Лес рубят - деньги летят

Лес рубят - деньги летят

10- километровая дорога от Бронниц до Заворово почти сплошь по обе стороны утыкана рынками стройматериалов. Такое ощущение, что в стране, и уж тем более в Раменском районе, начался второй этап советского массового домостроения. И если бы не заросшие бурьяном или мелколесьем поля вокруг, в это было бы очень легко поверить.

Да и на рынках этих нет никаких покупателей, а продавцов всего человек пять-шесть. И вот сидит, положим, заворовец Серега, продавец бруса в ООО «Крот», и клянет на чем свет стоит местную жизнь: «В 90-х хотя бы сельскохозяйственную технику на металлолом резали - прожить можно было. В начале 2000-х вот древесина пошла. А сейчас кому она нужна - все кирпичом застраиваются. Последние денечки рынка, в общем. Придется в охранники в Москву податься». Единственное светлое пятно в жизни Сереги, а также Бориса и Саши из будки с надписью «Палки-Елки» (они даже целлофан, которым укрыты доски от влаги, стилизовали под корпоративные цвета почти одноименной сети харчевен) - это крах местной молочной фермы, в простонародье называемой кибуц. «Шесть лет нам тут евреи мозги полоскали своим кибуцем, обещали жизнь как в Израиле. Знаем мы этот Израиль - они на ферме евреями будут, а мы палестинцами! Пусть уж лучше никакой жизни, чем такая!» Серега выходит из теплой, с телевизором, будки на мороз и на прощание показывает мне, как искать тот самый кибуц. Мог бы и не подсказывать: на все Заворово с полуторатысячным населением только вокруг этой фермы есть кучи слежавшегося навоза, видные и от рынка, и вообще километра за 3-4. Больше в селе скот, тем более в таких промышленных масштабах, никто не держит - негде его пасти, всю колхозную в прошлом землю (а это больше тысячи гектаров) не так давно скупили коммерсанты, под дачи.

Николай Иванович Сырман, председатель того самого кибуца (официально он назывался «Ферма Country») сидит теперь как в блокаде: вокруг его правления, обитого белым сайдингом, несколько лесопилок, где работают таджики (а тех вместе с произведенной продукцией охраняют работники из числа местных), с десяток разрушенных почти до фундамента строений, кладбище сельхозтехники за колючей проволокой (это раньше, как говорит Серега из ООО «Крот», бери автоген и пили всласть, а теперь у всего появился хозяин) и будка с вывеской «Элитный картофель».

- Все, 7 января продали 800 голов, на этом наша эпопея закончилась, - Николай Иванович грустит и пьет в правлении чай. Больше месяца у него нет привычной работы, но госорганы не отстают от закрывшейся фермы, и все требуют каждый день какие-то бумажки и сводки, то для налоговой, то для статистики. Потом выясняется, что «на работу» надо ходить еще и потому, чтобы местные жители не растащили имущество кибуца или не спалили его.

- Так и не стал наш Сырман израильтянином, вон, чай пьет, да еще и с сахаром, а не кофе, как положено, - вздыхает из-за кипы бумаг зоотехник Наталья Федоровна. У нее тоже теперь нет работы, но, в отличие от своего председателя, она не теряет оптимизма, надеясь на тот самый навоз (его, если не растащат местные или дачники, весной решено отдать на переработку калифорнийским червям), но больше на то, что идея передовой коммуны, замешанной на ветхозаветных принципах, просто так умереть не может.

- Ничего, Арье Геллер что-нибудь придумает, он у нас голова!

Арье Геллер - это израильский бизнесмен, прибывший в Россию в конце 90-х. Чтобы зарабатывать деньги, он открыл в Москве банк, занялся строительством офисных центров, а для души завел эту ферму. Нет, конечно, где-то в подсознании Геллера сквозила мысль, что и сельское хозяйство в России может зарабатывать деньги, но это явно было вторичным. Точнее, Геллер, как сейчас признается Сырман, считал так: сельское хозяйство у нас может развиваться, но только тогда, когда оно подчинено какой-то сверхидее. Фермы, подобные коммунам, в СССР вроде бы существовали, но Геллер считал, что эта «сверхидея» была извращена в 30-е годы и доведена до абсурда уже во времена застоя, когда крестьянину стало все равно, каков будет результат его труда. В общем, Геллер решил, что русскую общину надо немножечко «евреизировать», привнести в нее немножко религиозности и чуть-чуть левачества, и результат тогда не заставит себя ждать. Тем более что в Израиле кибуцы за 70 лет существования доказали свою суперэффективность.

Тогда же в наш российский кибуц из Израиля выписали Зохара Нитзана, внучатого племянника Льва Троцкого, и дело закрутилось. Но для начала, как говорит Сырман, взялись за малое: элементарное человеческое устройство местной жизни. За 10 лет реформ крестьяне не только отучились от труда, но и лишились самих средств производства. Некогда передовое хозяйство ОПХ «Заворово» развалилось на части, в большинстве недееспособные: лишь на той самой ферме стояли полуголодные коровы, да кое-как теплилась жизнь в отколовшейся от ОПХ фирме «Элитный картофель». Остальная земля, розданная крестьянам в качестве паев, стала целиной.