Четыре истории про русских в Мьянме

Четыре истории про русских в Мьянме

Первое, на что обращает внимание бизнесмен из России, так это на то, что многие партнеры по переговорам мужского пола одеты не в штаны, а в юбку. Это подкупает своей новизной, и заставляет задуматься – а чем я хуже? Тем более, что в голове русского иногда может родиться представление о том, что, нацепив юбку, он тем самым продемонстрирует свое уважение к стране пребывания и ее традициям.

Один мой знакомый так и поступил. На деловые переговоры он явился при полном параде: в юбке и традиционной мьянманской рубашке, застегнутой на золотую пуговку сверху. Мьянманцы были счастливы как дети. Они восторженно ахали, ощупывали его юбку и одобрительно похлопывали его по плечу. Проблема была в другом: переговоры не заладились. Мьянманцы смотрели на человека в юбке и широко улыбались. Чувствовалось, что атмосфера переговоров далека от рабочей, а позиция мьянманцев по спорным вопросам вдруг оказалась гораздо жестче, чем это представлял мой знакомый.

Так он и уехал в итоге в Россию ни с чем, вернее – только с юбкой, проклиная мьянманцев за дебилизм и упрямство.

Перед отъездом, сидя в баре янгонской гостиницы «Парк Ройял», он разговорился с таким же бизнесменом, приехавшим в Мьянму из Сингапура не в первый раз и уже начавшим здесь свой бизнес. Естественно, после второй порции виски началась процедура передачи ценного опыта.

– Твое появление на переговорах в юбке заставило мьянманцев решить, что ты – влюбленный в Мьянму человек, а значит – готов идти на уступки, – сказал сингапурец. – Поэтому они жестко отстаивали свои условия. А мьянманец по натуре – человек упрямый, и если он что-то решил, то будет стоять до конца, даже в ущерб себе.

– То есть надо было идти на переговоры в костюме и в галстуке? – спросил мой знакомый.

–– Знаешь, если птица крякает как утка, выглядит как утка и ходит как утка – значит, это и есть утка, – сингапурец даже попытался изобразить пальцами на барной стойке походку утки. – А вот представь, если утку взять и раскрасить павлиньими перьями – как это будет смотреться? Станет ли она павлином? Да нет, конечно. Она так и останется уткой, но странной и придурковатой. Мьянманцы консервативны в восприятии мира. Для них есть четкий образ мьянманца и четкий образ иностранца. Если происходит путаница, то они думают только об этом диссонансе, а не о теме переговоров. А мьянманец по определению не может думать две мысли одновременно. Это вторая причина их негибкости.

Слова сингапурца заставили моего знакомого бизнесмена задуматься. И когда мы разговаривали с ним перед отъездом, он поделился со мной еще одним наблюдением: когда он в юбке пытается остановить такси, таксисты просят чуть ли не вдвое более высокую цену за поездку на одно и то же расстояние, чем когда он одет в штаны. При этом они улыбаются, одобрительно кивают и показывают большой палец.

– Я думал, они счастливы от того, что я соблюдаю их традиции, – сказал мой знакомый. – А они просто воспринимают меня как дурачка, влюбленного в Мьянму и пытающегося по этой причине нацепить на себя павлиньи перья.

С тех пор он еще несколько раз побывал в Мьянме. Но юбка каждый раз оставалась в Москве.

Одна моя знакомая мьянманская девушка, знающая русский язык и работающая туристическим гидом, как-то решила сменить род занятий. Вернее, решила не она, а ее родители. Они и без того не разрешали ей ездить с туристами по Мьянме (только экскурсии по Янгону!), а теперь вообще пришли к выводу, что ублажать туристов – занятие, недостойное их дочери.

Я бы не сказал, что эта девушка родом из богатой семьи. Обычная янгонская семья, типичный городской средний класс в мьянманском виде. А понятие городского среднего класса в Мьянме, то есть семьи, члены которой зарабатывают столько, что в состоянии без проблем себя прокормить, и еще остается на одежду и культурный досуг, предполагает, что члены этой семьи уже избавлены от домашнего хозяйства. Как правило, у каждой из таких семей есть родственники в деревне, где явный переизбыток рабочих рук. Поэтому деревенский родственник будет счастлив переехать в город, вести в городской семье хозяйство, готовить и убирать квартиру. Во многих янгогских семьях живут такие провинциальные родственники, причем некоторые остаются в семье десятилетиями, следя при этом за детьми и бегая за покупками на близлежащий рынок.

Сейчас русскоязычный туристический гид получает примерно 40–50 долларов за один день работы, плюс иногда туристы дают неплохие чаевые. Эта мьянманская знакомая, если у нее были туры, за месяц зарабатывала очень неплохо. Конечно, туристы были всякие, и не всегда расставание было счастливым. Кроме того, суматошность работы и постоянное обилие впечатлений немного надоедало. Моей знакомой девушке захотелось стабильной хорошей работы в офисе, пусть даже и за меньшую зарплату. Именно поэтому, когда моя знакомая узнала, что какая-то российская компания ищет кандидата на должность персонального помощника руководителя представительства, она решила послать туда резюме и пойти на собеседование.

Российская компания, чтобы продемонстрировать свою крутость, сняла особняк в Шветанджаре – янгонской Рублевке. Именно туда и направилась мьянманская девушка.

Ее встретила распальцованная дама, вся увешанная золотом: такими в России обычно бывают провинциальные главбухи. После этого произошел обычный в таких случаях разговор. Дама долго распространялась о том, в какой крутой компании предстоит работать моей мьянманской знакомой, и какие у этой компании грандиозные планы в Мьянме. Потом была озвучена заветная цифра – размер зарплаты. 300 долларов. Для зарплаты персонального помощника в иностранной компании в современном Янгоне это довольно скромная цифра.

