Государство должно поддерживать не сильных, а слабых

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Государство должно поддерживать не сильных, а слабых

Двенадцать рассерженных режиссёров

Государство должно поддерживать не сильных, а слабых

Послужной список

Николай Николаевич ДОСТАЛЬ, сын режиссёра Николая Владимировича Досталя, родился в 1946?году в Москве. В 1971?году окончил факультет журналистики МГУ, в 1981?году – Высшие курсы сценаристов и режиссёров, где учился в мастерской Георгия Данелия. В качестве режиссёра дебютировал в 1985?году полнометражной картиной «Человек с аккордеоном». Международную известность ему принёс фильм «Облако-рай», удостоенный нескольких наград кинофестиваля в Локарно. Среди наиболее известных картин Николая Досталя – «Шура и Просвирняк» (1987), «Маленький гигант большого секса» (1992), «Мелкий бес» (1995), «Полицейские и воры» (1998), «Коля – перекати-поле» (2005), «Петя по дороге в царствие небесное» (2009), а также популярные телесериалы «Штрафбат» (2004) и «Завещание Ленина» (2007).

Николай Досталь – призёр отечественных и международных кинофестивалей, лауреат «Золотого орла», «Ники», дважды лауреат премии ТЭФИ.

«ЛГ» продолжает цикл «Двенадцать рассерженных режиссёров», начатый беседой с генеральным директором киноконцерна «Мосфильм» Кареном Шахназаровым. Сегодня разговор о болевых точках российского кино и острых проблемах нашей жизни продолжает известный кинорежиссёр, народный артист России Николай ДОСТАЛЬ.

Беседа наша началась не с моего вопроса, как водится в жанре интервью, а с энергичной реплики Николая Досталя, который, прекрасно понимая все аллюзии и иронические смыслы, заложенные в названии рубрики, тем не менее не захотел причислить себя к когорте «рассерженных» и «разгневанных».

– Наш выдающийся философ Григорий Померанц на канале «Культура» как-то точно сформулировал дорогую для меня мысль: «Дьявол начинается с пены на губах ангела в борьбе за святое и правое дело», – счёл первым делом заметить Николай Николаевич. – Действительно, мы иногда так усердно боремся за правду, что порой превращаемся в тех самых дьяволов с пеной у рта. Я бы хотел избежать подобной участи. Если я по жизни и сержусь, то в основном на самого себя. Поэтому постараюсь говорить сегодня «без гнева и пристрастия», хотя не исключаю, что многие мои мысли и оценки будут, конечно, субъективными, а то и нелицеприятными.

О власти духовной и мирской

– Ну что ж, тогда, как говорится, с Богом. Я знаю, что вы завершаете 20-серийный телевизионный фильм «Раскол», посвящённый, как можно догадаться из названия, теме раскола Русской православной церкви. Кроме того, что вы взялись приоткрыть не самую широко изученную страницу нашей истории, в чём, на ваш взгляд, актуальность, своевременность этого замысла?

– Ещё на стадии написания сценария мы с моим соавтором, питерским писателем Михаилом Кураевым, почувствовали, что фильм может прозвучать очень современно. Неслучайно Александр Исаевич Солженицын, исследуя ту сложную эпоху, заметил: если бы не было XVII века, возможно, не было бы и 1917?года…

К слову сказать, эпоха раскола недостаточно исследована и уж точно малоизвестна нашему зрителю. Мы знаем многое из того, что было до: Иван Грозный, Борис Годунов, Смута, поляки, Минин и Пожарский… Знаем, что было потом: от Петра Первого и до наших дней. А вот между Михаилом Фёдоровичем, первым Романовым, и Петром I жил-был ещё и царь Алексей Михайлович Тишайший. При нём случились Соляной и Медный бунты, восстание Степана Разина, но самое главное – произошёл раскол Русской православной церкви. В него оказались вовлечены не только сам царь Алексей Михайлович, патриарх Никон, протопоп Аввакум, боярыня Морозова (все они герои нашего фильма), но и широкие народные массы. Это было мощное колебание державных основ и основ жизни Церкви.

