этих людей привел во власть не я. Я привел С. Кириенко, П. Чичагова, А. Задернюка, Б. Бревнова, а они — многих других. Должен признаться, в людях я разбираюсь не очень хорошо. Можно даже сказать, что плохо разбираюсь. Альфред Кох часто подкалывает меня: мол, кадровая политика — не самая сильная сторона Немцова.

Когда Бревнов с женой и собачкой на частном самолете надолго улетели в Америку, чтобы проведать тестя и тещу в штате Кентукки, я был в шоке. Его жена, американка, очень толковая женщина. Она работала в Международной финансовой корпорации и очень много сделала для Нижегородской области. А его аргумент был такой: «А почему Вяхиреву можно?»

Я сказал Бревнову, что он не хуже Вяхирева, он другой. Мол, что позволено Юпитеру, то не позволено Бревнову. Такие правила. Он не знал этих правил. У него была кессонная болезнь — полное непонимание обстановки, своей собственной роли и реального положения. А все потому, что человек, который возглавлял РАО «ЕЭС России», не достиг и 30 лет.

Сменивший Бревнова на посту руководителя РАО Чубайс — совсем другой человек. Он — человек системы. Прошел все ступени: был замом Собчака, занимался муниципальным имуществом, потом работал в правительстве, стал вице-премьером, главой администрации президента, министром финансов.

С. Кириенко — отдельная история. У него тоже были проблемы со стремительным карьерным ростом, но он быстрее адаптировался, лучше. Хотя Кириенко — это человек с неустойчивыми взглядами. Он был комсомольским лидером, потом — партийным функционером, потом занимался бизнесом (у него была контора, созданная комсомольцами), потом он руководил банком, стал замминистра топлива и энергетики, потом министром и далее — премьер-министром. Его сильное отличие от многих либералов в том, что он всегда при власти: власть менялась, а он всегда был при ней. Когда власть была у либерального правительства — он опять был при ней. Сейчас власть путинская — он и при этой власти. Получается, что Кириенко — более приспособленный и более адаптивный к реалиям, чем многие из нас. В этом смысле он близок к Чубайсу.

О пьянках Ельцина. На эту тему много написано и, к сожалению, справедливо. При Ельцине больше его самого мало кто пил. Помню, когда российские войска уходили из Германии, Ельцин пил весь день и в алкогольном азарте даже дирижировал оркестром. Мы с Лужковым решили пойти к нему и сказать, что такое поведение — позор для России. Я пришел. Лужков — нет. Начальник охраны президента Александр Коржаков встретил меня у номера Бориса Николаевича: «Один пойдешь? Иди, иди, попробуй, скажи, что хотел». Я зашел в президентские апартаменты. Ельцин сидит на диване не в очень хорошей форме и злобно смотрит: «Зачем пришли?» — «Борис Николаевич, у всей нашей делегации сложилось мнение, что как-то нехорошо получилось с оркестром. Надо скорректировать программу, в том числе и выпивку, поскольку предстоит еще огромный прием в нашем посольстве от вашего имени. Коль придет, много других известных политиков, надо чтобы все было достойно». — «А что, я плохо поступил с оркестром?» — «Плохо — не то слово». — «Откуда вы знаете?» — «Все телеканалы показывают». — «Ну, включите телевизор».

Я включил телевизор. По всем телеканалам показывали картинку, как Ельцин дирижирует оркестром. Я переключаю кнопки пульта, а картинка не меняется: это было похоже на то, как в Советском Союзе по всем каналам показывали «Лебединое озеро», когда в стране объявляли траур. «Это же ужас какой-то. Неужели я так выгляжу?» — спросил Ельцин.

Договорились, что на сегодня с выпивкой хватит. До приема оставалось не так много времени. Но вдруг Ельцин спросил: «Сколько будет длиться прием?» Мне казалось, что это вопрос дежурный. Я не мог предположить, что вопрос окажется ключевым. «С семи до половины девятого», — говорю я. «Всего-то полтора часа! Ну, ладно. Сейчас я приведу себя в порядок».

