Конец навязанного счастья

Конец навязанного счастья

А не будет в этом году никакого Куршевеля в том смысле, в каком тусовщики его последние годы знали. И вы — если этот номер «Огонька» читаете в новогодние каникулы — будете знать это даже лучше, чем я

Не будет отмечать (не отмечал) миллиардер Михаил Прохоров в Куршевеле свой день рождения с соответствующей рождественской вечеринкой; хор кубанских казаков не споет (как прежде) «Хава-Нагилу» для Романа Абрамовича в отеле Les Airelles; Рома Зверь не оглушит окрестные горы «ты любишь конфеты и секс по утрам»; и знаменитой «синей» вечеринки Martel в клубе Les Caves с диджеями из парижского Buddah Bar тоже не было и не будет.

То есть, конечно, Куршевель в «русскую неделю» — с 2 по 7 января — не будет пустовать, совсем наоборот: свободных мест в отелях или шале на момент сдачи этого номера нет (в находящемся в 30 километрах Валь д’Изере, где я пишу этот текст, они — для сравнения — есть). Но в отсутствие главных лиц, как известно, корпоративная вечеринка превращается в пьянку. В отсутствие Потаниных, Абрамовича, Прохорова, главных узнаваемых лиц и знаковых событий, понаехавшим тут в Куршевель русским топ-менеджерам остается либо общаться с собой (спрашивается, а что, не могли в Москве?), либо кататься на лыжах (тут проблема, что половина приехала не кататься).

И это разворачивает «русскую тему» за границей в совершенно ином направлении. А, собственно, что несут urbi et orbi сошедшиеся вместе за границей русские? Что — и о чем — говорят они миру? Я понимаю, что скажу глупую, дурацкую, но все же принципиально важную вещь: деньги, после того как превышают количество, необходимое для насыщения голода, налагают определенную ответственность на их обладателя. Как, скажем, автомобиль или оружие. Как обладание любым видом энергии.

В Валь д’Изере, относящемся к так называемому Espace Killi, «региону Килли», названному в честь знаменитого горнолыжника Жана-Клода Килли, я, откатавшись до упаду по крайне заковыристым трассам, всем задаю один и тот же вопрос: что во Франции думают о русских? Кто прав и кто виноват в прошлогоднем куршевельском скандале? Отличается ли поведение русских от, скажем, англичан, которых в Валь д’Изере, не соврать бы, процентов девяносто и которые, жестко рубанув пива с виски, ведут себя не всегда в рамках классического джентльменства?

Вот куратор местной художественной галереи Marina. Она продает во Франции новосибирского художника Александра Шурица и утверждает, что французский вкус не такой уж прекрасный. «Знаете, здесь в каждой галерее одно и то же — однообразный абстракционизм. То есть тот же Шишкин, но по-другому. У нас все удивлены этими прошлогодними арестами в Куршевеле. Ну, привез Прохоров с собой красивых девушек — какое это имеет отношение к сутенерству?! Вы были в Париже на Сен-Дени? Вот там натуральные проститутки стоят! Здесь все, кроме полицейских, считают, что это была совершенно возмутительная акция». Правда, в конце разговора выясняется, что настоящее имя Marina — Марина, и она всплескивает руками, переходя с французского на русский: «Как смешно! Соотечественников не узнала! А знаете, насчет швыряющих деньги русских я вам так скажу: мы для французов тоже иногда специально повышаем на картины цены. Потому что если недорого — они смотрят подозрительно. А если дорого — это для них значит хорошо».

А вот менеджер турфирмы, стопроцентная англичанка, она утверждает, что была бы счастлива видеть русских в числе своих клиентов и что нет разницы между русскими и англичанами (убийственный аргумент: шале сети Chardon Mountain Lodge, в котором мы живем большой русской компанией, снимал до нас Пол Маккартни). Но потом, увлекшись, рассказывает, как бронировала для русских ресторан знаменитого трехзвездочного шеф-повара Мишеля Труагро: «Они выбирали по карте просто: самые дорогие блюда. А те, кто не выбирал, брали самое дорогое дегустационное меню. Но они попросили принести все блюда сразу, и все, конечно, были немного шокированы. И еще попросили сразу принести пару бутылок petrushka и смеялись, что мы их не поняли. Вы поняли?»

