ОЧЕРЕДНЫЕ ЗАДАЧИ НАУЧНЫХ БИБЛИОТЕК (ДОКЛАД НА ПЛЕНУМЕ АССОЦИАЦИИ НАУЧНЫХ БИБЛИОТЕК)

ОЧЕРЕДНЫЕ ЗАДАЧИ НАУЧНЫХ БИБЛИОТЕК

(ДОКЛАД НА ПЛЕНУМЕ АССОЦИАЦИИ НАУЧНЫХ БИБЛИОТЕК)

За десять лет, которые прошли со времени смерти Владимира Ильича, изменилось все лицо нашей страны. Совершенно новый размах всей работы получился, гораздо более-широкий; новые миллионы трудящихся, рабочих и крестьян втянуты в великую стройку.

И вот, когда мы оглядываемся на пройденный путь, невольно вспоминается, что говорил Владимир Ильич в первое время, когда была организована Советская власть. Первые недели и месяцы ушли на борьбу за власть, потом на проведение в жизнь того, что было принято на II съезде Советов. Когда же в марте 1918 г. был заключен тяжелый, унизительный мир — Брестский мир, положивший все же конец войне, давший передышку, как раз в это время Владимир Ильич намечал «Очередные задачи Советской власти». Переехало правительство в Москву в начале марта. И в тот день, когда переезжали в Москву, Владимир Ильич написал статью «Главная задача наших дней», где он ставил вопрос, как надо научиться работать с массами, как надо научиться по-новому работать, по-новому строить все руководство — строить так, чтобы оно покоилось на тесном общении с массами, и говорил о том, как необходимо организовать всю жизнь по-новому, на других основах. Точно также в «Очередных задачах Советской власти» он ставил вопрос о соревновании, об учете и контроле, о необходимости общественного контроля, о необходимости поднятия на совершенно новую ступень общеобразовательного уровня масс и всего развития масс.

За всю свою дальнейшую деятельность Владимир Ильич постоянно возвращался к этим вопросам. И в последнее время, уже когда он уходил из жизни, чувствовал, что уходит из жизни, он опять и опять говорил о необходимости как-то по-новому, более глубоко научиться работать, отчетливо — каждый участок работы строить таким образом, чтобы был учет работы, чтобы был общественный контроль, чтобы втягивать в это массы. Особенно заострил он вопрос о деревне — о перестройке самых основ сельского хозяйства — и вопрос культурной революции.

И вот в те десять лет, которые мы прожили без Владимира Ильича, партия шла по пути, указанному Лениным. И мы видим — масса стала совершенно не та, какой была раньше. Раньше, в начале существования Советской власти, когда вспоминаешь отдельные эпизоды, разговоры, то видишь, как еще глубоко темна была наша страна. Конечно, за пять лет, которые прожиты Страной Советов при Ленине, сдвиги определенные были. Но, если сравнивать то, что было десять лет тому назад, с тем, что теперь, мы видим громадный культурный рост масс. Сейчас самая возможность слушать радио, широкое развитие общественной жизни, постоянные доклады, которые слушают массы, — все это будит в них новые и новые вопросы и запросы и помогает организации всей жизни. Сейчас особенно это видно по колхозникам, с которыми приходится постоянно встречаться. И поражаешься: такая, например, область, как ЦЧО, затоптанная в старые времена, самая темная, — она идет в культурном отношении впереди других. Когда говорят колхозницы из ЦЧО, они говорят культурным, литературным языком, и многие из них — прекрасные ораторы. Недавно была у меня делегация из ЦЧО. Каждая из приехавших восьми человек говорила так, как в прежние времена у нас лучшие ораторы не умели говорить: основываясь на фактах, ставя чрезвычайно глубоко все вопросы.

