16. Присвоение номенклатурой прибавочной стоимости
16. Присвоение номенклатурой прибавочной стоимости
Итак, прибавочная стоимость для класса номенклатуры произведена. Что происходит дальше?
Извлеченная путем эксплуатации прибавочная стоимость поступает номенклатурному государству в форме прибыли.
Класс номенклатуры, как мы говорили, ставит задачу удержания и распространения своей власти выше получения прибыли, но и от прибыли не отказывается. Представляемые в патриотическом свете усилия номенклатуры добиться повышения производительности труда в народном хозяйстве СССР оборачиваются в случае успеха весьма ощутимым денежным потоком в казну этого класса.
Вот, например, стахановское движение 30-х годов. Сталин пространно рассуждал о корнях этого движения, якобы назревшего и поднявшего рабочие массы на штурм почему-то внезапно устаревших норм, и не было конца газетным славословиям по поводу героизма стахановцев. Впрочем, и брежневское руководство, испытывавшее неодолимую нежность ко всем выдумкам товарища Сталина, извлекло группу стариков стахановцев из нафталинного забвения и вновь допустило на прием в Кремль. А вот уже не лирическая, но деловая сторона стахановского движения — так, как она сформулирована в стандартном советском учебнике истории: важным итогом стахановского движения послужил рост рентабельности тяжелой промышленности — в 1934 году ее прибыль была равна 430 миллионам рублей, а в 1936 году она выросла до 3,2 миллиарда рублей.[253]
За два года прибыли номенклатуры выросли в 7,5 раза! Какие транснациональные монополии могут похвастаться таким результатом эксплуатации непосредственных производителей?
Может быть, потом положение изменилось? Да, в процентном выражении темп роста прибылей номенклатуры сократился, но зато полюбуйтесь на их абсолютную величину. На XXV съезде КПСС было как бы мимоходом сообщено, что за 9-ю пятилетку (1971–1975 годы) получено 500 миллиардов рублей прибыли — на 50 % больше, чем за первое брежневское пятилетие 1966–1970 годов.[254] Вот уж где взрыв прибылей!
Прибыли — это созданная трудящимися для класса номенклатуры прибавочная стоимость. При помощи какого механизма перекачивается она в сейфы номенклатурного государства?
Механизм этот — налоговая система. В своем нынешнем виде она сформирована в СССР налоговой реформой 1930 года, то есть немедленно после начала массовой коллективизации в сельском хозяйстве, завершившей процесс превращения экономики страны в сверхмонополию номенклатуры.
Именно к такой сверхмонополии и приспособлена советская налоговая система. Поскольку номенклатура является, а номенклатурное государство выступает владельцем всех промышленных предприятий, совхозов, фактическим хозяином колхозов и фактически единственным в стране работодателем, по своему усмотрению устанавливающим уровень зарплаты и цен, оно получает возможность непосредственно изымать создаваемую в народном хозяйстве прибавочную стоимость. Прямое налогообложение населения в этих условиях теряет значение: оно составляет менее 10 % государственных доходов. Свыше 90 % доходов госбюджета СССР изымается, как принято говорить, «из социалистического хозяйства».
Что это означает?
При капитализме налогообложение частных предприятий означает, что у предпринимателя государство изымает определенный — нередко весьма высокий — процент полученной им прибавочной стоимости. Но ведь при реальном социализме все предприятия принадлежат государству. Так у кого же оно изымает прибавочную стоимость, взимая налог с этих предприятий?
Ни у кого. Социалистическое государство просто перекладывает полученную его уполномоченными — директорами предприятий — прибавочную стоимость в свои банки. Именуется такая нехитрая процедура «отчислением от прибыли социалистического предприятия». Состоит она в том, что предприятию из произведенной его рабочими прибавочной стоимости оставляют запланированную сумму на дальнейшее расширение производства и другие предусмотренные планом нужды, а все остальное направляют в госбюджет.
Казалось бы, действительно, при такой системе потребности в налогах с населения нет: прибавочная стоимость забирается непосредственно с предприятия, государство само устанавливает и платит заработную плату — какие же еще налоги?