Все 360?лет, что минули после раскола, мы, увы, наступаем на те же грабли, что тогда были невзначай обронены. В той эпохе столько собак зарыто! Коррупция, взяточничество, чиновничий произвол – всё то, что нас мучит и сегодня, уже тогда было вмуровано в фундамент общества. Один из персонажей нашего фильма, боярин Семён Стрешнев говорит: «Да, спасение государства во веки веков было делом доходным». Разве это не корреспондируется с нашим временем? А разве не современно звучит сегодня тема народа и власти, власти и Церкви, Церкви и паствы? Всё это найдёт отражение в нашем фильме «Раскол», который, будучи основан на исторических трудах Карамзина, Соловьёва, Каптерева, Карташова, на четырёхтомнике прозы Владислава Бахревского, уверен, не расколет, а объединит наше общество в честном осмыслении своего прошлого и настоящего.

– Коль вы поневоле стали знатоком Церкви, то какой вам видится её роль в современном обществе?

– Да какой я знаток… Но попробую высказать своё скромное суждение. Роль Церкви должна и может быть большой позитивной силой в современной России. Но сегодня происходит чрезмерное единение между Церковью и властью. Должно же быть не единение, а взаимодействие власти и Церкви. Государство обязано заботиться о материальной стороне жизни человека, Церковь – о духовной. Однако власть, не имея ничего взамен рухнувшей марксистско-ленинской идеологии, подменяет, заменяет её православием. Это, как мне кажется, не совсем правильно.

– Не только в «Расколе», но и в других своих фильмах вы часто и довольно жёстко трактуете тему власти. У вас, например, был острый документальный фильм «Россия. ХХ век. Взгляд на власть». Скажите, какая она, наша власть, – в историческом, так сказать, разрезе? И как критика власти сочетается у вас с патриотизмом?

– У меня запасной родины нет. Другого гражданства нет. Я исконный россиянин, на этом стою. Не называю себя гордо патриотом, потому что патриотизм – чувство интимное. Оно нам дано генетически. Каждый из нас любит свою землю, своё крылечко. Патриотизм – это как любовь к родителям. Мы же не бежим на Красную площадь и не бьём себя кулаками в грудь: я, дескать, люблю свою мать, люблю отца. Зачем же тогда горлопанить на каждом углу о любви к родине?

Считаю, нам повезло с пространством, с землёй, с недрами, с народом. У нас много умных, талантливых, ярких людей. Но вот с властью у нас постоянно какая-то непруха. Говорим о единстве, а народ у нас, так уж исторически сложилось, – всегда отдельно, власть – отдельно. Временами слияние вроде бы происходит, когда мы очаровываемся тем или иным лидером и голосуем за него, потом, увы, разочаровываемся в этом лидере, когда он огонь и воду ещё выдерживает, а медные трубы – уже не очень…

Мне не нравится, как устроена наша нынешняя жизнь. Много бедности, серости, сирости. И на этом фоне по телевидению показывают красивую картинку и звучит громкий слоган: «Газпром» – наше национальное достояние». А я в этот момент задумываюсь: в какой мере это национальное достояние принадлежит всему народу, всем нам? Скорее, оно принадлежит ограниченному кругу людей, которые ловко распоряжаются этим достоянием. Наверное, так по большому счёту не должно быть. Но пока обстоит именно так. И в этом повинны и мы сами – наши покорность и смирение, и нынешняя власть, которая зачастую радеет не о народе, а о своём собственном благополучии, торопясь побыстрее набить карманы.

– Встретил у вас в одном интервью фразу: честное кино про наше время снимут лет через 20–30. Почему не сейчас?

– Сказал же поэт: «Большое видится на расстоянье». Мы переживаем, конечно, большое время в том смысле, что оно сложное, неоднозначное, изменчивое, и ухватить его суть и смысл сегодня трудно. Лет через 20?будет легче: появится больше фактов, свидетельств, многое из того, что нынче является тайным, станет явным. Хотя кино о сегодняшнем дне можно делать и сейчас. Нет цензора, который сказал бы: о нынешней власти снимать нельзя.

– Если сегодняшнее время ещё требует осмысления, то уж с ХХ веком мы, надеюсь, разобрались?