В полседьмого мы заходим к президенту. Нас встречает Ельцин — трезвый как огурчик. Проходит прием. Ельцин замечательно произносит речь. Германский канцлер Гельмут Коль доволен. Все хлопают. Все идет чинно и порядочно. Сели за столы. Наливают. Ельцин пьет только минеральную воду и мне подмигивает. Я подумал: «Ну и слава богу, встал на путь исправления».

В половине девятого Гельмут Коль встал, Ельцин его провожает. Распрощались. Как только двери за Колем закрылись, Ельцин дает команду: «Наливайте! Всем наливайте!» — «Борис Николаевич...» — лепечу я. «Что вам Борис Николаевич сделал? Вы мне что сказали? Прием будет с семи до полдевятого. Говорили такое?» — «Говорил». —«Сейчас у нас свободное время. Наливайте», — произнес президент куда-то в воздух. Ну и понеслось. Это был кошмар.

— О Путине. И я, и Чубайс — мы испытали шок от решения президента выбрать в преемники Владимира Путина.

Его имя всплыло в цейтноте, когда до выборов оставались месяцы. Ельцин не доверял ни Примакову, ни Лужкову, ни Черномырдину. Окружение же убеждало его: нужен такой президент, который обеспечит ему личную безопасность. Окружению было безразлично, куда новый президент поведет страну, они думали о себе. Вот и выбрали кандидату под свои интересы.

Сейчас стало очевидно, что Путин — талантливый политик. Безусловно, его недооценивали. Он развернул вспять развитие России, уничтожив свободу слова, институт выборов, расправившись с политическими оппонентами. Построил государственно-монополистический капитализм. Он упростил жизнь лично для себя и усложнил ее для России.

Несмотря на то, что Путин — единственный в мире политик, который начал свою политическую карьеру с должности президента, он блестяще овладел политическими технологиями и великолепно вжился в роль президента.

Ельцин разглядел Путина после скандала со Скуратовым. Один из олигархов подбросил в администрацию президента кассету с записью любовной утехи человека, похожего на Генерального прокурора, с двумя проститутками. Прокурор так достал предпринимателя своими просьбами и оргиями с молодыми девочками, что тот решил искать защиты у президента. Скандал получился грандиозный. Скуратов вел себя, как те девушки, с которыми он общался: то обещал Ельцину добровольно уйти в отставку, то обращался к депутатам Государственной думы и в Совет Федерации за защитой. Обстановка складывалась крайне нервозная. Оппозиция в парламенте собиралась объявить Ельцину импичмент, и Генеральный прокурор был нужен коммунистам в качестве козырной карты. Убрать оскандалившегося Генерального прокурора Ельцин поручил Владимиру Путину. Дело было довольно грязным, потому что копаться в чужом белье неприятно и неприлично. Но Путин даже глазом не моргнул, справился и проблему с прокурором решил. Для Ельцина, судя по всему, это поручение являлось проверкой на лояльность.

Есть три грандиозных «достижения» Путина, за которые страна его еще вспомнит недобрым словом. Первое: при Путине неслыханным образом расцвела коррупция на всех уровнях государственного управления.

Второе: невероятно разрослась и укрепилась бюрократия, за годы путинского правления численность бюрократов выросла на 500 тысяч человек.

Третье: полное уничтожение свободы слова в политически значимых СМИ и расцвет лживого, пропагандистского телевидения.

Когда Путин стал премьер-министром и к нему, по сути, перешла вся власть в стране, он решил подчинить основные телеканалы. Гусинский был против Путина — он сделал ставку на Лужкова с Примаковым и подстраховался Явлинским. Березовского победа Лужкова с Примаковым не устраивала, поэтому он играл на Путина. Остальные телеканалы (кроме НТВ) не подчинились Путину, но договорились с ним. В общем, Путин с Березовским заключили своеобразную сделку, очень важную для победы на выборах. В результате Путин выиграл президентские выборы, а Борис Абрамович стал депутатом Государственной думы от Карачаево-Черкесии.

