ФИЛИПП БАХТИН главный редактор журнала «ESQUIRE»

ФИЛИПП БАХТИН главный редактор журнала «ESQUIRE»

1. Я приехал в Москву в 99-м году, будучи выпускником исторического факультета Псковского пединститута, без каких бы то ни было планов, идей и не очень хорошо понимая, зачем я приехал – просто осознавая, что во Пскове мне делать особенно нечего. Интересов у меня особенных не было, я был абсолютным разгильдяем в школе и в институте. В институте я пять лет практически не учился, а занимался исключительно КВНом. То есть если есть что-то общее между моим детством и нынешней работой, то это любовь к совместному творчеству с приятными людьми.

В Москве я поступил во ВГИК, проучился там годик, и все старался понять, что происходит вокруг меня.

А происходило много чего веселого. Наибольшее оживление и возбуждение у меня вызывал журнал «Афиша», как ни странно. Это был какой-то живой, понятный, остроумный, невероятный журнал, с прекрасной атмосферой внутри коллектива; журнал, куда страшно захотелось попасть.

И в какой-то момент я набрался наглости и позвонил тогдашнему главному редактору Ценциперу и попросил взять меня на работу. Поскольку времена тогда были довольно незатейливые, меня соединили напрямую с Ценципером, и он имел неосторожность согласиться. Так я попал в «Афишу». Ну, а из «Афиши» в какой-то момент я ушел, и спустя какое-то время получил приглашение возглавить журнал FHM в «Индепенд Медиа», что было очень приятно в отношении денег и совершенно не интересно с точки зрения творчества. Это такая дрянь для подростков с полуголыми тетками и юмором ниже пояса. Я согласился, поскольку было лестно работать главным редактором и совершенно не на что было жить.

Однако постепенно я пришел к тому, что делать его совершенно не в состоянии, и с моим тогдашним начальником мы тогда это подробно обсуждали и хотели запускать английский журнал «Арена». Но потом вместо «Арены» запустили журнал «Эсквайр».

Я, конечно, рвался туда, уже ошалев от голых теток в FHM, и, к счастью, меня туда позвали работать.

Не могу сказать, что это назначение произошло за какие-то мои выдающиеся таланты. Во многом, наверное, была какая-то изрядная роль удачи и счастливого стечения обстоятельств, если считать удачей работу главным редактором, что весьма спорный вопрос.

2. Идеальная модель, которая, к сожалению, не всегда соблюдается, с моей точки зрения, выглядит таким образом, что я как главный редактор сдаю в аренду бумажные площади своего издания. У меня есть двести полос бумаги в месяц и эти полосы надо чем-то заполнить. И я ищу, условно говоря, «арендаторов», т. е. людей, которые в состоянии предложить для этих площадей что-то интересное. И если я вижу, что человек мне предлагает что-то такое, от чего у нас обоих горят глаза, то этот человек становится мне интересен. И я стараюсь его не отпускать от себя и мотивировать его, чтобы в дальнейшем он предлагал мне все больше и больше идей.

К сожалению, не всегда это работает по такой схеме, поэтому иногда приходится прибегать к другой, когда мы вместе что-то придумываем и ищем, кому бы заказать эти наши идеи для реализации. Как мне кажется, в журнале присутствует вполне демократическая атмосфера. Кстати, если какой-то материал хочет сделать исключительно главный редактор, а у остальных не горят глаза, то это весомое основание, чтобы не делать это. Конечно, бывает время, когда наступает период цейтнота, когда нужно принимать адекватные или неадекватные, но быстрые решение, в этот момент во мне может включаться тиран и деспот. Но не знаю, согласятся ли со мной мои сотрудники, мне кажется, с годами этого стало меньше.

С годами это все делается с каким-то тихим шелестом, с пониманием друг друга с полуслова-полувзгляда, на каком-то собственном птичьем языке, очень быстро и бесконфликтно, как мне кажется.

3. Я считаю, что все, что происходит, все эти цифровые возможности, в том числе цифровые медиа, которые появляются, они конечно же оказывают огромное воздействие.

Но главным образом происходит механическое какое-то размывание рынка. То есть если 20 лет назад газета или журнал были единственным источником сиюминутного ежедневного или ежемесячного осмысления того, что происходит вокруг, то сейчас этих источников миллион. И в этом смысле роль журнала резко сокращается. Количество людей, которые получают эту услугу от журнала, становится все меньше, потому что есть огромное количество людей, которые получают те же услуги в Интернете и Бог знает, где еще.

Но я не считаю, что бумажная журналистика умирает. Это, по-моему, нелепость. Телевидение не «прикончило» радио, кино не «прикончило» театр – все будет существовать тысячелетиями. Просто роль бумажных газет и журналов размывается. Поскольку становится больше конкуренции, то теперь сложней работать, потому что любой остроумный блоггер может затмить собой большущее издание с миллионными бюджетами, и примеров тому – несметное количество.

Сейчас в киосках, кроме двух-трех, журналов ничего покупать не хочется. А в Интернете есть десятки и сотни людей, которые в состоянии ежедневно приковывать внимание аудитории. То есть журналов становится меньше, а работать в них становится сложней.

Я считаю, что мы все являемся конкурентами на рынке читательского внимания. И дело тут не в том, о чем ты рассказываешь, а в том, как ты рассказываешь. И фронт конкуренции происходит именно здесь – даже не в поиске фактов или какого-то нового приема, а именно в поиске способа заставить человека прочесть тот или иной материал.

То есть для журналиста и издания важно придумать остроумный прием. То, чем мы занимаемся, – это придумывание этих остроумных приемов. Все знают правду, у кого есть глаза и кому хоть что-то интересно; все более-менее понимают, что происходит.

И чтобы заставить кого-то еще об этом думать, разговаривать, читать, условно говоря, бить в какой-то колокол, если мы говорим про проблемные материалы, да и про веселые тоже, нужно придумывать способ, чтобы заставить человека остановиться, заставить его прочитать это.

Для меня сейчас главное в профессии – уметь бороться за это внимание. И если человек в состоянии придумывать приемы борьбы за это внимание, то совершенно все равно, где он работает: сидит он дома за компьютером, работает в «Эсквайре» или работает в газете.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.