– Ой как не разобрались. Пока мы ясно не скажем, если угодно, не внушим народу, что Сталин был преступником, мы будем только множить исторические мифы о нашем прошлом. А на мифах новую государственность не построишь. В 90-е годы было обнародовано немало документов, которые однозначно и неоспоримо изобличали Сталина как палача и убийцу. Были, в частности, опубликованы расстрельные списки, на которых красным карандашом выведена резолюция генералиссимуса: «Расстрелять», «Бить», «Согласен» – и т.д. и т.п. Ельцин тогда, к сожалению, не довёл дело до конца. А сейчас вновь слышны голоса: «Да, был ГУЛАГ, но…», «Да, лагеря – это ужасно, но Сталин выиграл войну»…

Какое к чёрту «но»? Да если бы не «мудрое» руководство Верховного главнокомандующего, который пошёл на преступный сговор с Гитлером, упёк командный состав в лагеря, а самых видных маршалов расстрелял, то мы не потеряли бы так много людей в начале войны. Да и не только в начале. Как говорил фронтовик и замечательный писатель Виктор Астафьев, мы выиграли войну мясом. Людей, как спичечные коробки, кидали в огонь войны. И когда меня спрашивают порой, чем Сталин отличается от Гитлера, я неизменно отвечаю: отличается тем, что Гитлер уничтожал чужие нации и народы, а Сталин – свои.

К слову, роман Астафьева «Прокляты и убиты» ещё ждёт экранизации. Это, на мой взгляд (и не только на мой), один из величайших романов ХХ века – наряду с «Тихим Доном» Михаила Шолохова и «Котлованом» Андрея Платонова. И это, безусловно, лучший наш роман о войне. Он не только о войне с фашизмом, но и о войне государства со своим народом.

О Михалкове и «вертикали»

– Не могу не спросить вас в связи с этим о «великом фильме о великой войне» в постановке Никиты Михалкова…

– Тут, на мой взгляд, двух мнений быть не может: картина не получилась по всем своим параметрам – начиная с невнятного замысла, фрагментарного сценария и заканчивая печальной прокатной судьбой ленты. Я не хочу сейчас вдаваться в излишние подробности, кто как сыграл, какая сцена удалась, а какая не очень, но цельное кинопроизведение не сложилось. Если по-честному, Никита сам себе должен сказать об этом. Но он уже не может. Маска удачливого, успешного, пробивного человека так прилипла к его лицу, что он нигде, ни в чём не может признать своё поражение. Что бы он ни делал, за что бы ни брался – всё у него получается супер.

– Но вот с руководством Союза кинематографистов он точно не справился, иначе не возникло бы знаменитое письмо «Нам не нравится», в котором больше сотни известных деятелей российского кино заявили о выходе из «михалковского» СК и о создании нового киносоюза. Недавно в него вступили и вы…

– Союз кинематографистов в том виде, в каком он существовал ещё во времена СССР и всё ещё существует нынче, давно изжил себя. Михалков вдобавок построил в общественной организации, каковой является СК, мощную вертикаль власти, беря, видимо, пример со своего главного кинозрителя. Никита сам всех назначает, сам пишет под себя устав, вокруг него вращаются верноподданные члены правления, секретари, оргсекретари, управделами… Просто политбюро ЦК КПСС какое-то. Может, в государстве, в армии, даже в съёмочной группе и нужна подобная вертикаль власти. Но в общественной организации, где все друг другу коллеги, друзья, можно общаться только на равных, только по горизонтали. Именно таким и мыслится наш новый киносоюз. Это будет союз не просто творческих людей, а профессиональных гильдий.

Я считаю, что так называемые творческие союзы – это анахронизм отжившей эпохи. Ну что, скажите, общего в творчестве у Михалкова и Германа, Суриковой и Балабанова, Абдрашитова и Хлебникова? Ничего. Но когда мы говорим о борьбе с пиратством, о договорах режиссёров с продюсерами, о социальной защите работников кино – тут все перечисленные будут заедино. Так что наш киносоюз должен стать профсоюзом. Таким же влиятельным и мощным, какие давно сложились в Европе, Америке. И если в него захочет вступить Михалков, то кто против? Правда, для этого Никита должен будет согласиться с нашим уставом, а он отличается от устава возглавляемого им СК. У нас, например, не будет постоянного председателя на первых порах: руководители гильдий будут исполнять эту почётную миссию по очереди.

– Власть Михалкова не ограничивается рамками СК. Он и президент Московского кинофестиваля, и фактический руководитель премии «Золотой орёл», и член попечительского совета Фонда поддержки кино, и член совета по кино при премьер-министре, и… Его влияние в киноотрасли огромно, но многие считают, что это влияние носит в основном деструктивный характер…

– Наверное, это так. Но главная беда Никиты Михалкова в том, что он деструктивно влияет прежде всего на себя самого. Как зритель, я это хорошо вижу по его фильмам. Он талантливый актёр, режиссёр, я люблю его фильмы «Неоконченная пьеса…», «Пять вечеров», «Обломов», а последние его картины говорят о каком-то саморазложении. А как он влияет на других людей и на другие сферы жизни – не знаю. Лично на меня он никак не влияет.