Помню, Березовский пришел ко мне в кабинет в парламенте — довольный, вальяжный. Сидим, пьем чай, и он, растягивая слова, произносит: «Вообще нечего делать. Все, что смогли, сделали. Избрали Путина. Все под контролем. Скука. Не знаю, чем заняться». Я чуть со стула не рухнул: «Боря, скучать не придется. Очень скоро Путин изменится. Он тебе никогда не простит того факта, что ты видел его слабым, просящим и милостиво его поддержал. Запомни: никогда не простит!» Березовский посмотрел на меня как на умалишенного. Но... Очень быстро могущественный олигарх потерял в России власть и деньги. В первую очередь, отобрали телеканал, потом — все остальное. Теперь сидит в Лондоне и кличет беду на голову Путина. После чудовищного убийства в Лондоне офицера ФСБ Литвиненко Березовский ждет убийц с Лубянки и боится собственной тени. Думаю, он сотни раз проклял тот день, когда решил поддержать человека из ФСБ.

Путин облегчил себе и жизнь, и работу. Он выбрал самый простой путь: уничтожил оппозицию, свободную прессу, покончил с самостоятельностью губернаторов. Покончил с федерализмом в России и с местным самоуправлением.

Путин действует без ограничений. Никакого противовеса ему нет, он никого в стране не слушает, а потому часто адекватно не реагирует. Реальной силы, которая могла бы хоть в какой-то степени на него влиять, больше нет.

Такая ситуация в России сложилась во многом из-за того, что в 2003 году на выборах СПС допустила ряд серьезных роковых ошибок. Моя личная фундаментальная ошибка состоит в том, что уговорил Чубайса участвовать в выборах. Я знал, что Чубайс — общенародный аллерген. У людей при встрече с Чубайсом или в момент его появления на экране телевизора рефлекторно сжимались кулаки и сужались зрачки. Я это наблюдал, причем в разных частях России. Чубайса ненавидели даже больше, чем Березовского. Но мне казалось, что в нем заложены такая сила и такая внутренняя энергия, которые нормальному русскому человеку не могут не понравиться. Чубайс — очень сильный человек, он даже на «поминки» СПС приехал спокойный и трезвый и долго, терпеливо обсуждал сложившуюся ситуацию. Накануне выборов я верил, что его сила будет привлекать к нам народ. Но я ошибся. Еще одна ошибка в том, что в 2003 году мы не смогли объединиться с «Яблоком» и сформировать общий избирательный список. Личные амбиции оказались сильнее здравого смысла, и нам всем пришлось жестоко поплатиться за собственную гордыню.

Но «Союз правых сил» не погиб и не исчез после провала на выборах в Государственную думу. Явного, зримого исхода из СПС не было ни в ночь с 7 на 8 декабря 2003 года, ни после. Зато произошел исход спонсоров, и после поражения желающих нам помогать практически не осталось. К 43 годам я научился лучше разбираться в людях и представлял, кто есть кто, мог отличить недруга от друга, товарища от приятеля или просто хорошего человека.

В моем возрасте менять профессию трудно, да и сделать это я уже не смогу. Но в то же время не хочу возвращаться в политику и во власть любой ценой. Если бы ставил перед собой задачу таким образом, то вступил бы в ряды «Справедливой России» или «Единой России». Для меня это неприемлемо. Я считаю, что демократам необходимо вернуться в парламент, сохраняя базовые ценности и принципы демократии. Сейчас крайне важна просветительская деятельность, чем больше думающих людей осознают важность ценностей демократии, тем легче будет вернуть страну на правильный путь развития.

Почему в 2003 году «Союз правых сил» и партия «Яблоком не объединились в единую коалицию? Ответ для меня очевиден: помешали личные амбиции. У «Яблока» главным спонсором был Михаил Ходорковский, львиную долю денег партия получала от него. Что же касается СПС, то для нас Ходорковский являлся одним из многих спонсоров. Мы избегали ситуаций, при которых кто-либо мог попытаться поставить партию под контроль.

В то время мы понимали, что можем проиграть на выборах, поэтому хотели объединить усилия. Я предложил встретиться и поговорить с человеком, который спонсирует сразу две партии. Я считал, что надо заручиться поддержкой очень важной для Явлинского персоны. В итоге вдвоем с Чубайсом мы встретились с Ходорковским. Мы ему пытались объяснить, что он тратит деньги неэффективно, что существует угроза провала и что будет бессмысленная и трагическая война между демократами. Что в политике, как и в мире животных, действует правило Дарвина: самая жестокая война — это война внутривидовая, что война СПС с «Яблоком» приведет к исчезновению обеих партий.

