Приложение Из письма Μ. П. Якубовича по поводу «Архипелага»

<…> У меня другое впечатление от «Архипелага». Я воспринял его не как «художественное исследование» системы и практики сталинских лагерей, а как политический манифест, обоснованный примерами из этой системы и практики. «Архипелаг ГУЛАГ» для Солженицына вовсе не потому интересен, что он вскрывает преступления сталинской эпохи, а потому что дает ему возможность идентифицировать практику «Архипелага» с идеей социализма и идеей всякой революции вообще. Солженицын не скорбит по поводу этой практики и не огорчается ею. Напротив, он торжествует и злорадно гаерствует (пляшет сарабанду) на трупах мучеников «Архипелага ГУЛАГА», он и не скрывает своего злорадства, он говорит об «удовольствии», которое он испытывает при мысли о мучениях, которыми были подвергнуты деятели и герои революции.

Если бы не было «Архипелага», надо было бы Солженицыну его выдумать. Но к счастью для него «Архипелаг» был, и можно, опираясь на его практику, смешать с грязью и социализм как таковой, и идею революции — всякой революции. «Вот он — социализм! Вот она — ваша революция! Ничего другого и не могло из нее получиться! Ничего другого и не может принести ваш дурацкий социализм!» Вот подлинный смысл «Архипелага» — вот его идейное содержание! Назад к самодержавию и православию! Назад к блаженным временам Николая Первого! Вот политический смысл «Архипелага», по моему мнению. Куда там кадеты? Они расшатывали «исконные основы». Они — потатчики революции. Но это же бред! Политический, исторический, философский бред! Сколько злобы, сколько ненависти в каждой строке «Архипелага»! И как это можно увязать с христианской философией, провозглашаемой Солженицыным? Вы хорошо это отметили в Вашей статье. Какая идейная путаница! Какой идейный ералаш!

Хорошо сказал Евгений Александрович Гнедин[32]: Солженицын не против романовской монархии, он только за замену Романовых на престоле на Солженицына. И в нем так же мало настоящего гуманизма, как в Сталине и в Мао Цзе-дуне. Сталин так же ненавидел революцию, как ненавидит ее Солженицын. Тем сильнее ее ненавидел, что был вынужден сделать свою политическую карьеру при помощи революции. Он тоже поклонялся самодержавию и презирал рабочий класс. «Из-под станка» — говорил он о рабочих-выдвиженцах. С каким бы удовольствием подхватил бы это выражение Солженицын!

Он сосредоточивает свой огонь на Крыленке. Обвиняет его в том, чего тот и не делал. Например, говорит, что Крыленко руководил следствием среди аппарата ГПУ Ложь! Уж я-то лучше всех знаю, как проводилось следствие в ГПУ и кто им руководил. Солженицын хорошо сказал о том, что я могу дать «посмертные» показания. Обвиняет Крыленку и не упоминает даже имени Вышинского. Настоящего злодея — идеолога сталинского террора, сталинского чекизма — чекизма сталинской эпохи. Крыленко обвинял технократов на процессе Промпартии и полутехнократов на процессе Союзного бюро. А Вышинский обвинял лидеров и идеологов Коммунистической партии. Так их и надо! Молодец Вышинский! Вышинский назвал Крыленко «презренным негодяем». Архимолодец!

Я страдал в недрах «Архипелага» гораздо больше, чем Солженицын. Но у меня нет и не было ни злобы, ни ненависти. Хотя я — антихристианин. И я не верю в «христианство» Солженицына. «Христианство» для него только декорация на политической сцене, которую он для себя теперь избрал. <…>

М. Якубович. 16 января 1975 г. [33]