– Но фоторепортёры засняли сцену, когда Никита Сергеевич обнимал вас по окончании Московского кинофестиваля, на котором вы получили «Золотого Георгия» за фильм «Петя по дороге в царствие небесное»…

– Я был, конечно, рад, что наша лента получила золотой приз, хотя она снята в достаточно традиционной манере. Поэтому наш успех был для меня сам по себе удивителен, а тут ещё большой, накачанный Никита буквально навис надо мной с объятиями и поздравлениями. Хорошо эту сцену описал критик Юрий Богомолов, остроумно заметив, что Михалков навалился на меня, как Ноздрёв на Чичикова, а у меня не получалось от него вырваться. Но при всём этом, думаю, со стороны Никиты поздравления были вполне искренними.

О кино и «большой восьмёрке»

– Но перейдём уже от личности и творчества Михалкова, который, конечно, многое определяет в нашем кино, к проблемам самого кинематографа. Как вы, например, расцениваете создание фонда поддержки кино? Будет ли это способствовать развитию нашей многострадальной десятой музы?

– Как говорится, поживём–увидим. Но уже само возникновение фонда у многих кинематографистов вызвало недоуменные вопросы. Почему студий, которых решили облагодетельствовать государственными деньгами – по 250?миллионов рублей, оказалось восемь, а не, скажем, шесть или десять, двенадцать? По каким критериям происходило выявление пресловутой «восьмёрки»? Что за неизвестная широкой общественности социологическая компания взялась оценивать эффективность работы киностудий? Как и многое другое, связанное в нашем отечестве с распределением немалых государственных денег, это решение было принято тихо, келейно, где-то наверху. «Восьмёрку» студий-лидеров просто взяли и назначили – без всякого обсуждения в профессиональной среде.

А кроме того, я убеждён, что государство должно финансировать в нашем кино не сильных, а слабых. А именно: документальные фильмы, анимацию, дебютные работы, авторское кино, систему образования… А когда деньги получают студии типа ТРИТЭ того же Михалкова или «Дирекция кино» Константина Эрнста, которые и так неплохо живут, то я не думаю, что это верный подход к делу.

– Остряки уже определились со своим отношением к реформам в киноотрасли и к деятельности фонда. По их мнению, нас ждёт впереди «патриотическая клюква, которую зритель никогда не полюбит, и малобюджетный арт-хаус, который зритель никогда не увидит». Как вы считаете: третьего не дано?

– Третье дано. Можно и нужно снимать картины о нас, о нашей стране и без пресловутой «клюквы». Считаю, что система госзаказов в кино ограничивает свободу творчества, смелость мышления. Другое дело, если вдруг всё совпало, сошлось: государство хочет экранизировать, скажем, «Евгения Онегина» и находится человек, мечтающий и способный это сделать. Но под видом госзаказа поставлять на рынок развесистую «патриотическую клюкву» – это порочный путь. Надеюсь, этого всё-таки не произойдёт. Я, во всяком случае, участвовать ни в чём подобном не буду – даже за большие деньги.

Что касается авторского кино, то оно всегда идёт на шаг впереди зрителя. А у нас – на пять шагов впереди. Не потому, что у нас режиссёры такие уж «высоколобые». А потому, что телевидение за последние десятилетия опустило запросы нашего зрителя ниже плинтуса. И пробиться к нему с серьёзным авторским кинематографом очень тяжело. По «ящику» гонят одно только голое развлекалово – во всех видах и жанрах телевизионного творчества. Тут и бессмысленные ток-шоу, и бесконечные юмористические программы с низкопробными шуточками, и примитивные сериалы…

Но я уверен, что телевидение может нести и просветительскую, воспитательную функцию. Мне было важно в телефильме «Завещание Ленина» рассказать, что в России жил и творил такой страстотерпец и великий писатель, как Варлам Шаламов. А в «Штрафбате» хотелось напомнить, что во время войны и штрафники внесли свой вклад в Победу.