Мысль логичная. В Албании ей последовали и налоги отменили. В Советском Союзе при Хрущеве тоже был принят закон о постепенной отмене налогов, советская пропаганда долго кричала о нем на весь мир, чтобы создать впечатление, что налоги действительно отменены. Налоги же перестали взимать только с получающих до 70 рублей в месяц и скромной скороговоркой объявили, что осуществить закон для остальных категорий трудящихся не удастся.
Между тем основную часть налогов, взимаемых номенклатурой с советского населения, хрущевский закон и не затрагивал; он касался лишь прямых налогов, а основная часть — косвенные налоги.
Ленин до революции, изобличая мерзости царизма, камня на камне не оставлял от косвенного налогообложения. Он писал: «Чем богаче человек, тем меньше он платит из своих доходов косвенного налога. Поэтому косвенные налоги — самые несправедливые. Косвенные налоги, это — налоги на бедных».[255]
Именно такой налог и был введен номенклатурой в СССР под названием «налог с оборота». Взимается он тоже якобы из социалистического хозяйства. Сбивчивые разъяснения советской экономической науки, что налог с оборота — собственно не налог вовсе, так как не влечет за собой перехода из одной формы собственности в другую, старательно обходят вопрос: кто же все-таки платит этот налог?
Между тем ответ на такой вопрос очевиден. Налог с оборота включается в отпускную цену товаров, именно он и составляет ее отличие от производственной цены. Как только товар отпущен торговым организациям, предприятие перечисляет государству из полученных за товар денег налог с оборота. Правила здесь строгие: перевод налога с отпущенного товара производится немедленно по получении счета или ежедневно (на 3-й день после отпуска товара). Небольшим предприятиям разрешено производить перевод налога с оборота один раз в 10 дней (3, 13 и 23 числа каждого месяца). Лишь совсем маленьким мастерским, производящим так мало, что причитающийся с них налог с оборота не превышает 1000 рублей в месяц, разрешен ежемесячный перевод налога (23 числа). Таким образом, номенклатура без задержки получает произведенную прибавочную стоимость.
Между тем торговая сеть передает налог с оборота в розничную цену товара. Тут-то и обнаруживается, наконец, подлинный плательщик этого налога — покупатель.
А кто покупатель? Поскольку налог с оборота введен главным образом в производство потребительских товаров, покупатель — советское население. На него и взваливается номенклатурой этот косвенный налог, ханжески замаскированный под «государственный доход из социалистического хозяйства».
Ставки налога с оборота, разумеется, держатся в секрете. Но некоторое представление об их величине можно составить по цифрам, проскочившим в советскую печать в последние хрущевские годы, когда несколько ослабла бдительность цензуры.
Налог, то есть тем самым наценка, составляет от 50 до 75 % отпускной цены на следующие потребительские товары: автомашины, бензин, керосин, велосипеды (для взрослых), фотоаппараты, пишущие машинки, авторучки, текстиль, спички, нитки и другие; от 33 до 66 % — на швейные машины, иголки, металлическую посуду, алюминиевые столовые приборы, обои, резиновые изделия, лампочки, электропровода, писчую бумагу, цемент; 50 — на муку, 55 — на сахар, 70 — на растительное масло, 72 — на кожаную обувь, до 77 % — на искусственный шелк.[256] Как видим, наценки большие.
«Для чего же это нужно? — удивится иной читатель. — Гораздо разумнее было бы никаких наценок не делать, продавать товары дешевле и соответственно снизить зарплату. А то Советское государство зачем-то вводит массу ненужной бухгалтерской работы и искусственно раздувает инфляцию».
Зря удивляется читатель: всю эту бессмыслицу номенклатура делает исключительно для него самого. Ведь он же только что неодобрительно смотрел на цифру средней зарплаты в Советском Союзе. Что бы он сказал, если, следуя его рецепту, и она была бы сокращена, видимо, не меньше чем на одну треть?
Куда направляется извлекаемая номенклатурой масса прибавочной стоимости?
