ВИКТОР ЛОШАК главный редактор журнала «Огонек»

ВИКТОР ЛОШАК главный редактор журнала «Огонек»

1. Журналистом я хотел быть всегда, даже когда не очень понимал еще, что такое журналистика.

У меня был дядя, младший брат моей матери, он был фронтовым журналистом. От него осталась целая папка вырезок из фронтовой газеты, и я рядом с этой папкой вырос. А он, к сожалению, в 43-м году, как написано в «похоронке», погиб в Польше в атаке Второго Украинского фронта.

Я рос рядом с этими вырезками, рядом с семейным мифом о нем, и тоже почему-то посчитал, что мне где-то стоит быть журналистом, хотя в восьмом-девятом классе каких-то таких литературных задатков больших у меня не было.

Тогда я жил в Ростове-на-Дону и старший брат повел меня в молодежную газету. Но параллельно я, чтобы понять, что такое эта профессия, стал читать журнал «Журналист». Журнал меня безумно увлек. Даже может быть больше, чем мне стали объяснять люди в молодежной газете. Удивительные существуют в жизни параллели – оказалось, что я читал журнал «Журналист», когда его главным редактором был Егор Яковлев, который позже стал моим главным редактором в газете «Московские новости».

И вот я стал сотрудничать в Ростове с газетой и поскольку не столько учился в школе, сколько играл в баскетбол, то стал таким спортивным репортером. И когда я принес первую свою заметку своему тренеру, она была естественно о баскетболе. Тренер сказал: «Ты написал? Я не верю!» Мой юношеский имидж старшеклассника никак не совпадал с имиджем ученого мальчика, который пишет в газету заметки.

Дальше я не поступил в МГУ, провалил экзамен; потом ушел в армию и служил на границе. И тут-то во мне писательский зуд проснулся уже окончательно.

Застава, на которой я служил, обычная линейная застава – там человек сорок служило. Она в масштабах округа, в котором я был, приняла какое-то гипертрофированное значение, поскольку я писал в каждом номере окружной газеты. У меня была заметки о заставе, а так как вокруг заставы ничего не было, то я писал о своей заставе, находя все новые и новые темы. Интересно, что застав было сотни, но в каждом номере появлялась мои заметки именно об этой заставе.

Потом все было проще. Я приехал со службы, поступил в университет, очень быстро ушел на заочное отделение и стал работать в замечательной газете, абсолютно не провинциальной, причем, давшей миру и стране массу журналистов. Это была «Вечерняя Одесса».

В то время я учился в Одесском университете и после второго курса ушел на заочное, работая в «Вечерней Одессе». Ну вот, собственно говоря, с Одессой у меня связаны самые замечательные воспоминания, с людьми, с которыми я работал, с учителями, которые мне много объяснили и про жизнь, и про газету. Но я себя отношу к таким «генетическим» журналистам, которых не научили журналистике, а у которых в генах это все заложено.

За свою карьеру, наверное, самую большую личную популярность я получил в Одессе, потому что какое-то время продолжительное время я работал в газете фельетонистом.

Что такое фельетонист для Одессы – это понятно! Это выше народный герой, чем писатель, чем моряк, чем футболист… Меня узнавали на улице! Это была полномасштабная популярность. Она распространялась на моего папу, на моих друзей.

Юра Макаров, известный капитан команды КВН, который стал потом чемпионом страны, уехал потом в Москву работать в «Известиях», а меня назначили на его место и таким образом административно меня сделали моментально знаменитым.

А потом я уехал в Москву, работал сначала в «Известиях» (очень короткое время), а потом большая группа известинцев во главе с Егором Яковлевым ушла делать «Московские новости».

И вот, собственно говоря, с этого момента, с августа 1986-го года, я работал в «Московских новостях». И надо сказать, что в «Новостях»-то я прошел все должности, миновал только отдел культуры. Я был репортером, был политическим обозревателем, был редактором отдела экономики, был замом главного редактора, первым замом. Когда Егор Владимирович Яковлев в 1991-м году ушел в Гостелерадио, главным редактором был избран Лен Вячеславович Карпинский – такая замечательная фигура и абсолютно незаслуженно забытая, поскольку был он не только журналистом или не столько журналистом, сколько, конечно, философом, диссидентом, толкователем действительности. Но так получалось, что к моменту избрания он уже очень сильно болел. Я очень долго исполнял его обязанности, а потом уже так как-то совершенно «технически», я бы даже сказал, получилось, что эта болезнь прогрессировала, мы придумали для него почетный пост председателя редакционного совета, а главным редактором стал я.

2. Какие качества нужны были для того, чтобы быть главным редактором? Черт его знает!

