Мыши против котов

Мыши против котов

На днях я принимал участие в ток-шоу под названием, условно говоря, «Ничего лишнего». Не спрашивайте только, на каком канале — я давно уже смотрю только по спутнику только Extreme Sport и кино

Принимать участие в передаче, идущей по незнакомому каналу, меня побудили две причины, первая из которых состояла в неком дивиденде, который с появления на экране рано или поздно получаешь, а вторая — в поддержке коллег.

Но коллегам я и правда сочувствовал. Был конец августа, глухое время, когда в студию не заманить даже Жириновского, традиционного спасителя телешоу: среди нынешних разрешенных к показу политиков невозможно другого спасителя сыскать. Поэтому роль Жириновского выполняла тема обсуждения «Хорош или плох насаждаемый в России культ богатства», а в гости зазывались, кого удалось зазвать. Меня удалось.

В общем, выбор темы был правильным. С любым русским можно подружиться (и расплеваться), сцепившись по теме мерзавцев-богатых (и уродов-бедных), причем с равной степенью вероятности что у нас в маршрутном такси, что на пляже Ники-Бич под Сен-Тропе, являющемся местом самозарождения Mercedes SLR McLaren, Ferrari Enzo и русской тусовки прямо из средиземноморского песка.

Итак, тема была ясна. Интерес тоже был ясен, несмотря на липкую, потную духоту в студии и задерживающиеся съемки. По лбу сидевшей рядом дамы из массовки пот бежал вешними ручьями.

— В Москве все богатые, — сказала дама, разглядев во мне богатея и москвича.

— Ну, за эту программу мне-то лично ничего не дадут, — сказал я, чтобы поддержать разговор. — В отличие от вас. Вам-то хоть платят?

— 450 рублей, — отозвалась дама после паузы.

— А записей в день сколько?

— Четыре.

— 1800 — неплохие деньги.

— 450 — за все вместе…

Разговор иссяк, в отличие от пота. В руках у массовки появились приборчики для голосования. На заднике высветилась диаграмма, изображающая поделенный круг. Человек, командовавший массовкой и репетировавший то оглушительные, то просто аплодисменты, начал репетировать голосование. По кругу побежали человечки. В лагерь поддержки бедных их набежало 70 процентов, богатых — 30 процентов.

Я с тоской огляделся. В студии не было никого хоть сколько-нибудь богатого. Ни из первой десятки Forbes, ни из последней, ни склонных к появлению на публике банкиров Авена и Гафина (которых публика, не привыкшая к публичности капитала, порой считает братьями на манер Авеля и Каина), ни эпатажного владельца «Евросети» Чичваркина, ни даже Никиты Михалкова! Вообще никого. А то я бы послушал.

Пожалуй, самым обеспеченным был шоумен и певец Сергей Крылов, который, однако, должен был защищать лагерь бедных — на том основании, что Крылов в буквальном, физическом смысле денег в руки не берет, доверяя эту обязанность жене. Ну так и что? Думаю, что самый богатый в нашей стране человек тоже в руки кошелек не берет. Слава богу, есть люди, чтобы за него брать.

С опозданием часа на полтора запись началась. Ведущая сказала, что вот раньше в стране все были равны, а теперь появились богатые и бедные. Она очень волновалась, произнося эту фразу, и ее пришлось трижды переписывать. По-моему, следовало переписать и в четвертый раз, в таком варианте: раньше все были одинаково бедны, но счастливы, потому что не видели людей богаче себя; а теперь все поголовно несчастливы, потому что узнали, что те, кто богаче их, — сволочи. Давайте же, граждане, подумаем, почему в нашей стране все больше и больше сволочей.

Но, видимо, и обычный вариант устроил. Поэтому и дальше началось обычное. Защищавшие богатых говорили, что богатые — это самые энергичные и трудолюбивые люди, а что бедные — это ленивые. Защищавшим хлопали, но голосование выдало результат 25:75 в пользу бедных. Потом защищавшие бедных объяснили, что богатые приватизировали нефть, газ и землю, принадлежащие всем. Общественное мнение стало 35:65. Потом защищавшие богатых начали объяснять, сколько богатые тратят на благотворительность. Стрелка опять качнулась не в пользу богатых. Потом народный артист N. рассказал, как он живет на пенсию в 3 тысячи рублей, а богатые покупают яхты и виллы…

По другую сторону от вспотевшей женщины рядом со мной сидел главный редактор глянцевого журнала Николай Усков. Он нервно смотрел на часы. Часы были Bvlgari, что однозначно отделяло владельца от бедных, но вовсе не факт, что присоединяло к богатым. Главный редактор никак не рассчитывал, что съемка так затянется. Мы вполголоса обсуждали, что творится какой-то уж совершенно сюрреализм. Если народный артист N. страдает от безденежья, то ему следует обратиться к народу, желательно со сцены, и если после этого народ ему не заплатит, то, вероятно, он артист уже не народный. И что вообще происходящее в студии — суд мышей над котами, причем основанный на свидетельских показаниях мышей. Женщина, сидевшая сверху над нами и обмахивавшаяся газетой, зашикала и сказала, что мы мешаем слушать. В ту же секунду съемку остановили, и голос сверху сказал, что зрители не должны обмахиваться газетами, потому что, когда программа выйдет, неизвестно, какая погода будет. Женщина газету опустила.

