Плата за вход

Плата за вход

Основной же его бизнес заключался во взимании «платы за вход». Хотя, кто куда входит, Жогов за эти годы так и не разобрался. Но схема входа была очень проста. У предпринимателя внезапно появлялись проблемы с законом, на фирме начиналась прокурорская проверка. Когда нависала реальная угроза отсидки, на сцене появлялся Жогов и объявлял, сколько будет стоить откупиться. Цены начинались на уровне миллиона долларов для мелкого бизнесмена и доходили до нескольких сотен миллионов, если предприниматель был известен и ему было что скрывать. Иногда такому бизнесмену приходилось уступать долю в своем предприятии.

Естественно, Жогов не носил деньги напрямую прокурорам. Они отправлялись на счет его фирмы и потом веером расходились по десяткам других. Сколько было всего этих фирм-прокладок между ним и прокурорами, Жогов и сам точно не знал. Знал одно: его самого никогда не обижали деньгами.

После перечисления денег коммерсанты получали свободу от проверок и «входной билет» в мир постоянных заносов за право работать на этой территории.

Точно такой же данью были обложены и главы районных администраций.

– Я же вас знаю, – с ласковой улыбкой говорил Жогов одному из них. – Земли направо и налево раздаете. Думаете, на вас в прокуратуре материалов нет? Думаете, вас не посадят, если захотят?

Все понимали, что лучше согласиться и заплатить. Общаясь с главами районных администраций, Жогов чувствовал себя на вершине «пищевой цепочки». Он прекрасно знал, что тут берут все, начиная от простого клерка до главы района. Но он был главнее самого главы. И если всего пять лет назад ему приходилось ходить на поклон к этим властям, чтобы получить свой участок в собственность, то теперь уже они стремились всячески ему угодить.

Его земли расширились с 10 соток до пяти гектаров. Когда он рассказал главе района о своих планах построить тут закрытый санаторий только для своих, тот чуть с ума не сошел от радости. «А приди я к нему раньше, он бы в мою сторону и смотреть не стал, – думал Жогов. – Только потом бы намекнули, что за такие проекты надо отстегивать не менее 20% от стоимости участка, да и то не факт, что дали бы».

Теперь же Жогова называли неофициальным главой района. Но он-то понимал, что его настоящий статус гораздо выше. Связи его были так широки, что он уже мог не опасаться отставки того самого друга, который когда-то удачно попарился в его бане. Наоборот, это он стал незаменимым для всех человеком.

С важным видом Жогов пил ароматный чай и смотрел на Колобкова и Зубова с нескрываемым сочувствием. «Крысят, где могут, – думал он о них. – Пытаются ухватить птицу счастья за хвост. Я бы до такого никогда не опустился».

Действительно, ему повезло в жизни куда больше других решальщиков. Поэтому, услышав грустную историю Дубинина, решил помочь несмышленышу, которого эти старые прожженные крысы втянули в историю, довели до тюрьмы, а теперь преспокойно распивают чай, пока он сидит на нарах.

– Постараюсь помочь, – ответил он им. – Нельзя, чтобы люди без вины страдали.

Жогов стал замечать, что в последнее время стал склонен к сентиментальности и филантропии. Такие поползновения своей души он старался жестко пресекать. «Если стану слишком добрым, быстро найдут замену», – думал он.

Впрочем, выйти из игры было уже невозможно. Жогов все чаще говорил своим друзьям-прокурорам, что хотел бы на пару месяцев уехать за границу, в Швейцарию, полечить печень. Но те уговаривали его не торопиться с отъездом.

– Твоя печень еще потерпит, она и не такое переживала, – говорили они. – У нас сейчас крупный пассажир нарисовался. Владеет большим куском земли в Подмосковье и не хочет платить. Сам он из блатных, но мы и не таким рога обламывали, сам же знаешь.

Разумеется, Жогов знал это, как никто. И вел переговоры с этим авторитетным бизнесменом, встречался с ним в ресторанах, объяснял ему и его помощникам, что 90-е давно ушли, и теперь он не главный пахан, а терпила.

Услышав эту фразу, бизнесмен даже крякнул от неожиданности. Потом молчал около минуты и наконец сказал.

– Да, ты, наверно, прав. Но мы еще повоюем.

Жогов был абсолютно уверен, что сопротивление тут бесполезно. Землевладелец тоже об этом догадывался, но в нем еще догорали остатки прежнего гонора. Он так же носил рубашку с расстегнутым воротом, массивную золотую цепь на шее, разговаривал, как десять лет назад, мыслил категориями прошлого века, надеялся на каких-то братков, которые давно уже были под прокурорскими. «Уходящая натура», – думал о нем Жогов.

Вряд ли он тогда понимал, что такой натурой скоро станет он сам.