Мы видим, как с ростом культурным растет и громадная потребность в знании: «Знание, как винтовка, нам необходимо», — сказала одна колхозница. Нам необходимо учиться, чтобы овладеть знанием и чтобы наша страна стала мощной и сильной. И эта задача, которую Владимир Ильич выдвигал в «Очередных задачах Советской власти», — сделать старую Русь, теперешнюю Страну Советов, мощной в военном отношении, чтобы никто не нападал на страну, чтобы возможно было мирное развитие, и, с другой стороны, сделать мощной в социалистическом отношении — эта задача сейчас осознается широчайшими массами.

Не случайно, что именно сейчас правительство стало обращать такое внимание на библиотечное дело. Потребность в чтении, в углубленном чтении сейчас чрезвычайно велика. Запросы, с которыми крестьяне, рабочие, колхозницы, колхозники обращаются в библиотеки, показывают, как необходимо сейчас все библиотечное дело поднять на высшую ступень.

Владимир Ильич сам чрезвычайно много получил от библиотек: громадную научную работу, которую он проделал, он смог проделать только благодаря библиотекам. Постоянно работая в библиотеке, он знал, как может помочь библиотека каждому, как она может помочь массе поднять свой уровень знаний. Поэтому с самого начала Советской власти он постоянно обращал внимание на постановку дела в библиотеках. В 1919 г. он писал в Наркомпрос о соцсоревновании между библиотеками. Писал о необходимости ввести лучшие методы работы, которые могут втянуть в библиотеку массы.

Удалось собрать высказывания Владимира Ильича по поводу библиотек; быть может, это еще не все, но и по тому, что собрано, видно, какое внимание он уделял этому делу.

Сейчас, через десять лет после его смерти, мы стали перед задачей поднять библиотечное дело на высшую ступень.

Говорил Владимир Ильич и об учете. Если посмотрим на то, как обстоит у нас с учетом, нужно сказать, что тут дело еще в самом первобытном состоянии. Вот поставлен такой вопрос — учесть библиотеки, в которых имеется более 500 тысяч книг. Кажется, это давным-давно можно было бы учесть, а учета у нас нет. Об учете научных библиотек мы имеем книги, относящиеся к Ленинграду от 1928 г. и относящиеся к Москве от 1931 г., но они уже устарели. Если посмотришь книжки этих лет, там данные не систематизированы, не разбиты по разделам: идет техническая библиотека, после этого педагогическая, сельскохозяйственная — все в самом поэтическом беспорядке, и это даже в научных библиотеках, не говоря о библиотеках массовых.

Есть, конечно, два пути учета: можно обратиться в ЦУНХУ и поставить перед ним ряд вопросов по части учета, но это длительный путь. Заполняется готовый бланк — это не совсем то, что надо. Тут чрезвычайно важен, кроме формального учета, большой учет количества и качества работы, который должен проводиться в общественном порядке, так как без учета работы не может быть настоящего планирования ее, настоящего контроля.

А у нас таким образом учет поставлен. Берешь вопрос о передвижке. От передвижника требуют, чтобы он сообщал подробно, кто его читатель. Часто передвижник малограмотный, не умеющий писать библиотечным почерком. Он должен учесть, сколько лет читателю, каково его образование, где раньше работал, какого он происхождения, занятие — длинный формуляр; и пишут всё это наши передвижники. А кто это подсчитывает, на что нужен этот учет? Они испишут определенное количество бумаги, и материал останется необработанным. А вот учесть библиотеки, в которых 500 тысяч книг, — этого учета у нас нет. Нет учета по отдельным областям, мы только подходим к этому.

Думаю, надо говорить не об учете вообще, но о конкретном учете: в библиотеке какого типа что надо учитывать. Не ЦУНХУ, а Ассоциация научных библиотек, например, должна поставить себе целью провести учет работы в научных библиотеках, так как лишь на его основе возможно будет поднять все дело на должную высоту, возможен будет дифференцированный подход к разного типа научным библиотекам.