Я не был философом, я был, скорее, таким погруженным в газету человеком, понимавшим все это в полутонах, в нюансах, технологически ясным. Наверное, что-то еще в личности должно быть, чтобы стать главным редактором. Вот я всегда был мальчишкой, был капитаном команды, в армии я тоже был командиром. Что-то есть, наверное, что-то неочевидное…

Ну, наверное, если говорить о качествах, нужных главному редактору, то прежде всего нужно умение и понимание того, как удержать в жизни свое издание. Потому что экономический тумблер переключился, газета по-прежнему стоила пять или пятнадцать копеек, а все цены на услуги, необходимые газете, они уже были новые, рыночные. Все, что нужно было газете, покупалось за границей – краски, бумага – все уже стоило рыночных денег, людям нужно было платить другие деньги. Все это совершил незамеченный отряд главных редакторов, которым удалось оставить в жизни свои издания.

Мы срочно обучались элементам рынка, потому что не было ни рекламных сотрудников, ни людей, понимавших это как бизнес, ни финансов, ни экономистов, специализировавшихся на медиа.

Нас пробовали учить западные специалисты, но это было смешно, потому что журналистика была производным от состояния общества, и ничего они нам дать толком не могли. Никаких гендиректоров, решающих бизнесзадачи, естественно, не было: был главный человек – главный редактор. Таким был Голембиовский в «Известиях», таким был я в «Московских новостях», таким был Александр Серафимович Потапов в «Труде».

Главный редактор был и директором и главным редактором. Только позже вот эта власть медийная разделилась на два русла – кто-то стал издателем, кто-то директором и т. д. Только потом уже потребовались некоторые изменения в закон «О печати», который тоже не учитывал…

Я отношусь к тем людям, которые всегда внутренне страдали по поводу нехватки знаний. Вообще позиция главного редактора – это позиция, где ты всегда бежишь за знаниями и никогда не успеваешь. Ты профессионально должен быть экспертом всех материалов своего издания, а они могут быть связаны с религией, наукой, с культурой, с углубленным пониманием экономики и так далее.

Что касается меня, то мне что-то дал тот круг, в котором меня жизнь провела по журналистике. Я был редактором отдела экономики когда-то в местной газете, потом в «Московских новостях». Я очень долго был корреспондентом «Известий» и у себя, и потом в «Московских новостях». Я курировал международный отдел, как заместитель главного редактора. У меня был круг уже образования такого газетного, которое мне позволяло видеть что-то более перспективно и глубоко, чем журналистам. Перечислить, что нужно главному редактору, абсолютно невозможно, потому что, наверное, очень важно, став главным редактором, понимать, что ты должен все время думать на шаг вперед. Вот делается сегодня журнал, ты погружен, естественно, в это, потому ничего нельзя пропустить мимо себя. Но ты все время думаешь на несколько номеров вперед, на несколько шагов творческих вперед. Над людьми думаешь, над моделью, над тем, какие люди тебе нужны под эту модель. Ты все время сопоставляешь то, что ты делаешь, с финансовыми возможностями издания, с неким представлением о политике издания и политике всего издательского дома, в котором ты работаешь.

Здесь ты и политик, и технолог, и всезнайка, и просто педагог, потому что самым талантливым ребятам, «генетическим» журналистам, которые приходят, которые иногда попадаются тебе, им все равно не хватает понимания двух вещей: насколько это ответственная работа, что значит слово, которое тобою выброшено в мир. И второе, чего им очень часто не хватает – что понимания того, что с окончанием и началом рабочего дня тумблер профессии не выключается. То есть ты включился в профессию, из которой ты выключишься, дай бог, при выходе на пенсию, но и то вряд ли. Иногда они пишут о себе как о журналисте, иногда они пишут о себе.

Очень важно сопоставлять свое издание с тем, что происходит сегодня на рынке, в мире, у конкурентов, потому что нужно очень ясно понимать: это не социальные сети времен «Огонька», а «Огонек» времен социальных сетей. Если все это ты себе ясно представляешь, то ты понимаешь реальность, в которой ты находишься.

3. Журналист – это, конечно, больше личность, потому что это все завязано очень сильно. Вот начнем с элементарнейшей вещи: не каждый человек может подойти к любому человеку и задать ему вопрос. А журналист должен уметь преодолеть этот барьер. В принципе, я считаю, что мало что изменилось вообще в профессии в принципе. Но изменились скорости, очень сильно изменились скорости! Колоссально изменилась скорость поглощения информации. Отсюда огромные требования к «упаковке» материалов, к «упаковке» информации. Интернет вытеснил из моей профессии журнального или газетного журналиста информацию как таковую. Прийти в этот мир на страницах «Огонька» просто с информацией голой – это лучше закрыться и попрощаться с читателем, потому что есть другие носители, есть другие скорости и раз в неделю тебе с информацией делать нечего. Изменилась проблема – теперь важно, что ты даешь, кроме информации, какая твоя добавленная стоимость, что ли, к той информации, которая у тебя на руках есть.

Но остается важным и другое, может быть главное: это чувства, это какая-то боль, которая иногда очень нужна.

Потому что журналистика не может быть не обращена к человеку, такой журналистики нет. Правильная журналистика – она и умная, и сентиментальная, и сердечная, и неожиданно создающая ощущение, что это понятно только вам двоим – пишущему и читающему.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.