Распад «аппарата мышления»

Распад «аппарата мышления»

Из Уфы нам пишет Александр Леонидов (Филиппов).

«…Что происходит? Почему СОЦИОПСИХИЧЕСКИЙ РАСПАД МАСС принял такие масштабы и идет с такой немыслимой для истории скоростью? Я не так стар, я родился в 1974 году, но я еще помню, что в моем детстве мир был неплохо оборудован для жизни. Сейчас же, как в фильмах ужасов, неплохой отель «Планета Земля» заполонили зомби. Электричество раскурочили, окна высадили, двери снесли с петель, повсюду в коридорах — мрак, очаги пожаров, крик, ужас и кровожадное чавканье…

Еще вчера в этих комнатах и коридорах сидели важно «в спокойствии чинном» люди в пижамах, читали газеты, играли в шахматы или обсуждали новости. Теперь на тех же самых креслах и диванах, в тех же памятных интерьерах отеля — пиршествуют каннибалы. Об шахматные доски выколачивают мозг из костей, на газетах, что не успели даже пожелтеть от времени, раскладывают вырванные внутренности…

Но самое страшное — даже не моментальное преображение санатория в преисподнюю, знакомое нам по «ужастикам» видеосалонов 80-х годов. Самое страшное — и это сводит нас с ума — в том, что кажется: никто, кроме тебя, не удивляется происходящему. И когда ты дергаешь выживших за рукав, они равнодушно пожимают плечами: «Ну зомби… Ну каннибалы… подумаешь, невидаль… зачем нас от дел отвлекаешь…»

Что случилось? Какой злой волшебник, какой сумасшедший ученый сделал это? Да и под силу ли даже самому злому и самому могущественному волшебнику сделать такое?

Максим Калашников — единственный известный стране собиратель ответов на эти проклятые вопросы. Есть, наверное, и другие собиратели, но они в тени, и мы, широкая провинциальная аудитория, не знаем их. Всю думающую массу России накрыло угрюмой тенью НЕИНТЕРЕСНОСТИ для страны. Умирают без читателей серьезные издания — желтая же пресса ликует. Не знаю, чувствует ли это Максим Калашников — в ореоле своей всероссийской славы и известности, — но мы-то в провинции очень остро чувствуем всю ДИСКРЕТНОСТЬ думающего слоя, вкрапленного малыми частицами в массив алкогольной и безалкогольной деградации личности. В современном мире представители ВСЕХ И ЛЮБЫХ идеологий, как носители способности к абстрактному мышлению, тонут как мухи в варенье (в варенье, если не сказать чего похуже).

Они тонут в невообразимой воображению социальной толще зоологически мыслящих дегенератов. В этом кисельно-грязевом массиве тупого сиюминутного гедонизма барахтаются ВСЕ И ЛЮБЫЕ идеологические установки — монархические, коммунистические, демократические, даже масонские, сионистские и сатанинские, с их черными антиидеалами. Почему даже абстрактное зло забуксовало в грязи дегенеративной конкретики?

Это очень важный и интересный вопрос социопатологии как науки. Даже черный антиидеал внеположен простому быту, он — как бы конечный пункт прибытия, к которому нужно следовать. Даже черный антиидеал выразим языком рационального аппарата, т. е. действия черных антиромантиков имеют все же начало, протяженность, цель движения, средства достижения этой цели, словесно выражаемые ориентиры успеха и неуспеха в продвижении к намеченной цели. У черных антиидеалов есть, как и у нормальных идеалов, разделение между имеющимся настоящим и желаемым будущим, есть штабы и планирование, есть верхушка и рядовые адепты.

Ничего такого мы не встречаем в современном эволюционном переходе от человека к обезьяне. Оскотинивание миллионов людей происходит спонтанно, методом миллионов проб и ошибок, это никем не управляемый и никуда не идущий процесс. Он — в своей дарвинистической эволюционной слепоте и безличности поставил в тупик всю мировую конспирологию. Ведь конспирология, как любая наука, ищет в процессах СХЕМУ, ЛОГИКУ И РАЦИОНАЛЬНОЕ ОБЪЯСНЕНИЕ. Имеем ныне океан человеческого планктона, в котором мозг стал отмирающим рудиментом в процессе дегенерации организмов. Конспирология пытается доказать, что этот океан создан хищными моллюсками-жруграми, питающимися планктоном.