Во всяком случае, мне кажется, что работа эта не так уж сложна. Ее общественными силами, силами Ассоциации научных библиотек провести совершенно нетрудно. Те попытки небольшого учета, которые у нас сейчас удалось провести, показывают, что тут нужно только внимание к этому делу, нужна только определенно поставленная цель, и это может быть достигнуто в сравнительно короткий срок. Но достигнуть этого совершенно необходимо, так как без учета невозможно ни планировать сеть, ни дать себе четко ответ в том, что и в каком отношении должно быть сделано.

У нас недавно было совещание Ассоциации московских библиотекарей педагогических библиотек; собралось восемьдесят семь человек. По разговору видно, что некоторые библиотеки поставлены не очень хорошо, учета никакого нет, и педагог, который хочет пользоваться библиотекой, должен частным путем узнавать, есть ли, например, в Библиотеке имени Ленина что-нибудь по педагогике и можно ли туда ходить или нельзя.

Должна быть составлена картотека, которую учитель прочел бы, увидел бы, куда можно пойти, в какие часы и что примерно может он там найти; тогда он сможет действительно использовать имеющееся книжное богатство.

У нас громаднейшие книжные богатства. Я подсчитывала по старой книжке — в Москве научных библиотек 430. Если посмотреть эти библиотеки, то количество книг в них составляет приблизительно около 20 миллионов. Это — громадное количество. Теперь, пожалуй, имеется еще больше. Но все это как-то распылено, разрознено, не связано между собой.

Не знаю, как сейчас — может быть, ошибаюсь, — но по тем отрывочным впечатлениям, которые получаются от разговора с отдельными представителями научных библиотек, кажется. что у нас немножко есть книгохранилищный уклон. Из имеющихся богатств лишь половина приблизительно пущена в ход, а половина — на какой-то консервации и очень мало доступна широким массам.

У нас недостаточно читальных залов. А при жилищных условиях Москвы у нас читальные залы должны играть исключительную роль. Тут вопрос не только в том, чтобы построить, но и надо уметь взять из того, что есть.

Здесь приходится сталкиваться со значительными трудностями. Есть еще много пережитков старого, мешающих работать. Надо что-нибудь одно построить, например школу, — забывают о библиотеке, и часто школу строят на костях библиотеки. В Пролетарском районе, у автозавода и завода «Динамо», имеющих прекрасные библиотеки, требуется библиотека не внутри цехов, а обслуживающая рабочие поселки, куда можно было бы прийти почитать. Там была библиотека «Пролетарская кузница» — скромная библиотека из 10 тысяч томов. Понадобилось школе это помещение, и библиотеку выбросили в подвал. Надо было «Пролетарскую кузницу» вытащить из подвала. В Пролетарском районе выстроен Дворец культуры — на месте Симоновского монастыря. Пока имеется лишь театральный зал и фойе. Остальное будет строиться, намечена к постройке библиотека; построится года через два, два года книги будут лежать в подвале. Мы обратились к т. Кулькову, секретарю Пролетарского райкома. Вместе с ним осмотрели Дворец культуры. В фойе книжки ни одной нет — стоят диваны, столы и т. д. Публика не только хочет сидеть на диванах, но и читать. Стали смотреть, нельзя ли выкроить кусок под «Пролетарскую кузницу». Нашли место. К XVII партконференции «Пролетарскую кузницу» водворили в Дворец культуры, оборудовали ее по всем правилам. Рассказываю об этом случае, чтобы сказать: «Под лежачий камень вода не течет». Если решили, что надо шире развернуть читальные залы, то это возможно даже при трудных жилищных условиях Москвы. Надо только хорошо знать все здания, знать, с какой организацией поговорить, а добиться можно даже при теперешних трудных условиях многого. У нас в Москве одиннадцать библиотек-гигантов, в каждой более 500тысяч книг; кроме того, есть кандидаты в них. (Таких библиотек в штате Нью-Йорк семь.) По части числа библиотек-гигантов как будто все ладно. Но нужно, чтобы все книжки были максимально пущены в оборот.