В ситуации, когда нельзя ни говорить, ни обмахиваться, остается наблюдать, и наблюдения мои были таковы.

1. Неправедность русского богатства выводилась из его «слишком быстрого» роста, но никого не возмущало, что таково свойство вообще всех новейших богатств. Стив Чен и Чад Харли, зарегистрировавшие сайт utube.com, через полтора года заработали на его продаже 1,65 миллиарда долларов, и никого это в смятение чувств не привело. При том что Романа Абрамовича, заработавшего примерно 14 миллиардов долларов примерно за 10 лет, все готовы порвать, как Тузика.

2. В упрек русскому богатству ставился его нематериальный характер, отсутствие базы в виде фабрик, заводов, газет, пароходов. Однако какие фабрики создали те же Чен и Хардли? Да и вообще, кто такие новейшие мировые миллионеры? Футболист Руни, озолотившийся на рекламных контрактах после чемпионата Европы, и вообще спортсмены; фотомодели; дизайнеры; торговцы недвижимостью; биржевые брокеры; актеры Бол- и Голливуда. Но то, что позволялось Голливуду, в варианте «Мосфильма» решительно осуждалось.

3. Русское богатство виновно было, разумеется, в том, что шикует на фоне нищеты. «Бентли» (не самая дорогая машина), яхты (вот, Абрамович достраивает четвертую), шампанское. Ну прямо дословный перевод колонки светской хроники из любой — да хоть английской — газеты. Там тоже: на одной странице — про то, как кутили в ночном клубе Кейт Мосс или Лашми Миттал, а на другой — стенания о грошовых зарплатах британских медсестер и учителей (они и вправду получают на грани выживания). Но, повторяю, пир возмущал только во время российской чумы.

Я сначала даже думал, что люди, согласные целый день нажимать кнопки за 450 рублей, просто не осведомлены о том, как зарождается, какого уровня достигает и как себя проявляет богатство в Европе или в Америке, но быстро понял, что благодаря таблоиду «7 дней» очень даже осведомлены.

Просто они обсуждали не богатство вообще, а конкретно богатство в России.

А в России богатство — это такое увеличительное зеркало, в котором каждый видит себя, причем увиденное активно не нравится. Ведь дикого вида нуворишские дворцы, растущие друг у друга на головах обочь любого шоссе, — это продолжение российских садоводств, чудовищных в своем мелком архитектурном хамстве. Российские загулы в Порто-Черво или в Сен-Тропе — увеличенное повторение душевного российского застолья, с его «что есть в печи, то на стол мечи», пьянкой, песней, пляской, приставанием к соседке за столом и неизбежным мордобоем. Наезды богатых друг на друга при посредстве силовиков — это спор на шести сотках по поводу выросшей на меже черноплодки, с последующей травлей соседского пса, поливанием черноплодки уксусом и подкупом председателя садоводства (в отсутствие Басманного суда). А что до «бентли» — то дай русскому беднячку чуток денег, он тут же купит черный джип и начнет грозно бибикать, сгоняя всех с полосы к чертовой матери.

То есть поменяй богатых и бедных сейчас местами — бедные будут себя вести еще непристойнее, еще ужаснее, и, чувствуя это, бедные тычут пальцем и орут про кривость рожи с удвоенной силой.

И вопль этот так отвратителен и гнусен, и российская рожа столь крива, что хочется в нетерпении свалить туда, где подстрижены что пара метров лужайки перед купленной на пожизненный кредит секцией в таун-хаусе, что акры угодий в загородном поместье. Где ватерклозет есть у каждого, вне зависимости от состояния; где улыбаются друг другу, вне зависимости от состояния; и, кстати, получают удовольствие от той жизни, какую ведут. Но туда валить нельзя: там российские враги.

Так что остается терпеливо ждать, когда жизнь под сенью родимых осин изменится и терпимость разольется в обществе. Когда богатые перестанут презирать бедных и поймут, что им нужна помощь — хотя бы в просвещении и обучении. Когда богатые перестанут думать, что с деньгами можно все. Когда бедные перестанут уличать богатых, а соорганизуются изводить тараканов в собственном подъезде (ваш подъезд, кстати, как — хорош?)

Собственно, все это я и сказал, когда мне предоставили слово.

После чего раздались оглушительные аплодисменты, но соотношение «за богатых или бедных» ни на йоту не изменилось со старта — 30:70.

Но раз уж я с записи не сбежал, то я и в жизни подожду, что вот нравы смягчатся, вкусы улучшатся и ответственность возрастет. Телевидение, кстати, могло бы в этом помочь.

Если, конечно, начать смотреть его через спутник.