Мы ни в коей мере не отрицаем, что в океане плавают хищные сгустки человеческой черной воли — сатанинские секты и ордена, агрессивный сионизм, корыстное и коварное масонство и т. п. Они питаются человеческим планктоном, но они не могут его произвести. Почему? Потому что производить нужно больше, чем съедаешь (чтобы планктон не исчез), а никакой земной объект не может выделить энергии больше, чем поглощает. Так крестьянин приспособил к своей выгоде способность земли производить плоды, но он же не производит плоды земли из пустоты. И мало изучать крестьянина, нужно включать в агрономию свойства почв, солнечной энергии, чудо воды и проч.

Океаном дегенеративного человеческого планктона многие питаются, но его никто не произвел. Он — продукт слепого саморазвития. В итоге все мы оказались в социальном бездумном желе, которое гасит любую мыслительную энергию остаточных думающих единиц, какой бы направленности эта энергия ни была. Все яростные споры об идеалах, когда-то захватывавшие аудиторию, сегодня (во всем мире!) вязнут в студенистой массе бездумности или аморфного, потерявшего всякую структуру безумия.

Впору обняться по-братски коммунисту с монархистом и демократом, верующему — с преподавателем научного атеизма, юдофобу с юдофилом. Да, они очень разные, но сегодня у них больше общего, чем различного: все эти люди обладают желанием и способностью абстрактно мыслить, понимать универсалии (принимать или отвергать, но все же предварительно ПОНИМАТЬ). У всех этих людей, готовых заживо друг друга сожрать, имеется АППАРАТ МЫШЛЕНИЯ — состоящий в способности разделять цели от средств, выделять главное из второстепенного, понимать взаимосвязь явлений, выводить следствия из причин.

Некогда — и не так давно, еще в СССР и старых космических США простое наличие аппарата мышления было столь распространено, что о нем вовсе не думали, как мы не думаем о воздухе. Дышим себе и дышим, увлеченные более сложными процессами, нежели дыхание. Прошло совсем немного времени — и мы столкнулись с жуткой реальностью тотальной утраты аппарата мышления у огромных масс людей. Лакмусовой бумажкой тут является неспособность воспринимать и как-то выражать свое отношение к абстрактным утверждениям. Если человек соглашается с абстракцией «А», то он обладает аппаратом мышления (сильным или слабым — другой вопрос). Если человек отвергает абстракцию «А», то он тоже обладает аппаратом мышления. Отсутствие аппарата мышления проявится в НЕСПОСОБНОСТИ КАК-ТО ПРОЯВИТЬ СВОЮ ПОЗИЦИЮ по отношению к абстракции, за которой — неспособность абстракцию воспринять.

Это — свойство животной психики. Собака может очень сильно любить хозяина-философа, но она никак не может любить его философии. Равно как она не может ее и возненавидеть. Для собаки, всю жизнь с щенячьих соплей проведшей рядом с философом, его философии тем не менее НЕ СУЩЕСТВУЕТ ВООБЩЕ НИКАК, ни в положительном смысле, ни в отрицательном.

Деградация личности видна только снаружи. Изнутри (личности) она не видна, и это понятно: если бы сама личность видела свою деградацию и понимала, что это деградация, то она бы ее пресекла.

В современном мире запущен механизм деградации коллективной психики общества. Поверхностные и яркие стороны этого процесса нас, как ученых, мало волнуют. Среди глубинных же причин я бы выделил следующие:

— Резкое снижение КАЧЕСТВА информационного питания неизбежное при стремительном и неконтролируемом увеличении его КОЛИЧЕСТВА.

Социопсихический распад совершил большой скачок в момент отмены советской цензуры, и это — не случайное совпадение. Цензура, преследуя политические и часто безобразные цели, в качестве незаметного побочного продукта вырабатывает КАЧЕСТВО ЕДИНООБРАЗИЯ В ВОСПРИЯТИИ информации. Для того чтобы говорить с китайцем, нужно знать китайский язык. Для того чтобы люди могли понимать МЫСЛИ друг друга — нужны рамочные принципы единообразия восприятия. Как мы можем донести до каннибала свой ужас перед каннибализмом, если сам каннибал считает его делом добрым и замечательным?