Что касается «Раскола», то на канале «Россия» мне прямо сказали: нам нужен не столько рейтинг, сколько событие. Надеюсь, событие они получат. Сейчас я завершаю перезапись ленты. Она у нас получается сложная, требующая погружения в эпоху. Это большой исторический роман, а не динамичная повесть, как «Штрафбат». Сам характер повествования исключает торопливость, поверхностность, небрежение деталями. Специфический материал диктовал нам необходимость воссоздания церковных обрядов в реальном времени, как бы сказали сегодня, в режиме онлайн. Поэтому вместо 16?серий у нас получилось 20. На ВГТРК вздыхают: ох, зрителю будет тяжело. Видите, хотят события, а зрителя уже заранее жалеют, боятся показать ему серьёзное кино.

– Скажите, а это самое серьёзное кино, на которое может и должен идти зритель, у нас сегодня есть?

– Определённо есть. И талантливые режиссёры есть. И сценаристов одарённых хватает. Я вижу фильмы, которые мне искренне нравятся, хотя в каждом из них можно найти какие-то огрехи. Могу назвать «Волчок» Василия Сигарева, «Бубен, барабан» Алексея Мизгирёва, «Другое небо» Дмитрия Мамулия, «Овсянки» Алексея Федорченко, «Как я провёл этим летом» Алексея Попогребского, «Эйфорию» Ивана Вырыпаева… А ещё есть ленты Бориса Хлебникова, Павла Бардина, Петра Буслова… Думаю, вполне можно говорить о «новой волне» в нашем кино, пусть и не объединённой общим манифестом, как это было, к примеру, у датской «Догмы». Наша «новая волна», на мой взгляд, требует поддержки и внимания в самую первую очередь. Но эти и другие талантливые режиссёры в большинстве своём оказались за рамками «большой восьмёрки»…

– Известно: 90?процентов российских фильмов не окупаются в прокате. А треть картин до проката вообще не доходит. И что делать с этой невесёлой статистикой?

– Не знаю. Про зрителя, который разучился в кино думать, напрягать мозги, я уже сказал. Его надо образовывать, воспитывать, учить, но это долгий процесс. А с другой стороны, у нас нет школы, индустрии, чтобы делать качественное развлекательное кино. Тут Голливуд – впереди планеты всей. Американские режиссёры буквально по компьютеру выстраивают сюжет: вот здесь зрителю предстоит заплакать, вот здесь засмеяться, здесь можно на три минуты расслабиться и съесть попкорн…

У нас таким умением обладает, пожалуй, только Тимур Бекмамбетов, не зря он пробился в Голливуд. Но лично мне его «Дозоры» не очень интересны. И его путь – это всё-таки единичное явление. Если сказать честно, то я не вижу перспективы, чтобы наши фильмы широко вышли на наши же экраны. Может, какую-то нишу они со временем и займут. Но для этого надо построить много новых кинотеатров: тогда в них, возможно, найдётся место и для российского кино. А сегодня все экраны чуть ли не на годы вперёд отданы под голливудские фильмы.

– Я знаю, что свой фильм «Петя по дороге в царствие небесное» вы снимали в российской глубинке, в Кандалакше. Скажите, там есть современный кинотеатр? Я недавно побывал в старинном русском городке Юрьевце, навеки сроднённом с именем Андрея Тарковского, так вот там, представьте, кинозала не обнаружилось…

– В Кандалакше в здании одного-единственного кинотеатра раз в неделю работает клубный зал. И всё. Мы хотели показать там своё кино, так нам сказали: только не везите прокатную копию, у нас нет соответствующей киноаппаратуры, покажем ваш фильм с DVD-диска. А ведь это город с богатой историей, с традициями…

До провинции наше кино вообще не доходит. Его, помимо прочего, там попросту негде показывать. Разговоры о строительстве кинотеатров в глубинке идут давно, но дело движется очень медленно, если вообще движется. Понимаю, нужны немалые деньги. Но почему только государственные? У нас полно богатых людей, долларовых миллиардеров, от имён которых лопается журнал «Форбс». Вместо того чтобы покупать иностранные футбольные клубы, газеты, яхты, строить в Турции отели, постройте в России современные больницы, детские сады, кинотеатры. Но им это неинтересно.

– Мы с вами беседуем на студии «Мосфильм». Здесь снимал ваш отец, работал брат, всю жизнь трудитесь вы. Как вы оцениваете работу нашей главной киностудии, которую возглавляет ваш коллега, режиссёр Карен Шахназаров?