Мы долго говорили с Ходорковским, не скрывали, что готовы пойти на уступки Явлинскому, готовы были пожертвовать Чубайсом ради альянса демократов. Ведь главной проблемой объединения стала личностная: Явлинский заявил, что ни при каких обстоятельствах не появится рядом с Чубайсом. Поэтому нам пришлось гарантировать, что в этом объединении Чубайса не будет. Кроме того, мы предложили, чтобы именно Явлинский был выдвинут объединенными демократами единым кандидатом в президенты, хотя, конечно, понимали, что Григорий Алексеевич далек от идеала. Мы надеялись, что объединение ресурсов и радикальное увеличение финансирования демократической коалиции сможет принести нам до 20 процентов голосов в Думе, а потому готовы были идти на уступки. Наше предложение на Ходорковского произвело сильное впечатление. Он пошел к Григорию Алексеевичу. О чем он с ним говорил, не знаю. Зато знаю ответ — «Нет!». Твердое «нет».

На политической арене ныне особо выделяется лидер ЛДПР Жириновский — он всегда под контролем и всегда договаривается со всеми представителями власти, независимо от того, кто восседает в Кремле. И, кстати, Жириновский этого не скрывает. На мой взгляд, Владимир Вольфович близок по взглядам Путину. Кроме того, он реальный советник Путина по вопросам Среднего Востока. Это о многом говорит.

Жириновский — человек умный и одновременно больной. Это фантастическое сочетание делает его суперхаризматичным. Вы только попробуйте все мысли, в том числе самые крамольные, запредельные, которые есть у вас в голове, произнести вслух, чтобы их услышали, скажем, домочадцы или сослуживцы. Уверен: очень быстро они отправят вас в психлечебницу, несмотря на то, что вы всего лишь изобразили Жириновского. При этом Жириновский выполняет одну важную и позитивную миссию: он перетягивает на свою сторону националистов и больных людей. На старости лет он, наконец, признался, что его отец еврей и похоронен в Израиле. Фантастическая и довольно типичная ситуация: русский националист оказался евреем. Пример, впрочем, не единственный. Александр Белов, Михаил Леонтьев, Глеб Павловский работают с тем же контингентом и недалеко отошли от лидера ЛДПР в борьбе за русский народ. Жириновскому конкуренцию может составить только Юлия Тимошенко, принцесса украинской «оранжевой революции». Она тоже очень харизматична, и у нее тоже нет никаких принципов. Жириновский — политический шоумен. Ему прощают все, потому что он не опасен. Он прекрасно чувствует толпу, знает, кому и что сказать. Это беспринципность, возведенная в политический принцип. Но я уверен, что, когда его никто не видит, Жириновский воет на луну и плачет от тоски.

Демократы сейчас находятся в глубочайшем кризисе: демократические идеи никому не интересны, все любят Путина, антизападничество и имперское самосознание достигли апогея, ведутся бессмысленные и беспощадные разборки с Грузией, Украиной, Молдавией... В подобной обстановке демократов может спасти только единство, чтобы не передушили поодиночке. Консолидация слабых и разрозненных сил — единственно правильная тактика поведения. В такие периоды необходимы масштабные антикризисные меры. Объединение всех демократических сил — это и есть антикризисная мера.

В чем заключается позиция Путина и его команды по отношению к крупному бизнесу? «Вы украли народное богатство, и мы об этом знаем. Хотите, чтобы вас не посадили, — сидите тихо. Если тихо сидеть не будете, камер хватит на всех». Некоторые олигархи с этим не согласились, за что и пострадали.

Олигархи — как пауки в банке. Никакой любви друг к другу они не испытывают. Ходорковский не выделялся на общем фоне довольно долго. У него была своя длинная история взаимоотношений, конфликтов из-за собственности, личностных конфликтов и так далее. Однако к нему относились с уважением. Высоко оценивали его менеджерские способности, хватку, твердость и решительность. В этой среде слово «любить» не является какой-то характеристикой. Оно там отсутствует.

