Даждь нам днесь

Даждь нам днесь

В Иркутской области подавляющее большинство деревень выглядят грустно. Агропромышленные предприятия остались в немногих крупных селах. Там, где раньше были колхозы-миллионеры, сейчас мелкие ОАО и ЗАО, производящие немного молока, мяса, картошки и пшеницы под хлеб. Основной вид дохода в деревне - ежемесячные детские пособия. Пропиваются они быстро, сельпо отпускает в долг, гроссбухи исписаны до обложек.

А в отдаленных селах можно увидеть одну и ту же картину: средь нищеты и разрухи - улица с двух-трехэтажными особняками из кирпича и камня; иногда ее называют Потемкинской. Это дома администрации и бывшего руководства колхозов, которые совместно обанкротили свои агропредприятия, и теперь бывшая колхозная техника стоит во дворах их усадеб - сам видел комбайны во дворах и сеялки рядом с воротами. Деревенских нуворишей ненавидят лютой ненавистью и от безысходности идут к ним батрачить. Так и говорят: «Пойду к этому кровососу в батраки». Расплачиваются с батраками чаще всего дрянной водкой.

Лучше всех на селе живут бюджетники - сотрудники ЦРБ (центральных районных больниц), начальных школ, почты и поселковой администрации: настоящий средний класс. Потому что регулярно получают зарплату. Живыми деньгами!

В селе Сергино нет ни почты, ни администрации, ни даже автобусной остановки. Вся деревня - две улочки, которые при въезде даже не видно из-за интернатского забора. Но жителям Сергино повезло: они работают в интернате поголовно, исключая стариков и почти отсутствующих алкашей.

Условия приема на работу жесткие до жестокости. Из-за огромного конкурса на вакансию увольняют при первом же случае выхода на работу в пьяном виде, за прогул, штрафуют за похмелье. Жители Сергино находятся в привилегированном положении. А в Шелехово, где добирают часть штатных рабочих, за места в ПНИ натурально дерутся, интригуют, подсиживают, ссорятся с лучшими друзьями. При таком накале кадровых битв, рассказывали мне, случается и любовный треугольник по-шелеховски: жены бросают безработных мужей и сходятся с перспективными и обеспеченными интернатскими кадрами.

В интернате питаются всем своим. Мясо, молоко, хлеб, непритязательные овощи - картошка, морковь, капуста, еще какая-то зелень. Хозяйство настолько хорошо поставлено нынешним директором, а место настолько теплое, что Сапелкина не раз пытались убрать и посадить своего человека. Одно время терзали проверками, но компромата не нарыли. Злые комиссии уезжали в благодушном настроении: специально для них восстановили один из домиков в черте деревни, представляющий собой мини-гостиницу на три пяти-семиместных номера, в одном из которых есть телевизор, в гостиной стоит холодильник, а в кухне, за простынчатой занавеской, оборудован теплый сортир - для деревни роскошь неслыханная (остальные посещают «белые домики» - фанерные строения на улице, выбеленные известью, с «очком» в полу). У директора своя баня - по слухам, очень хорошая. И рыбалка здесь, говорят, замечательная.

Скорбное учреждение кормит оба села - Сергино и находящееся в восьми километрах от него большое Шелехово: из почти двухсот человек, работающих в ПНИ, почти половина приезжает оттуда. Количество умственно отсталых почти вдвое превосходит численность сергинского населения.

День начинается в 8.30 с короткой планерки: директор и его заместители раздают задания рабочим. Интернат Алексей Иванович называет «мое хозяйство»: пилорама, пекарня, угольная котельная, огромный скотный двор - около пятидесяти коров, сотня свиней, четыре коня, - 130 гектаров посевных площадей под пшеницу и овес. Огород и небольшая пасека.

Все довольны. Безумие - единственный источник пропитания в этих местах.