Повторюсь, политические цензуры такой цели — поддерживать рамочное единообразие восприятия, единство ментального языка — никогда не ставили. Но это у них получалось как бы нечаянно, в процессе реализации их, порой дурацких, принятых за основные задач.

С ликвидацией цензурных ограничений пала не только идеология. За идеологией было нечто более расплывчатое, но гораздо более важное, чем идеология, — невидимая обывательскому глазу СИСТЕМА КОММУНИКАТИВНЫХ РЕАКЦИЙ (что такое хорошо и что такое плохо), без единства которой люди просто не в состоянии понять, что каждый из них имеет в виду.

Наше взаимопонимание состоит из АЛЛЮЗИЙ И ПАЛЛИАТИВОВ господствующей идеологии. Например, все мы говорим друг другу слово «спасибо». Это — паллиатив монотеистического «Спаси Бог!», т. е краткой молитвы Богу за благодетеля. Если предположить, что Бога нет и спасения нет, то слово «спасибо» превращается в смысловую амебу, слово-пустышку, в которую (как в матерное ругательство) каждый волен вкладывать свой смысл и свои извращения, свои личные маразмы. И это происходит в бесцензурном мыслительном потоке не только со словом «спасибо». Это происходит вообще с любым словом!

— Массовый переход от развлекательного чтива к развлекательному видео, смена абстракции буквенного сигнала на непосредственный аналог действия, картинку.

Читая Жюля Верна, мы, мальчишки еще 80-х годов, сами того не зная, совершали (побочно к цели развлечься) сложный процесс РАСПАКОВКИ АБСТРАКТНЫХ СИМВОЛОВ. Автор любой, даже самой примитивной книги ЗАПАКОВЫВАЕТ смыслы и образы в знаки, а читатель — РАСПАКОВЫВАЕТ (точнее, распаковывал) их обратно, из знаков — в образы и смыслы. Ничего этого видеодосуг не дает. Развивавший воображение и абстрактное мышление постоянный тренинг психики в виде художественного чтения исчез с эпохой многоканальных цветных телевизоров, видеомагнитофонов и Интернета. Люди не хотят больше распаковывать абстрактные символы; и сами того не замечая, утрачивают способность к восприятию абстрактных символов, а затем — и вообще любых общих (абстрактных), любых неочевидных идей.

— Апология дегенеративного поведения — модели которого (издревле служившие для осуждения) были предложены в качестве образцов для подражания.

Тут роковую роль сыграла «холодная война» и ставка спецслужб США на морально-бытовое разложение противника, заражение его тягой к извращениям. Человечество 5 тысяч лет свой истории исходило из той аксиомы, что высшим чувствам нужно помогать, а низшие пробьются сами. Низшие, зоологические мотивы и чувства имеют в самом человеке достаточную опору, чтобы помогать им еще и идеологическим внушением.

С этим человечество и построило пирамиды, храмы, ракету Гагарина. И вот Ален Даллес со товарищи задумался — мы никогда не помогали низшим чувствам прорасти, а они все же прорастали, — а что же будет, если им еще и помочь? Если агроном рода человеческого займется не прополкой, а насаждением и селекцией сорняков?

Результат налицо, он ошарашивающий, и думаю, ужаснул бы самого покойного Даллеса, которому приписывают план морального разложения человечества.

— Как ни странно, повышение комфорта и уровня жизни, что позволило сохранять жизнь «гнилых психик», носители которых в прежних, более суровых условиях просто вымирали от собственной неадекватности.

Чем гуманнее общество, тем больше «гнилых психик» оно сохраняет, но ведь психика — живет общением, и гниль начинает так или иначе заражать здоровых соседей, особенно если гнили — много.

Список неявных, но основополагающих причин массовой социопсихической деградации обществ предлагаю продолжить. Всем, кто еще остался способен думать. Ведь это мое письмо не только к Максиму Калашникову, но и ко всем его читателям…»