Многие, в том числе и я, гораздо жестче критикуют Путина, чем Ходорковский. При этом мы — на свободе. Почему? Путина запугали тем, что Ходорковский возьмет под контроль парламент и начнет диктовать условия Кремлю. Путину показалось, что приватизация Думы под знаменами Ходорковского — это угроза кремлевской власти и государству в целом. В этом причина расправы над «ЮКОСом» и Ходорковским.

Неизвестно, выйдет ли Михаил когда-нибудь на свободу. Дай Бог, чтобы он был здоров. Он парень крепкий, но Путин его смертельно, неадекватно боится. Хотя я лично не считаю, что Ходорковский смертельно опасен для Путина. В то же время у людей, долго сидящих у власти, деформируется отношение и к окружающим, и к себе. Случайные, несамодостаточные политики демонизируют и людей, и своих противников. Путин демонизировал Березовского, хотя тот и не гений, и не дьявол. То же самое происходит с Ходорковским.

В этот момент Васильев обратил внимание на пожилого мужчину, сидевшего в пятом или шестом ряду на крайнем в сторону двери кресле. Он был с густой сединой в волосах, с широкой колодой орденских планок в лацкане потертого пиджака. «Свой брат — ветеран», — мелькнуло в мыслях Васильева в начале заседания. И тогда он подумал: «Кто такой? Почему не знаю?»

Сейчас же ветеран привлек внимание тем, что вдруг поднялся во весь свой немалый рост и крикнул:

— Что вы, Немцов, несете? Ходорковский сидит зря? Путин ему мстит? Ну, даете!.. А по-нашему он жулик, утаил огромные суммы от налоговой службы и за эти деньги покупал вас и Явлинского с потрохами.

— Остановитесь, товарищ! — вскочил с места Васильев. — Не мешайте Борису Ефимовичу! Хотите высказаться, попросите слова. Все желающие выступят.

— Да что его, ельцинскую шестерку слушать?! — продолжал гнуть свое ветеран.

— Успокойтесь, или я попрошу покинуть зал! — потребовал Васильев.

Немцов с ухмылкой на лице по-прежнему стоял за трибуной и казался самым спокойным человеком в зале.

— Не волнуйтесь, Александр Александрович, — проговорил он, повернувшись к Васильеву. — Нам не привыкать к подобным выпадам. Поди, коммуняка, тоскующий по дубине...

Он отпил из стакана глоток воды и продолжал свою речь:

— В политическом устройстве Российского государства при Путине произошли печальные изменения. Политическая система к 2007 году превратилась в головастика. Большая голова — это Кремль, все остальное — хвост, который не имеет никакого принципиального значения. Хвост очень тесно связан с огромной головой, но его самостоятельные действия не только невозможны, но и караются. В конце концов головастик может отбросить этот хвост и прикрепить себе другой.

Партийное образование под названием «Единая Россия» — это динозавр, у которого тело большое, а мозг маленький. С точки зрения традиционной, классической демократической системы «Единая Россия» — это не партия, у нее нет ни идеологии, ни внятных лидеров, ни каких-то самостоятельных решений. Она — бессмысленный придаток исполнительной власти. Таким же хвостом головастика может стать «Справедливая Россия», которая образовалась в результате слияния «Партии жизни» с «Партией пенсионеров» и «Родиной». Иногда это образование так и называют — «партия РоЖи» (Родина и жизнь). Хотя они выбрали для себя новое пафосное название, и «РоЖи» превратилась в «Справедливую Россию». Политические сержанты не стесняются брать на себя генеральские обязательства.

Извращение политической системы проходит под бесконечные разговоры о стабильности и сохранении государства. При этом люди, которые пытаются подчинить своей воле это большеголовое, но абсолютно безмозглое существо, достаточно искушенные и циничные. Они занимают ключевые посты, у них все в порядке с деньгами, они обладают неограниченными возможностями, и их единственная цель сейчас — сохранить неожиданно обретенное могущество. Для них стабильность и предсказуемость имеют совсем не тот смысл, какой в эти слона вкладывает рядовой россиянин. Интересы страны мало связаны с интересами этих влиятельных и уже очень богатых людей. Они будут держаться за власть из последних сил, лишь бы сохранить свое влияние и деньги максимально долго.