– Я прочитал в «ЛГ» его интервью, которым открылся цикл «Двенадцать рассерженных режиссёров». Согласен с Кареном: сегодня студия действительно оснащена по последнему слову техники. Видно, что почти все деньги, которые зарабатывает «Мосфильм» в основном благодаря своей фильмотеке, идут на модернизацию студии. Приятно, что чисто в туалетах, везде есть мыло, туалетная бумага. Но я не очень согласен с Шахназаровым, что «Мосфильм» до него якобы лежал в руинах. Да, в 90-е годы студия переживала нелёгкие времена, но в этих «руинах» всё-таки снимались фильмы, в том числе и Карен сделал в то время здесь одну из лучших своих картин – «День полнолуния».

А сегодня «Мосфильм» работает в основном как производственная база. И это нормальная мировая практика. Здесь арендуют технику, площади, павильоны многочисленные телевизионные программы и независимые студии. А под маркой «Мосфильма» в год снимается в лучшем случае один-два фильма в постановке Шахназарова и Говорухина. Такая вот арифметика.

О расколе и национальной идее

– Мы начали разговор с фильма «Раскол». Это резкое слово задало определённый камертон нашему разговору. Наше общество действительно расколото, хотя бы на богатых и бедных. Расколото и кинематографическое сообщество, о чём мы с вами тоже говорили. Не исключаю, что мой вопрос прозвучит наивно, но всё-таки: нас всех ещё может что-то объединить?

– Все говорят о национальной идее, которая может сплотить нацию. Есть такая идея и у меня. А звучит она коротко и просто: нам для начала надо перестать пить и воровать. Воровать прежде всего у себя самих… А если бы меня спросили о национальных приоритетах, я бы ответил, что надо изначально вкладывать деньги в три программы: в здоровье (не в спорт, который у нас стал большим бизнесом и формой патриотического допинга, а именно в здоровье нации), в образование и культуру. Здоровые, образованные и одухотворённые люди – вот основа будущей России. Могу сказать в завершение беседы: мой опыт пессимистичен, но моя вера оптимистична.

Беседу вёл Леонид ПАВЛЮЧИК

От редакции

Следуя своим традициям, «ЛГ» не вмешивается во взаимоотношения журналистов и интервьюируемых ими персонажей, однако высказывания «рассерженного» Николая Досталя, на фильмы которого («Штрафбат», «Завещание Ленина»…) «ЛГ» не раз и весьма критично откликалась (2004, № 50, 2007, № 26, № 27, № 37…), нельзя оставить без комментария.

На наш взгляд, борясь с советскими мифами, режиссёр «внушает» другой миф, не менее политизированный. И здесь неминуемо возникают неразрешимые противоречия. Если, как настаивает Досталь, Сталин преступник (кстати, а как насчёт Ленина, создавшего ГУЛАГ, Троцкого, проводившего расказачивание, Хрущёва, одного из главных энтузиастов репрессий, да и Ельцина, развязавшего войну на территории России?..) и режим его был преступный, то как назвать тех, кто верой и правдой служил этому режиму. Вот, например, отец режиссёра Николай Владимирович Досталь, в 30–40-е участвовавший в создании таких фильмов, как «Партийный билет», «Сталинградская битва», «Вихри враждебные» («Феликс Дзержинский»). Он тоже преступник? Конечно же, нет. Как и миллионы тех, кто строил СССР и защищал советскую власть?

«Внушается» не правда, а та её часть, которая выгодна авторам сейчас. И это не правда, а часто прямая ложь и клевета, как получилось в сериале «Завещание Ленина» с образом Иулиана Хренова, о чём писали в «ЛГ» его оскорблённые, прошедшие колымский ад родственники. И перед ними создатели сериала не извинились. Опять лес рубят, щепки летят? Ради святых либеральных ценностей всё позволено?

Что касается сериала о Расколе, то удивительно, что режиссёр даже не упомянул Владимира Личутина, автора самого значительного художественно-исторического исследования об эпохе Раскола. Не потому ли, что Досталь – патриот «интимный», а Личутин – открытый? Опять политика, а не художественная правда?

Мы хотим, чтобы наши читатели понимали, что в отличие от некоторых других изданий «ЛГ» на своих страницах даёт высказаться не только своим единомышленникам. Однако это не значит, что у нас нет своей точки зрения.

