Метаморфозы дружбы

Метаморфозы дружбы

Мы редко обновляем свое представление о друзьях и подругах. В отношении к ним мы, напротив, живем в мире стереотипов, взятых из прабабушкинских времен. Мы готовы легко согласиться с тем, что семья и брак за последний век существенно видоизменились, тендерные роли мужчин и женщин сместились, однако институт друзей остается по-прежнему одной из незыблемых консервативных концепций. Нам кажется, что друзья даны нам однажды и навсегда, что старый друг лучше многих новых и верность друзьям — то же самое, что верность самому себе. Единственный вопрос, который до сих пор вызывает бесконечные споры, это — может ли мальчик с девочкой (мужчина с женщиной) дружить бескорыстно или в их отношениях обязательно возникнет сексуальная подоплека?

В сегодняшнем мире ярко выраженной и разлившейся по всей поверхности жизни эротики странно было бы думать, что секс остается в стороне от разнополой и однополой дружбы. Если дружбе ставить преграды, ограничивать сферу доверия, возможность обсуждать все, включая интимное, то стоит ли тогда вообще говорить о дружбе? Другое дело — как этим распорядиться, какие правила игры задать дружеским отношениям. Здесь все зависит от интуиции, мобильности морали и характера. В своих подругах я всегда чувствовал женщин, сквозь дружеские одежды проступала их женская нагота — я не видел смысла себя кастрировать. Впрочем, гораздо сложнее решается вопрос не о дружбе и сексе, а о том, зачем нам нужны друзья.

Русская дружба — особый случай. Она на порядок более требовательна, чем западные привязанности. То, что у нас — приятель, у них — друг. У нас друг — у них партнер по браку. Русская дружба исповедальна. У нас через дружбу отмывают свои грехи. Если что утаишь от друга — тебя отлучат от дружбы. К тому же, русская дружба конспиративна. Недаром наши поэты-шестидесятники, тайные или явные оппозиционеры, воспевали дружбу. Друг знает о тебе то, что не должно знать государство. А, кроме того, — не должна знать жена (она же, нередко, стерва). В каждой русской дружбе есть хотя бы маленький заговор против власти и жены. Вот почему в России тема дружбы и предательства всегда приобретала болезненное содержание.

В новом поколении столкновение дружбы с государством на какое-то время ослабло. Вместо фронтовой и идейной дружбы, вместо пламенных клятв и объятий на Воробьевых горах, возникла подвижная дружба развлечения. Друзья — это весело, с ними классно проводить время. Они — расширение наших желаний и возможностей. Они создают теплый микроклимат нашего жизненного пространства. По дружбе можно и трахнуться — в чем вопрос? Это — поверхностный, но очень сладкий и полезный срез сегодняшней дружбы.

Спускаемся глубже. Друзья — наши жизненные союзники. Мы гордимся нашими друзьями и подругами. Нам завещан слоган: «Не имей сто рублей…», но время вносит свои коррективы. «У тебя много друзей?» — звучит теперь, вроде, так же, как «сколько ты зарабатываешь?». Друзья — наш капитал и наша прибавочная стоимость. Мы их грузим своими проблемами — они на это идут. Они готовы принимать нас необъективно, со всеми нашими слабостями, недостатками. Их любовь к нам не подвергается сомнению, даже если мы ошибаемся, болеем, попадаем в полосу невезения. Таких друзей мы зовем настоящими друзьями — они нас не только любят, но и готовы терпеть как обузу.

То, что друг познается в беде — только банальная часть испытания. У меня, например, часть друзей, которые преданно любили меня в беде, разбежались как раз тогда, когда мой успех оказался более значительным, чем у них. Дружба подвержена зависти. Больше того, может быть, зависть сильнее дружбы. Говорят, что особенно женская дружба имеет двойное дно, что подруге часто не прощают ее везения. Не знаю. Я люблю нежность женской дружбы, легкую влюбленность подруг друг в друга, их беспечное щебетание обо всем на свете, их особый тон доверительности, что, впрочем, не исключает порой косых взглядов, лицемерия и внезапной вспышки агрессии.

Но вернусь к своей истории: даже те друзья, которые радовались моему успеху, оказались не лучшими союзниками. Они стояли на берегу и кричали: ты — куда? вернись назад! Они остались в мире, который я перерос, и все их советы сводились к тому, что их мир лучше. Я понял, что дружба может быть тормозом. Мне надоело, и я, не без колебаний, поменял круг друзей.

Новые застолья, новые союзники, новые зависти. Только падать стало гораздо больнее.