Записки от зависти

Записки от зависти

Смерть от жуимотины

Древние японцы обожали писать дневники и записки. К числу самых известных произведений этого жанра относятся, например, знаменитые «Записки от скуки». Не от головы или живота, как можно было бы подумать (от этого они предпочитали вещи посерьезнее – меч, например), а от скуки. Рассказал японский автор о том, что его занимало, от чего он скучал, и, быть может, от скуки и излечился. Когда, вернувшись из Японии, я спускаюсь в московское метро и лихорадочно ищу платок, чтобы зажать нос, то испытываю острое чувство стыда и не менее острое желание написать записки от зависти. Думаю, я не одинок в этом своем низком чувстве. Слишком многие наши люди завидуют Японии и японцам. Завидуют тому, как работают, как отдыхают, завидуют космическому японскому быту, унитазам а-ля «Спэйс шаттл». Да мало ли чему еще можно завидовать, особенно если не знать, что там на самом деле, не видеть обратную сторону… Вот я и подумал: а если написать записки от зависти, может быть, зависть и пройдет? И написал.

Самые популярные в этой стране виды отдыха называются «каймоно» (шопинг) и «табэмоно» (хождение по ресторанам), но мы пока обратимся к более известным у нас вещам. Например, к любованию сакурой. С каким умилением, вторя поэтам и писателям, мы восторгаемся: японцы так мило любуются веткой сакуры, так утонченно наливают сакэ и слагают стихи! Они ждут наступления каждой весны с таким нетерпением – вот-вот зацветет вишня, как это возвышенно!

Хорошо, что наши дачники в большинстве своем не относятся к числу фанатов японской жизни, а то еще немного, и у нас отказались бы от черешни в пользу японской бесплодной красоты. Черешни было бы жаль, но такой красоте я, скажу честно, завидую. Бело-розовое великолепие на несколько недель окутает всю страну, и опадающие лепестки, о которых в Москве разве что ленивый не знает, что они – символ оборванной жизни самурая, кружась в вальсе, упадут в чашки с сакэ:

Сакуры нежной цветок

В водки стакан опустил.

Как хорошо!

(Леонид Каганов)

Каждой весной 20–25 японцев расстаются с жизнью из-за любви к прекрасному – они упиваются насмерть. Любование сакурой для многих жителей этой страны слишком уж неразрывно связано с алкоголем. Как можно смотреть на эту красоту без стакана в руке? Смахивая сентиментальную слезу, японские мужчины устраивают поэтические турниры, викторины, игры, где проигравших ждет одно наказание – штрафная. Я завидую японцам. Они доросли до того уровня, когда количество смертей от перепоя прогнозируемо и держится на практически неизменном – потрясающе низком уровне – столетиями. Они травятся священным рисовым вином, слушая стихи и наблюдая за опадающими лепестками, точно так же, как травились их деды и прадеды. Что может быть красивее, чем отойти в мир иной под пьяную болтовню хмельных красавиц и лихих клерков? И только 20–25 человек в год. Не тысяч, не сотен – два десятка человек. Лимит. Великая страна.

Помните, как мы смеялись когда-то, узнав, что президент Буш-младший чуть не расстался с жизнью, подавившись не то пончиком, не то коврижкой? Японцам не было смешно. Каждый Новый год два-три японских старичка делают то, что не под силу президенту супердержавы, – они умирают от жуимотины. Здесь принято справлять Новый год установленным порядком: есть холодную гречишную лапшу, пить с утра сакэ и… давиться сладковатыми рисовыми лепешками – моти. Эти самые моти обладают странным свойством – они очень плохо прожевываются. Японские дедушки и бабушки знают об опасности, но из года в год, из столетия в столетие хладнокровно рискуют. Вы скажете: что такое для страны с населением 126 миллионов человек две-три смерти на Новый год? Ерунда! Да, ерунда. Но каково упорство! В другой стране плюнули бы давно и не делали этих моти, лучше бы еще раз сакэ выпили, но не в Японии. Традиция превыше всего! Знают, но давятся. И деды их так давились, и прадеды-самураи, дети самураев. И я опять немножко завидую им. Такое упорство, да еще и в мирных целях… Завидую.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.