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 2,7 Проголосовало: 9 чел. 12345

Комментарии: 18.02.2011 10:10:13 - Мария Николаевна Садикова пишет:

Уважаемый Валентин Иванович, я нисколько не сомневаюсь, что вы умный и интеллигентный человек, в данном случае я думаю только о том, чтобы цитату воспроизводить правильно. Свой вариант надо оговаривать, иначе получается винегрет.

18.02.2011 07:52:00 - Валентин Иванович Колесов пишет:

Уважаемая Мария Николаевна

Пушкина я знаю, фраза не выделена кавычками, это мой вариант фразы - со знаком вопроса: в отношении Михалкова, и без вопроса - в отношении Досталя.

17.02.2011 21:22:43 - Мария Николаевна Садикова пишет:

Тщательнее бы надо

" Я им говорю не ложьте зеркало в парту - ложат..." Уважаемый Валентин Иванович, если уж цитируем, то так, чтобы не резало ухо:"А гений и злодейство - Две вещи несовместные".

17.02.2011 07:57:03 - Валентин Иванович Колесов пишет:

Гений и злодейство - вещи совместимые?

Я очень люблю фильм «Облако-рай» Досталя. Н.Михалков для меня – гениальнейший режиссер. Я обожаю его советские фильмы. И пропускаю мимо ушей и глаз его речи о том, как нам обустроить страну. Да, надо так: мухи отдельно, котлеты отдельно. Гений и злодейство – вещи совместимые? Всё, что сказано здесь Досталем, для меня злодейство. Которое даже скучно обсуждать. По его «Штрафбату» высказались ветераны войны: фильм наполнен сплошной ложью. Большое спасибо ЛГ: полностью согласен с ее послесловием. http_ ://lit.lib.ru/k/kolesow_w_i/ http_://lit.lib.ru/o/osxkin_i_w/

16.02.2011 23:25:40 - Артем Константинович Кресин пишет:

Нарушение заповедей...

Со статьей, содержащей высказывания господина Досталя полностью согласен, а вот по редакционному дополнению хочу высказаться. Ставить на одну доску людей, которые верно служили , как Вы сказали режиму, а я бы народу, но при этом не писали доносов, не выносили смертных и других приговоров, не участвовали в расстрелах, а снимали фильмы (пусть даже лживые), лечащие людей (иногда даже преступников), сеящих хлеб и прочее; с теми кто убивал людей непорядочно. Этот способ оправдания применяют все преступившие человеческие законы - а все плохие. а так все поступали.

16.02.2011 21:34:48 - Сергей Станиславович Костин пишет:

"Клюква" антисоветизма...

Г-н Досталь грустит, что нынешняя власть не имеет «ничего взамен рухнувшей марксистско-ленинской идеологии». Лукавит г-н народный артист. Антисоветизм – вот «исконная» идеология власти и не менее «исконного россиянина» г-на Досталя. Потому эти господа «народные» только среди своих... Антисоветизм не только критика советской эпохи и не «разоблачение Сталина», там и в самом деле есть что критиковать и что разоблачать. Опасность антисоветизма в том, что это идеология разрушения государственности, политика превращения народа в население. Скорее всего, и «Раскол» - очередная «клюква» г-на Досталя на этих же «принципах». Несомненно талантливый человек, г-н Досталь «предостерегает», что на «мифах новую государственность не построишь». Но не может не знать г-н Досталь, сколь «мифы» могут быть для государства разрушительны. Впрочем, талант и свобода творчества - «что ещё нужно, чтобы встретить старость?».

16.02.2011 15:04:27 - Анатолий Фёдорович фёдоров пишет:

Что маячить впереди...

Как и всякое искусство, кино должно жить заботами НАРОДА!Каковы они,эти заботы?В чём проблемы, кто виноват и что делать? Если мы пойдём тем американским путём в киноиндустрии,что так любезен младшему ДОСТАЛЮ, то этот путь -не наш путь! ПРОБЛЕМНОЕ кино-это ТО,что нужно нашему массовому зрителю...Для 10 миллионов жирующих либерал-россиян ОНО, конечно же,не нужно...а посещаемость дорогущих сеансов в кинозалах обеспечивают ИМЕННО они, жующие поп-корн и запивающие кокой! "ПРОМБЛЕМА", как говаривал герой РАЙКИНА...