И тут вам, близко стоящим к этому делу, виднее, чем мне, новому работнику в этой области, как это сделать, как оживить книжки, которые лежат в книгохранилищах, сделать их более актуальными, пустить все, что можно, в оборот. Это, по-моему, одна из актуальных задач. И тут надо, чтобы общими силами найдены были пути.

Быть может, библиотекам важно часть книг из своих книгохранилищ перевести в филиалы? Каждой библиотеке надо посмотреть, как ей принять участие в общем деле библиотечного строительства, чтобы поднять библиотечное дело на должную ступень.

Вот сейчас вышло постановление о развитии самообразовательной работы и об увязке самообразовательной работы с библиотечным делом. Это очень важное постановление. Сейчас самообразовательная работа особенно нужна. Теперь рабочие массы, колхозники — все хотят учиться. Но нельзя же всю страну организовать в дневные и вечерние школы. Молодежь может поработать, а потом вечером идти учиться, но вое население нельзя охватить школами, а учиться люди хотят. И вот вопрос о самообразовательной работе выдвигается на первый план, так как для того, чтобы правильно использовать книжку, надо уметь пользоваться книжкой, надо владеть целым рядом приемов, чтобы знать, что с книгой делать.

В массовых библиотеках вопрос идет об элементарных вещах: как научить человека разбираться в книге, как книжку изучать, как смотреть заглавие Книги, перечисление статей, которые в ней помещены, как делать элементарные выписки — вообще как работать с книгой. Массовые библиотеки должны взять на себя задачу обучить этому читателя.

Но самообразовательная работа заключается не только в этом. Она гораздо глубже. И вот как раз работники научных библиотек должны свою работу связывать с широко поставленной самообразовательной работой. Это не только выдача справок — это большая работа, которая должна проводиться и должна быть продумана: как подходить к научной работе, как уметь из книжек взять все ценное, что можно взять, как действительно книгу сделать могучим орудием развития.

Надо сказать, что с этим делом у нас долгое время обстояло плоховато. Мы подняли к учебе совершенно незатронутые пласты. Рабфаки, которые были созданы по инициативе М. Н. Покровского, сыграли громадную роль в жизни нашей страны. Дело было необычное — рабочий, крестьянин, который учился в школе всего какой-нибудь год-два, попадал на рабфак, где приготовлялся к тому, чтобы потом идти в вуз. Помню, как работали рабфаки в первые годы — это была лирика первых годов.

Помню, как крестьянин из Северо-Западной области, уже средних лет, приехал учиться. Не зная путей, он предложил человеку интеллигентного вида поднести его чемодан, а взамен хотел только узнать, куда ему идти учиться. Это было в 1918–1919 гг. Но то, что за учебу взялись у нас самые низы, требовало особого внимания к самообразовательной работе. У нас часто бывали преподаватели, которые никогда раньше на рабфаках не учили и применяли к рабфаковцам те же приемы обучения, как к другим студентам — не учили их самостоятельной работе.

Пройденный путь дает определенный опыт. И сейчас важно на самообразовательную работу всех типов обращать особое внимание. Прошло время, когда, говоря о самообразовательной работе, говорили о самоучках. Это напоминает механика-самоучку Кулибина. Но сейчас и техника и вся постановка не те, как в кулибинские времена, и потому термин «самоучка» звучит как-то первобытно. Но учиться самостоятельно, уметь владеть научными приемами работы над книгой совершенно необходимо. И тут научные библиотеки должны уметь ставить эту работу, помогать массовым библиотекам, так как им трудно без указания специалистов эту работу ставить.

