ТЕЛА, УМЫ, ПОЛ
ТЕЛА, УМЫ, ПОЛ
«Звезды» «Матрицы» выглядят в соответствии с определенным стандартом. В виртуальном мире их плоть скрыта под похожими друг на друга костюмами из блестящей черной кожи или латекса. «эКзистенЦия» же наполнена плотью, запекшейся и свежей кровью wetware.[167] Такие отличия становятся очевидны еще во время вступительных титров. В обоих фильмах используется метафора построения всего сущего из битов информации. В «Матрице» эти биты представлены фрагментами программного кода — зелеными символами и числами, светящимися на фоне черного экрана. Биты в «эКзистенЦии»— это бесформенные розовые, кремовые и золотистые капли, отдаленно напоминающие структуру клетки, как ее можно видеть под микроскопом. Метафора в данном случае биологическая, а не механическая, аналоговая, а не цифровая.
Многие философы феминизма утверждают, что западная философия до недавних пор была занятием мужчин, стремящихся к интеллектуальному бегству от своих тел, от реальности плоти и крови.[168] Среди этих мужчин были Платон, повествовавший о трансцендентном мире идей, Блаженный Августин и Фома Аквинский, надеявшиеся, что их души попадут на небеса, и Декарт, определявший существование через наличие разума, а не тела. Частью этой традиции является четкое разграничение между мыслями и чувствами. Мужчине по традиции приписывают рациональность и «высшие», умственные способности, женщина ассоциируется с телом, эмоциями и «низшими» способностями, такими как рождение и воспитание ребенка. Это предубеждение проявляется в бесспорно мужском взгляде, представленном в «Матрице»».
Если сосредоточиться на главных героях-мужчинах, становится очевидной разница в роли полов. В фильмах играют два самых модных сердцееда — Киану Ривз и Джуд Лоу. У этих мужчин нет того обаяния мачо, которое было у Кларка Гейбла или Джона Уэйна. Когда мы впервые видим лицо спящего Киану-Нео, нежные веки делают его похожим на девушку, «милашку». У него очень светлая кожа (один из персонажей фильма даже обращает внимание на ее белизну), а на теле совершенно отсутствуют волосы. Он движется грациозно, подобно танцору. У Джуда-Теда точеные скулы и ресницы, которым можно только позавидовать. Его незабываемые губы придают лицу несколько обиженное выражение. Оба героя действуют в паре с сильной (или похожей на сильную) женщиной, которая время от времени руководит их действиями. В какой-то момент оба становятся уязвимыми, неуверенными, и, что важнее всего, в их тела совершается вторжение. Сцены проникновения в мужские тела и появления в них новых входных отверстий заслуживают рассмотрения.