В «Единой России» есть адекватные люди, умные и грамотные. И чем более они образованны, тем острее чувствуют, в каком комичном, унизительном положении вынуждены жить и работать. Ведь депутаты проправительственной партии ничего не решают. Они все понимают, матерятся про себя, но всегда голосуют в парламенте так, как скажут в Кремле. Эта демонстративная покладистость чревата большими потрясениями. Сейчас раздражение и ненависть к Кремлю у нормальных людей из «Единой России» таковы, что они отыграются на своих кукловодах в ту самую минуту, как те потеряют власть и выедут из кремлевских кабинетов. Они вспомнят все унизительные процедуры, через которые приходится проходить ради комфортной и спокойной жизни. Я уверен, что угроза для Путина и его окружения исходит не от оппозиции, угроза исходит от нынешних сторонников: они будут мстить за свое унижение. Но члены «Единой России» сами выбрали себе эту судьбу, поэтому жалеть их не стоит, умные и способные люди превратились в рабов и трусов.

«Единороссы», наверное, переживают за судьбу Родины. Некоторые действительно являются искренними сторонниками Путина и твердой политической руки. Они считают, что Россия еще не доросла до демократии, что российский народ тупой, пьяный и ленивый, что нашему Ивану доверять ничего нельзя. Такие политики уверены, что российский народ периодически необходимо приводить в чувство, иначе у России нет перспектив. Но искренние люди во власти сейчас составляют меньшинство. Большинство в официальной политике — конъюнктурщики, которые любым путем пытаются сделать карьеру: дипломатическую, партийную, губернаторскую и так далее.

Учитывая печальный опыт России, я пытался помочь Украине стать на правильный путь. Я был в Украине и помогал Ющенко, когда по сути это было критическим: решалось — Украина будет демократическим государством или коррумпированной диктатурой. Как бы ни ругали «оранжевую революцию», сколько бы ни говорили о том, какой там хаос и беспорядок, ее позитивный итог очевиден. Украина — это демократия.

И в заключение несколько слов о личной жизни политика и о демографии. Личная жизнь политического деятеля тесно переплетена с общественной моралью и общественными стандартами поведения. Политик в глазах многих — образец благовоспитанного гражданина, которому не позволено то, чем может заниматься обычный человек. И тот политик, который не принимает этого правила, рано или поздно попадет в неприятную скандальную историю. Хотя, с другой стороны, я лично ненавижу лицемеров и лгунов, которые на публике ведут себя совершенно иначе, чем в узком кругу.

И все-таки есть ли предел лицемерию и ханжеству в общественной жизни и в политике? Однажды мы дискутировали с членом Синода Русской православной церкви, архиепископом Белгородским Иоанном. О чем шла речь? Россия вымирает. Население сокращается на 800 тысяч в год, и если бы не иммиграция, то население страны составляло бы уже не 140 миллионов, а 120. Причина удручающей демографической обстановки кроется в здоровье нации.

Первое: мужчин меньше, чем женщин. Соотношение примерно 46 процентов на 54 процента. Второе: качественный состав мужчин стремится к катастрофическому. Выясняется, что среди мужчин 10 процентов алкоголиков, 30 процентов импотентов, до 10 процентов представителей сексуальных меньшинств. Таким образом, дееспособных мужиков остается всего около 50 процентов. Надо помнить и о том, что продолжительность жизни мужчин в России очень маленькая — всего 59 лет. Это позор для России. В Европе нет ни одной страны с таким показателем.

Итак, 23 процента мужчин должны осчастливить 54 процента женщин. Исходя из арифметики, чтобы женщины чувствовали себя более-менее комфортно, один нормальный мужик должен встречаться с двумя-тремя женщинами. Я задал архиепископу конкретный вопрос: «Что делать в этой ситуации? Ведь если оставить все так, как есть, мы окажемся на пороге китайского, индийского или африканского нашествия».