Должна сказать, что в этом отношении, когда смотришь на работу библиотек Наркомтяжпрома, транспорта, видишь иногда очень большие достижения. Просматриваешь статьи в «Красном библиотекаре» — там есть очень интересная статья о дифференцированном подходе к читателю. Есть очень интересная статья о Дворце книги в Ростове-на-Дону. Я этот Дворец книги видела в 1929 г. Тогда это была замкнутая профсоюзная библиотека, которая думала о том, как больше подгрести себе книг, как бы ограничить круг читателей одними транспортниками; никого, кроме транспортников, на пушечный выстрел к этой библиотеке не подпускали. Поэтому сейчас радуешься, читая, какую громадную работу проводит эта библиотека, как хорошо она ставит самообразовательную работу. Думаю, что библиотеки по разным отраслям — сельскохозяйственные, технические, педагогические и другие — должны по группам собраться и продумать, что они могут сделать в смысле самообразовательной работы.

В связи с этим стоит и другой вопрос: как научные библиотеки могут помогать массовым библиотекам. Нельзя, чтобы была стена между научными и массовыми библиотеками. Научные должны активно идти на помощь массовым библиотекам.

Нужно массовые библиотеки строить таким образом, чтобы они продвигали в первую очередь нужную населению книгу, но чтобы и устарелая книга не выбрасывалась, а подвергалась критическому разбору, анализу, чтобы и она становилась благодаря этому полезной, учила думать.

Возник вопрос о необходимости чистки библиотек. Эта работа проходила без участия научных библиотек; поэтому подчас получались отрицательные результаты. Возьмем Томск, где недавно обнаружились жуткие результаты такой чистки. Рядом две библиотеки: научная, работающая «на ять», являющаяся образцом, где много научных работников, знающих книгу, и рядом массовая, где беспомощный библиотекарь, работающий месяц-полтора, которому говорят: чистить, — а он не знает, что чистить… Не буду говорить о том вандализме, который там был. И нужно правде смотреть в глаза: чистка чрезвычайно много принесла вреда в той форме, в которой она проводилась. Надо ту книгу продвигать, которая вооружает массы. Книга — та же палка о двух концах; есть книга, которая помогает, и есть такая, которая является могучим орудием затемнения сознания. Ее без освещения давать нельзя. Но это не значит, что ее надо спрятать в шкаф, — ее надо уметь осветить. И нужно было помочь массовому библиотекарю разобраться в этом. Тут я должна сказать: научные библиотеки в этом деле принимали мало участия и если и принимали, то не такое, какое надо было.

Сейчас дело не окончено, сейчас необходимо оживлять ряд книжных богатств, освещать их; нужна литературная и научная критика этих книг, и ее надо нести в массы. Сейчас важна ориентация научных библиотек на массовую библиотеку. Не потому, что не важны задачи свои — научных библиотек, но органической составной частью этих задач является помощь массовой библиотеке. Она заключается в создании кадров, которые будут пользоваться научными библиотеками, в вооружении их умением, достаточной подготовкой. Поэтому помощь массовым библиотекам со стороны научных библиотек должна быть очень велика.

Еще одна задача. Вот сейчас, в этом году, видишь, что идет стихийное расширение сети библиотек. Но главным образом идет расширение сети в деревне. Сейчас деревня в этом отношении особенно требовательна. Приезжали как-то недавно рабочие совхоза с Нижней Волги. Говорят: «Нет у нас ни в центральном поселке, ни на фирмах (они выговаривали по-украински «фирмы» вместо «фермы») — нигде нет библиотек. У нас, — говорят, — есть четыре фирмы». Я спрашиваю: «У вас связаны ваши фермы с центральным поселком?» — «Да, каждый день ходит у нас трактор: связь тесная. Ведь сейчас можно развернуть новые массовые формы передвижной работы. А живем, — говорят, — точно этого сдвига нет, точно деревня старая. А деревня стала новая и возможности новые». После разговора с этими рабочими мы обратились к т. Юр кину, наркому совхозов. Совершенно необходимо, чтобы нарком совхозов принял участие в деле создания библиотек в совхозах, пришел на помощь в этом отношении профсоюзам. Тов. Юркин на это дело пошел.

Нужно встать на путь соцдоговоров города с деревней.