Увы, понял: «петрушкой» разбогатевшие русские называют Chateau Petrus, одно из самых дорогих вин мира (в ресторане московского Ritz-Carlton бутылка приличного урожая стоит что-то около 60 тысяч евро). И понятно, почему шокировали: это все равно как в опере, бросив бабла в оркестровую яму, потребовать от Гергиева сыграть сразу увертюру, ариозо, квартеты, хор и финал: «Слышь, братан, короче, на все подряд времени нет».

Знаете, я вообще наслушался про поведение русских во Франции такого, что лучше бы не слышал никогда. И про то, как курят в президентских суитах, предлагая в компенсацию деньги, но не желая понимать, что впитавшимся запахом будут дышать последующие постояльцы. И про то, как парочка русских владельцев фабрик-газет-пароходов, приехав в Альпы, отменяла заказанные уроки сноуборда и лыж (беспрекословно, впрочем, за них заплатив) и просидела три дня в джакузи, опустошая одну за другой бутылки коньяка ХО.

Я сыт по горло количеством этих диких историй — подаваемых, впрочем, всегда с извинениями и никогда с осуждением, по формуле, описанной финским актером Вилле Хаапасало: «Неправда, что к русским за границей относятся как к богатым и невоспитанным людям. К ним относятся как к богатым и невоспитанным людям, которых нужно уважать, потому что клиент всегда прав и приносит нам деньги». Я наслушался — и даже насмотрелся за прошлые Куршевели — этих историй столько, что приветствую если не арест, то конец буйного, шумного и плюющего на Савойю, на Альпы, на Францию русского Куршевеля.

Потому что меня достало смотреть, как люди кичатся денежными обертонами, понятия не имея, что такое основной тон.

Есть такое понятие у оперных певцов. «Основной тон» — это идеальный, правильный голос, к которому обертон — лишь прекрасное дополнение. Нередко русские голоса замечательны обертонами, но основной тон у них, увы, с дефектом. По европейским понятиям, конечно.

Основной тон при путешествиях — это проникновение в смысл другой, неведомой тебе жизни, попытка выяснить чужие правила, насладиться их преимуществами. В мире есть немало местечек, облюбованных богачами. Не только Куршевель или Валь д’Изер (где так много англичан именно потому, что французам курорт слишком дорог), но и, допустим, Санкт-Мориц, Церматт, Кортина д’Ампеццо. А если не ограничиваться горными лыжами — то Монте-Карло, Сен-Тропе, Биарриц. Имущий класс всегда отличался не тем, что швырялся деньгами, а что мог позволить себе получить максимум удовольствия от выбранных ими для отдыха мест. Сложными, затяжными спусками в ущельях Валь д’Изера. Серфингом в приливных волнах Биаррица. Видами с борта яхты на Лазурный берег. Все самые знаменитые богачи мира — они, обратите внимание, спортсмены. Яхтсмены, альпинисты, пилоты, лыжники, серфингисты, охотники, дайверы, теннисисты, игроки в гольф.

Собственно, это — овладение планетой по имени Земля в спортивном, то есть самом физическом варианте — и является одним из главных удовольствий от жизни на Земле, и деньги всего лишь усиливают удовольствие, предоставляя возможность купить первый ряд партера. Куршевель — это, на мой вкус, лучший европейский горнолыжный курорт. Ни один другой не сравнится с ним разнообразием трасс, скоростью и удобством подъемников и, главное, роскошной возможностью прыгнуть сразу на склон с заднего крыльца любого отеля или шале. Роскошь Куршевеля — именно в катании. Все, что после лыж, — лишь дополнение, обертон.

Куршевель русских обертонов, похоже, почил в бозе. Там есть полиция, блюдущая тишину по вечерам, и есть закон, который соблюдают все, от клошара до президента. Куршевель же главного тона вполне себе будет существовать — так же, как и еще 400 горнолыжных курортов одной только Франции.

Дурной вкус — кичиться деньгами, пусть даже и честно заработанными. Хороший вкус — гордиться тем, как ты их применил. Кажется, я пишу назидательно, но, ей-ей, этот жанр лучше высокомерного русского заграничного невежества.

В конце концов, Россия сегодня — просто большая грязная страна с большим количеством нефти и с малым количеством инфраструктуры. Понятно, почему русские уезжают отдыхать в те страны, где все с точностью до наоборот. Теперь бы хорошо не воспроизводить Россию там, а воспроизводить заграницу в России.