Ответ русского священника меня поразил: «Надо жить, соблюдая христианские заповеди, жить согласно традициям России». И при этом спокойно смотреть, как страна меняет цвет кожи и разрез глаз? Если так, то через 50 лет носителями русской культуры будут люди с темным цветом кожи и другим разрезом глаз.

Второй вариант: лояльно относиться к внебрачным связям и внебрачным детям, защищать детей и матерей и не создавать вокруг них атмосферы нетерпимости.

Самый радикальный вариант — закон о многоженстве. Закон не должен регулировать сексуальную составляющую отношений, он должен материально защищать детей и матерей. Однако общество абсолютно не готово к принятию такого закона, так что перспектива китайско-африканского смешивания абсолютно реальна.

Демографические проекты нынешней власти ничего не решат. Выделяют по 250 тысяч рублей за рождение второго ребенка для, скажем, покупки жилья. Что такое в 2007 году 250 тысяч рублей? Это 9 тысяч долларов или 3 (I) квадратных метра жилья в Москве и 10 (!) в Нижнем Новгороде. Это не решит проблему.

То, что предложил и активно продвигает Путин, еще и опасно. Дело в том, что первыми на благородную идею о ежемесячной доплате на ребенка в размере 3 тысяч рублей откликнулись пьяницы и люмпенизированная часть общества. Для них это огромные деньги. Откликнулись на новое пособие и в мусульманских районах России, где и безо всяких доплат рожают много. Так что, несмотря на внешнюю привлекательность предложений властей, такие попытки решить демографическую проблему ведут к алкоголизации и исламизации России. В Дагестане, Татарстане, Чечне и Ингушетии рождаемость превышает смертность. А вот в русских регионах, например в Москве, ничего не изменится. Ничего не произойдет и в Питере, и в Нижнем Новгороде, и в Рязани, потому что за эти деньги никакую существенную проблему человек не решит. Серьезные, вдумчивые люди, которые планируют свою жизнь и судьбу, не считают 250 тысяч рублей серьезным стимулом. В результате вместо того чтобы строить Россию для бодрых и трезвых, мы строим Россию для пьяных и ленивых.

Вывод: все-таки руководители, лидеры страны должны быть трезвыми, бодрыми и подтянутыми. С политика особый спрос. Это касается и внешнего вида. Политик не должен быть больным, немощным и слабым.

Благодарю за внимание!

— Вопрос можно? — крикнул молодой человек и поднял руку.

— Пожалуйста, — согласился Васильев, — но я попрошу представиться для стенограммы.

— Я студент 5-го курса Игорь Семенов. Борис Ефимович, вы неоднократно говорили: «Ельцин — это царь, и этим все сказано». «Демократия» в переводе с греческого — это «власть народа». Какая при Ельцине была власть: царская или народная?

— Да, Ельцин вел себя, как царь. Он мне как-то сказал: «Вы с Чубайсом смеетесь надо мной, думаете, какой я пьяный, глупый, а я ведь все понимаю... Но только вы имейте в виду: я — президент, а вы — просто бояре. Да, вы умные, образованные, но просто бояре. Я вас не боюсь, это вы должны меня бояться».

Конечно, ельцинскую демократию народной не назовешь, но в такой постановке и западная демократия далека от народной...

— Еще вопрос можно? — спросила молодая женщина восточного типа.

— Пожалуйста.

— Борис Ефимович, если бы Ельцин сохранил вас преемником, то вы бы установили в России народную власть, то есть реальную демократию? Вот вы здесь рассказывали о закулисной торговле лидеров демократических партий с олигархами. Вы говорили об этих торгах как о чем-то само собой разумеющемся, естественном процессе. Но это как раз и есть лживая денежная демократия, которая после реставрации капитализма внедрена и в России. Если вы не понимаете таких элементарных вещей, то в политике вам делать больше нечего...

— Вопрос сложный, но могу сказать однозначно: у меня свободы было бы больше, чем сейчас...

— Вопрос несложный, — возразила женщина. — И я могу утверждать, что свободы было бы больше, но для тех, в чьих руках богатство и СМИ. Вы бы превратили Россию, подобно Украине и Грузии, в придаток Запада.