Знаю, что это дело трудное. Несколько лет тому назад, кажется в 1929 г., Главполитпросвет заключил соцдоговор (только мы тогда его называли просто договором) между библиотечным отделом Наркомпроса и разными совхозами и сельскохозяйственными организациями, который заключался в том, что мы даем им 2 тысячи книг, обработанных, подобранных соответствующим образом, а они отводят помещение, дают библиотекаря и закупают в дальнейшем научную литературу. Правда, договор нигде юридически не был закреплен, не было указано, кто должен платить за это неустойки. Наивный Политпросвет послал двадцать таких библиотек. Но только одна организация выполнила свои обязательства. Это был союз строителей. А совхозы все эти книжки разобрали по рукам и никаких библиотекарей не завели, никаких помещений не дали. Когда я это рассказывала, мне говорили: «Почему вы их не привлекаете к суду?». Я говорю: «Ведь юридически это не оформлено». Но это было в 1929 г. А теперь мы на любом собрании в совхозе или колхозе слышим: «Обязательство перед государством мы выполнили». Об обязательствах сейчас в деревне говорят больше, чем в городе. Это проникло сейчас в плоть и кровь. Каждая колхозница будет говорить об обязательствах и как она их выполняет. В городе еще бывает, что берут другой раз большие обязательства, а как это выполняться будет — об этом мало говорят. А в деревне к этому стали всерьез относиться. Поэтому сейчас помощь города деревне может быть совсем на других основаниях. Сейчас можно быть уверенным, что, если городская организация заключает соцдоговор с деревенской, он будет выполнен. Надо, конечно, напоминать, а не так посылать кого-либо и успокоиться, нужна общественная проверка. Сейчас, когда мы посылаем в деревню, мы посылаем с книгами письмо и просим его зачитать на общем собрании колхозников или рабочих совхозов. И если письмо зачитано, тогда выдвинутся массы, выдвинутся комсомольцы-активисты, которые будут смотреть за тем, чтобы договор был выполнен. Поэтому сейчас помощь города деревне может идти на совсем других основаниях, чем, например, в 1929 г. Раньше шефству придавали немного характер благотворительности: шеф приедет — все устроит. Нам что беспокоиться! А какие обязательства их по отношению к шефу — об этом не говорили. Сейчас и шефство надо строить на основах соцдоговора Вот, например, Казанский университет заключает соцдоговор с МТС — это уже не на бумаге писанный соцдоговор, но такой, за которым идет работа.

И я ставлю вопрос перед научными библиотеками: как они считают, надо помогать деревне или нет? Надо, каждый скажет. Но сейчас мы не говорим вообще «надо», а из этого вытекает — как это сделать. И вот, например, педагогическим библиотекам надо помочь молодому деревенскому учителю: у нас учительство молодое, на каждом шагу открывает Америки, не знает пройденного пути и иногда тычется совершенно не туда, куда надо. Ему город должен дать хорошую педагогическую книгу, но именно ту, которая сейчас нужна молодому педагогу. Наши педагогические библиотеки могут так же, как библиотека при Наркомпросе, что-нибудь сделать. Может ли Библиотека имени Ленина, в которой оказался, к моему удивлению (должна покаяться в своем невежестве), огромный фонд педагогической литературы, — может ли она этот фонд использовать для посылки книг учителям через колхозные библиотеки? О технической, сельскохозяйственной литературе не говорю. Тут дело ясное. По линии медицины также ясно, что и как надо делать. Но надо это делать, связывая с пропагандой, с работой с населением; посылая такую книжку в деревню, надо в то же время, чтобы и люди съездили в деревню, поговорили там, втянули массы. Смешно сказать, до сих пор встречаются в деревне такие жители, которые думают, что библиотека только «раздает» книги (думают потому, что у нас часто библиотеки раздавали агитационные брошюрки, и сложилось такое представление). А неопытный библиотекарь, который никакого библиотечного образования не получил — никто об этом не позаботился и научные библиотеки об этом не подумали, — не объясняет ничего населению, дает населению книги, не записывая даже адресов, зато записывает относительно каждого читателя, какого он происхождения и какого образования. Потом неизвестно, библиотекаря ли за это грызть, которого никто не подготовил, читателя ли, который думает, что библиотека «раздает» книги, — неизвестно. А научные библиотеки похаживают и говорят: «У нас пять миллионов книг, у нас шесть миллионов книг» и т. д. Деревня же живет и не знает, что за библиотеки такие водятся и что с ними надо делать. Тут городу надо оказать помощь деревне на основе соцдоговоров. Но надо, чтобы это было не так, как года три тому назад, когда комсомол провел сбор книг для посылки в деревню. Я им написала: «Поддерживаю инициативу комсомола о посылке книг в деревню». И стали давать книги, которых не нужно: «на тебе, боже, что мне не гоже», как говорили в старинку. И пошел поток книг в деревню, которые ничего не давали: учебника в деревню не дали, а дали романчик, который не нужен; очень серьезную книгу, которую сам человек не одолел, он послал также в деревню — пусть в деревне ее почитают.

