Подвиг разведчика
Подвиг разведчика
Миллиардер, банкир, депутат и подполковник СВР Александр Лебедев предпочел расстрел сексу с гимнасткой
Собчак: Кого бы нам с тобой еще помучить?
Соколова: Придумала! Давай позовем банкира Лебедева.
Собчак: Сашу? Ну, не знаю... Он хороший человек, мой друг...
Соколова: Ты думаешь, я могу хотя бы на йоту допустить, что обладатель более чем трех миллиардов может быть плохим человеком?! Forbes list и злодейство несовместимы – вот наш девиз! Более того, на сегодня Александр Лебедев – флагман свободы слова, борец за правду...
Собчак: Ты про эту историю с Путиным и Кабаевой?
Соколова: Конечно! Опубликовать в собственной газете слух о грядущей свадьбе премьер-министра и депутата Госдумы – это же настоящий подвиг, учитывая, что премьер-министр – самый обидчивый в мире чекист.
Собчак: Так это же не Лебедев придумал, а какие-то похмельные журналюги.
Соколова: Какая разница! В ситуации тотальной цензуры это была настоящая песнь Буревестника. А какой резонанс! Ты когда-нибудь слышала, чтобы The New York Times и The Washington Post перепечатывали заметки из газеты «Барсик», пардон, «Московский корреспондент»? А пресс-конференция Путина на Сардинии? Это же чистый цирк!
Собчак (с сомнением): Не знаю, станет ли Александр Евгеньевич об этом с нами говорить. Дело-то щекотливое.
Соколова: А мы, как водится, издалека на кривой козе...
Собчак: Придумала! Давай дадим ему фотографии разных гимнасток-депутаток и других спортсменок, желательно ню, и предложим выбрать самую красивую.
Соколова: Иногда мне кажется, что вы, Ксения Анатольевна, оканчивали не МГИМО, а иезуитский колледж.
Собчак: На себя посмотри.
Соколова: Ладно. Решено. Печатаем фотки.
Собчак: И никому не говори про наш план-кинжал. А то мало ли...
Соколова: Могила!
Бар на крыше отеля «Ритц-Карлтон» с роскошным видом на Кремль. В уголке примостились Собчак и Соколова. Бодрой энергичной походкой входит Александр Лебедев в косухе и джинсах.
Собчак и Соколова (умильно): Здравствуйте, Александр Евгеньевич!
Лебедев (сурово): К интервью подготовились? Фотографии гимнасток принесли?!
Собчак: А вы откуда знаете?!
Лебедев: Я старый разведчик.
Соколова: Что, наши телефоны прослушивали?
Лебедев: Упаси боже! Вы думаете, я стал бы нарушать закон, да еще в таком положении?
Собчак: А что у вас за положение?
Лебедев: А вы программу Андрея Караулова не смотрели? Газет не читали? Вот, например, у Ремчукова в «Независимой» написано, что я хуже Сталина.
Соколова: Вы – лучше! А чем мотивировано лестное сравнение?
Лебедев: По версии газеты, Иосиф Виссарионович щадил жен и детей политических противников – в отличие от меня.
Соколова: Ну, во-первых, не щадил, а во-вторых, это г-н Ремчуков поспешил технично от вас отмежеваться. Кстати, в упомянутой газете написано, что вы опубликовали грязный слух о свадьбе Путина и Кабаевой в отместку за то, что вас в Думу не пустили и не дали места сенатора от Ленинградской области. Что скажете?
Лебедев: Бред! Вообще, вся эта история с «Московским корреспондентом» – провокация. Если бы я хотел нанести оскорбление, я бы сделал это в более благородной форме.
Собчак: Почему же оскорбление? Алина Кабаева – красивая девушка. Выдающаяся спортсменка. Депутат Государственной Думы. По-моему, ее расположение делает честь любому мужчине...
Соколова: Только не герою публикации! Владимир Владимирович не был так эмоционален со времен «мочить в сортире». «Терпеть не могу тех, кто лезет со своим гриппозным носом и эротическими фантазиями в чужую жизнь»... Кстати, Александр Евгеньевич, говорят, вы в тот момент болели гриппом?
Лебедев: Это Путин не про меня сказал. Это образ такой собирательный. Но мои враги и эту фразу президента использовали против меня. Те, кто подстроил всю эту провокацию с публикацией статьи.
Собчак: И кто же эти негодяи?
Лебедев: Лужков Ю. М.
Соколова: О, я так и вижу, как маленький лысый человечек под покровом ночи крадется в типографию и там корявым почерком пишет крамольную заметку в газетку...
Лебедев: Ну почему же в типографию? Есть более тонкие способы.
Собчак: Вы считаете, коварный мэр подкупил журналистов?
Лебедев: Я этого не утверждаю, но факты...
Соколова: Бинго! Разумеется, виноваты продажные журналисты. Эти нищие, алчные, беспринципные люди...
Собчак: Алкоголики притом...