Мы уже сказали: было бы наивно считать, что она вся проедается классом номенклатуры. Как и в других эксплуататорских обществах, при реальном социализме правящий класс даже при самом большом расточительстве не может израсходовать на личное потребление всю массу прибавочного продукта, создаваемого трудом многих миллионов людей.
Однако, помимо личного потребления членов класса, у него есть коллективное, классовое потребление. Оно и поглощает в СССР львиную долю производимой прибавочной стоимости.
Составные части классового потребления номенклатуры в общем правильно названы в книге Куроня и Модзелевского, хотя и расставлены в соответствии с традиционной марксистской схемой, а не по значению их в системе реального социализма. Между тем классовое потребление номенклатуры в полной мере следует не какой-нибудь идеологической схеме, а ее классовым интересам.
Главной частью нужно безусловно считать потребление с целью дальнейшего укрепления и расширения власти класса номенклатуры — в полном соответствии с основным экономическим законом реального социализма. Речь идет о расходах на работу партийных органов и их аппарата, на огромную машину органов госбезопасности, на Вооруженные Силы и военные отрасли промышленности, на органы и войска МВД, лагеря, тюрьмы, прокуратуру. Небольшая доля перепадает и на менее жизненно важные придатки этой системы: суды, милицию.
Значительно больше, чем на эти придатки, хотя, конечно, меньше, чем на основные элементы фундамента власти, выделяется на идеологическую обработку населения, а также на органы внешних сношений (политических, экономических, культурных и т. д., которые на деле все являются политическими).
На втором месте следует назвать так называемые «социалистические накопления», используемые для инвестиций в народное хозяйство страны. Речь идет, следовательно, о наращивании коллективной собственности номенклатуры, что и стоит в круге ее интересов на втором месте.
Последнее место занимают расходы на науку, культуру, образование, здравоохранение, спорт и т. д. Они носят менее ярко выраженный классовый характер, хотя, конечно, также производятся в интересах господствующего класса.
Как видим, номенклатура расходует прибавочную стоимость в строгом соответствии со своими — уже известными нам — классовыми интересами. Определенная раз-яйца между названными тремя категориями использования прибавочной стоимости состоит в различной степени их приемлемости для трудящихся.
Более всего приемлема третья категория. Хотя речь идет о вспомогательных расходах с целью обеспечить извлечение прибавочной стоимости номенклатурой, тем не менее здравоохранение, образование, развитие мирных отраслей науки, а также культура в той ее части, в которой она не подчинена полностью пропаганде, — приемлемое для трудящихся использование создаваемой ими прибавочной стоимости.
Во второй категории потребления прибавочной стоимости классом номенклатуры также есть отдельные приемлемые для трудящихся стороны. Это, во-первых, обеспечение рабочих мест как следствие делаемых инвестиций: хотя номенклатура производит их с целью получения прибавочного продукта, параллельно с ним создается и необходимый продукт, дающий трудящимся возможность существовать. Это, во-вторых, вложения в производство товаров народного потребления, в жилищное строительство — короче, в производство того, что потребляют сами трудящиеся, хотя эти вложения скромны и делаются номенклатурой как уступка с целью обеспечить существование рабочей силы.
Есть небольшой положительный для трудящихся элемент даже в первой категории потребления прибавочной стоимости: суд и милиция, хотя и рассматриваются значительной массой советского народа как враждебные ему учреждения, частично все же обслуживают и интересы трудящихся.
Но в огромной части в первых двух категориях расходование выжатой из трудящихся прибавочной стоимости осуществляется во вредных им целях. Ибо как иначе можно назвать цель укрепления и расширения власти класса номенклатуры над трудящимися и обеспечения дальнейшего извлечения из них прибавочной стоимости? Рабочий при реальном социализме, констатируют Куронь и Модзелевский, «производит жизненный минимум для себя и содержит государственную власть против себя. Продукт труда рабочего противостоит ему как чуждая, враждебная сила, так как, хотя он и производит этот продукт, последний ему не принадлежит».[257]