Сейчас на очереди стоит целый ряд важнейших вопросов. В связи с партийным съездом на библиотеки ляжет серьезная задача. Масса писем идет в связи со съездом. Это — дело всей страны. Это — не прежние времена, когда партийный съезд был делом небольшой кучки. И каждый колхозник, каждый рабочий, каждый читатель каждой библиотеки будет спрашивать: «Давай материал о съезде». Вокруг этого ведь должна быть проделана громадная работа по доведению до самых низов постановлений съезда и большая самообразовательная работа вокруг съезда. Вот Владимир Ильич как-то говорил по поводу одного съезда Советов: «Постановления этого съезда Советов должны быть у каждого делегата». Каждому делегату, по настоянию Владимира Ильича, давались протоколы, и он требовал, чтобы каждый делегат это свез в деревню, в библиотеку, и говорил: «Если делегаты этого не делают, то они никуда не годные делегаты, надо их из членов Советов выбросить, потому что они не понимают задач членов сельских Советов, волостных и т. д. — не понимают, что должны постановления съезда Советов довести до низов». Делать это надо через библиотеки. И опять никак не могут научные библиотеки Страны Советов остаться в стороне от этого дела.

Не знаю, каждая ли библиотека продумала, что она должна сделать в отношении посевной кампании, по тем большим кампаниям, которые проводятся по всей стране, которые захватывают всю страну и помогают массам перестраивать совершенно по-другому всю свою жизнь. Ведь это сейчас из Московского угольного района — Побединского рудника — недавно приезжали жены шахтеров: видишь совершенно новых людей, которые выросли, у которых громадные запросы по перестройке быта. Как помогают им научные библиотеки? Они ведь очень много могут тут сделать. Вопрос о переустройстве быта, вопрос об окультуривании всей деревни, о санитарной ее перестройке: как провести водопровод, как вымостить улицу, — целый ряд отраслей, где научные библиотеки могли бы сделать чрезвычайно много. Если библиотека по-настоящему поставит работу с читателем, самообразовательную работу, она может иметь очень большую власть над читателями, сможет мобилизовать читателей, научных работников на помощь деревне.

Может быть, я мало еще знаю научные библиотеки, но мечтается мне, хочется мне, чтобы научные библиотеки у нас стали вести работу по-новому, тесно связывая свою работу с работой массовых библиотек, с теми задачами, которые стоят перед страной.

И первая задача, кроме XVII съезда и посевной кампании, — это вопрос об учете. Нельзя ли в отношении учета провернуть вопрос в экстренном порядке? Так как, не зная, что у нас есть, мы, как слепые щенята, тычемся. Неужели так плохо дело обстоит, что мы не можем сделать самого элементарного учета, который должен лечь в основу нашего социалистического строительства? Я думаю, мы это сделать можем.

1934 г.