Лебедев: Вы смеетесь, а между тем после упомянутых событий часть редакционного коллектива до сих пор беспробудно пьет и в сознание не приходит. Другая часть настучала друг на друга, кто-то кому-то дал в глаз. А третья настучала на весь коллектив и сейчас уже Кремлем взята на работу.
Собчак: А вы к какой части относитесь?
Лебедев: Я – ни к какой. Я издатель, а не журналист.
Соколова: А я – журналист. Поэтому у меня вопрос: зачем же вы наняли на работу таких подонков?
Лебедев: Отвечу вам словами товарища Сталина – у меня нет других писателей.
Соколова: А у меня есть. Только они не будут издавать газету «Московский корреспондент».
Лебедев: Почему?
Соколова: Потому что это очень плохая газета. Даже на фоне общей чудовищности современных российских массмедиа.
Лебедев: Я не согласен. «Московский корреспондент» был интеллектуальным таблоидом.
Соколова: С этого места поподробнее...
Лебедев: Это была попытка простым языком объяснить какие-то вещи московскому обывателю на понятном ему языке. Результатом я был недоволен, как и вы. Собирался перевести газету в еженедельный формат. Закрытие «Московского корреспондента» просто совпало со злосчастной статьей.
Соколова: Да? А я слышала, вы ее закрыли, потому что вам позвонил из ФСБ человек на букву П. А потом еще из Кремля человек на букву...
Лебедев: Нет! Я ее сам закрыл. Этим жестом я признал, что беру на себя часть ответственности, хотя я ничего не знал про статью.
Собчак: Ты знаешь, Ксюш, я думаю, что Александр Евгеньевич говорит нам правду. И становится первым в мире человеком, который сам потопил корабль, не дожидаясь, пока по нему выстрелят из пушки.
Соколова: Отнюдь, дорогая! В последние годы мне пришлось наблюдать множество аналогичных суицидальных актов. Правда, мне они кажутся скорее сексуальными. В том смысле, что кровавый режим еще даже не нагибал, а представители независимой прессы уже портки спустили и в красивой позе стоят...
Собчак: Ну вот хотя бы кто-то заговорил про секс в нашей острой политической колонке. А раз так, давайте, Александр Евгеньевич, представим некую совершенно фантастическую ситуацию. Если бы вас захватили бандиты и сказали: «Лебедев, либо расстрел, либо тебе нужно выбрать одну из наших красавиц-спортсменок к себе в сожительницы или хотя бы на одну ночь». Вот эти прекрасные женщины. Ксюша, передай, пожалуйста, Александру Евгеньевичу фотографии.
Лебедев: Это – провокация! Я же говорил, чтобы не было никаких гимнасток!
Собчак: Тогда – расстрел. Потом, разве мы вам чтото неприличное предлагаем? Вот посмотрите, Чащина. Фигура, кстати, бюстгальтер модный. Вот депутат Госдумы Хоркина живописно раскинулась на диване...
Лебедев: А почему я должен обязательно спортсменку называть?
Собчак: Потому что спорт – это актуально. Мне кажется, в нашей стране спорт вообще становится супертрендом. В частности, женская гимнастика. Как вы думаете, почему столько гимнасток в Госдуме?
Лебедев: В свое время я устал отвечать на вопросы, почему в Госдуме и вообще во власти так много чекистов.
Соколова: А мне кажется, чекист и гимнастка – это вообще идеальный симбиоз. Такие сверхлюди-символы, рабочий и колхозница времен суверенной демократии. Он защищает родину, а она упражняет растяжку и прекрасно варит борщ.
Собчак: Александр Евгеньевич, а вы согласны с тем, что все спортсменки – дуры?
Лебедев: Вы же сами сказали, что среди них есть депутаты Государственной Думы.
Собчак: Чемпионки, красавицы, умницы! Что же вам мешает сделать выбор?
Лебедев: Я выбираю расстрел.
Собчак: Уппс...
Лебедев: Но прошу потом занести в протокол, прежде чем быть расстрелянным, я выступил с высокой оценкой красавиц-спортсменок, которые были мне представлены, и всех российских девушек вообще. Но я – однолюб, я решил выбрать приговор.
Соколова: Александр Евгеньевич, как долго вы прослужили в СВР?
Лебедев: 12 лет.
Соколова: Чувствуется. «Я люблю всех российских женщин» – именно так ответил президент Путин, когда его спросили, собирается ли он разводиться и жениться на Кабаевой.
Лебедев: Я расскажу вам анекдот. Идет в ставке Гитлера обсуждение плана «Барбаросса». За столом сидят Гитлер, Борман, Гимлер и так далее. Вдруг входит симпатичный мужчина в форме полковника, расталкивает всех, подходит к столу, сгребает все карты в авоську. Видно, что на руке у него татуировка, а сзади парашют волочится. Собрав все в авоську, он выходит. Первый от шока отходит Гитлер и говорит: «Это кто?» Борман отвечает: «Штирлиц». «А кто это?» – «Советский разведчик». – «И вы позволили ему забрать секретные документы?!» – удивляется фюрер. «Да мы много раз пробовали его схватить, а он всегда выкручивается». Вот.
Собчак: А я знаю другой анекдот. К дедушке приходит внук и говорит: «Дедушка, расскажи, как в немецком плену было?» Тот говорит: «А просто, внучек. Немцы нас собрали, построили в ряд и говорят: либо будем делать из вас пидарасов, либо расстреляем. Выбирайте». – «И что ты выбрал, деда?» – «Конечно, расстрел». В точности как вы.
Лебедев: Это вы от бессилия глумитесь. Все равно вам меня не поймать.
Собчак: Я все же сделаю попытку. Давайте представим еще одну фантастическую ситуацию. Мне кажется, в нашем случае это самый правильный формат разговора. Если бы вы были президентом и у вас были отношения с некой прекрасной спортсменкой, как бы вы отреагировали на скандальную публикацию какой-то полужелтой газеты?
Лебедев: Опять провокация. Ответь я, допустим, что не обратил бы внимания, получается, что я не согласен с позицией Путина. А скажи я, что применил бы к газете санкции, получится, что в заметке есть доля правды, а в стране существует цензура.
Соколова: Ну надо же, какая неожиданность!
Собчак: Вы отвечайте на вопрос.
Лебедев: Я бы сказал: зачем вы лезете со своим гриппозным носом в чужую личную жизнь.
Собчак: Спасибо. Вы ответили на вопрос.
Соколова: Александр Евгеньевич, вот вы взрослый, хорошо образованный, состоявшийся человек. Миллиардер. Дружите с Элтоном Джоном и Джоан Роулинг. Возглавляете благотворительный фонд совместно с Михаилом Горбачевым, строите детские больницы, театры, онкоцентры и выдвигаете вполне цивилизованные законодательные инициативы. Вы акционер «Новой газеты». Вы активно высказывались против инициативы депутата Шлегеля относительно поправок в закон о прессе, которые полностью уничтожают ошметки российской свободы слова. Скажите, вы всерьез полагаете, что можно одной рукой защищать свободу слова, а другой – закрывать собственную газету по звонку из Кремля?
Лебедев: Я сам закрыл газету. С учетом ряда дел, которые я не закончил, я не мог остаться в ситуации, когда я оскорбил президента.
Собчак: Оскорбили не вы, а газета. Вы же сами рассказывали нам, что не имеете обыкновения вмешиваться в редакционную политику.
Соколова: Тут дело не в том, кто кого оскорбил. Такие «оскорбления» выходят в наших газетах сотнями. И когда дело не касается «величества», никто за них никакой ответственности не несет. Иначе Глеб Пьяных получил бы уже три пожизненных. Дело в том, что парадоксальным образом ситуация с публикацией слуха в вашем таблоиде оказалась абсолютным показателем ситуации со свободой слова в стране. По-моему, Путин выдал такую эмоциональную реакцию, так как просто не ожидал, что кто-то отважится на нечто подобное. Забавно, тираноборцами, сами того не подозревая, оказались сотрудники малоизвестной желтой газеты. Это роковая случайность. Но вы, как издатель, публично ратующий за свободу слова, не должны были после этого закрывать газету. Тем самым вы признали, что принимаете правила игры, против которых боретесь.
Лебедев: Журналисты газеты действовали непрофессионально. Они не проверили информацию!
Собчак: А как ее в данном случае можно было проверить?! По-моему, все просто. Так, как вы, думают очень много людей, да, свободу слова у нас притесняют, это неправильно. Но почему я должен лезть на амбразуру? У меня дела, бизнес и т.д. Пусть кто-нибудь другой занимается.
Соколова: Никто, ни в какие времена не вправе требовать от обычных людей героического поведения. Поэтому мы не можем требовать от г-на Лебедева стать г-ном Ходорковским. Но мне интересно другое. Скажите, Александр Евгеньевич, вам вообще это все зачем? Откуда такая тяга к публичности?
Лебедев: Для меня политика – инструмент, который необходим, чтобы проповедовать какие-то свойственные мне ценности, ставить цели и решать задачи. Поверьте, я четко понимаю, что делаю.
Соколова: Это хорошо. Потому что со стороны ваши действия иногда не совсем понятны. Скажите, например, зачем весь город увешан билбордами в честь 15-летия «Новой газеты»?
Лебедев: А что такого?
Собчак: Да вот фото, где вы с Горбачевым, как бы это сказать... Вы так к Михаилу Сергеевичу льнете, так выглядываете из-за его плеча, что это выглядит просто смешно. Такая по-детски наивная жажда всенародной популярности.
Лебедев: Согласен, фотография неудачная, но это не важно.
Соколова: Вы правы. На этом билборде есть кое-что гораздо более важное. Это подпись внизу. И теперь, Александр Евгеньевич, я задам вопрос, ради которого пришла на интервью. Скажите, почему фамилия «Горбачев» написана строчными буквами, а «ЛЕБЕДЕВ» прописными?
Лебедев: Действительно? Странно...
Соколова: То есть это не вы распорядились?
Лебедев: Нет, не я.
Собчак: Снова провокация?! Враг не дремлет?
Лебедев: Вот именно!
Данный текст является ознакомительным фрагментом.