– Триста долларов – это же мало, – сказала моя знакомая.

Дама в золоте искренне удивилась.

– Ну ни фига себе и аппетиты у вас тут! Мы консультировались со специалистами. Три сотни баксов – это нормально. В индийских и бангладешских конторах мьянманцы рады работать и за сто.

– Вот поэтому я и не учила бенгальский язык и хинди, а учила именно русский язык, – сказала девушка. – У меня подруга работает персональным помощником в представительстве французской компании, и я знаю, что получает она совсем не триста долларов.

Дама глубоко задумалась.

– Окей, ладно, – сказала она наконец после паузы. – Я понимаю твою логику. Короче, поступим так. Зарплата так и будет триста баксов, но..!

Она подняла указательный палец с золотым перстнем.

– Но если ты будешь тут у нас драить полы, чистить унитазы и мыть грязную посуду – мы, пожалуй, накинем тебе еще баксов пятьдесят.

Мьянманская девушка в этот момент вспомнила все русские слова, которым ее учили туристы. Но вслух она их не сказала, потому что была воспитанной девушкой. Хотя очень хотела.

Сейчас она продолжает работать гидом, и работа ее более чем устраивает.

Присутствие русских в Мьянме сегодня вполне ощутимо, хотя турпоток по сравнению с другими странами достаточно скромен. Дети в туристических местах безошибочно определяют россиян и начинают по-русски орать им «Купи! Дешево!». На главном рынке страны, Боджок-маркете, кое-где встречаются надписи на русском языке.

Но местом, наиболее знакомым с русским менталитетом, все-таки является пляжная территория Нгапали. Именно тут после переговоров о нефти обычно зависали российские бизнес-делегации. Денег у людей было много, поэтому они могли позволить себе любое удовольствие. Управляющий одним из престижных отелей Нгапали, француз Бруно Шагнон как-то рассказывал мне, что после общения с русскими он забыл фразу «Это невозможно сделать», зато старался всегда быть готовым ответить на вопрос «Сколько это будет стоить?»

Сотрудники отелей могут рассказать массу историй о том, как в Нгапали гуляли русские. Обычно на второй день во всех местных отелях заканчивался запас хорошего виски, а странные европейцы бегали абсолютно голыми по пляжу, пугая других клиентов отеля и смущая местных жителей. Однажды какому-то мелкому олигарху приспичило отметить в Нгапали свой день рождения, причем по его задумке торжества предполагалось провести с истинно русским размахом. Гремящая музыка и обилие электрического света были неотъемлемой частью этой культурной программы. А поскольку в то время все отели снабжались электричеством от генераторов, которые не были рассчитаны на столь масштабные представления, мощности у генератора этого отеля было явно недостаточно. Вот тут французскому управляющему и был задан вопрос «Сколько это будет стоить?». В итоге на гостя работал не только генератор его отеля, но и привезенные на грузовиках генераторы из других отелей, постояльцы которых сидели в кромешной темноте, зато наслаждались громкой музыкой, пьяными воплями в микрофон и обилием огней по соседству.

Были и другие истории, не столь масштабные, но весьма характерные для тех русских, кто в прежние годы любил посещать Нгапали.

Однажды россиянин, не вполне трезвый к вечеру, неловким движением смахнул на пол фужер с сервированного к ужину стола в ресторане отеля. Фужер разбился. Немедленно подбежал официант и стал собирать осколки.

– Сколько это стоит? Я заплачу! – с пафосом, на который способны только очень пьяные люди, заявил русский подошедшему менеджеру.

– Ничего не надо платить. Все в порядке! – сказал менеджер.

– Нет, не в порядке! Я заплачу! – продолжал настаивать русский.

После пары минут перепалки менеджер сдался.

– Хорошо, это стоит один доллар, – наконец озвучил он цену.

– Как один доллар?! – внешний вид русского был таким, словно его оскорбили в самых лучших чувствах. Видимо, перспектива заплатить всего один доллар казалась ему неслыханным унижением.

– Всего один доллар, – словно издеваясь над ним, с улыбкой повторил менеджер.

Русский встал. Его лицо, уже до этого красное от выпивки, приобрело багровый оттенок. Он тяжело дышал и озирался по сторонам, сжимая кулаки. Менеджер испуганно отступил на пару шагов.

Русский отодвинул свой стул, и вдруг резкими рывками начал сдирать со столов скатерти. На пол, превращаясь в осколки, посыпались тарелки, стаканы и фужеры – вся сервировка ресторанных столов к ужину.

Видимо, менеджер до конца жизни будет помнить этого русского, как до конца жизни так и не сможет понять, зачем он это сделал. А русский, ошалело переводя глаза с груды битой посуды на менеджера и обратно, стоял среди учиненной им разрухи с красной рожей, на которой было выражение дурного счастья. Он продолжал свое шоу.

– А теперь сколько это стоит? – натужно орал он на весь ресторан с какой-то ошалелой радостью. – Нау!!! Хау мач???!!!

Как и в любой еще недавно закрытой стране, где властям не были присущи либеральные наклонности, плюс сильную сдерживающую роль играла религия, мьянманское общество до сих пор отличается традиционализмом и консерватизмом. Классическое «В СССР секса нет!» все еще вполне применимо к современной Мьянме. На улицах больших городов прохожие только-только перестали косо смотреть на идущих обнявшись парня и девушку, и то подобное хождение в обнимку все еще не приобрело такой массовый характер, как во многих других странах. До сих пор считается приличным разве что прилюдно взять девушку за руку, но никак не обнять, и уж тем более не целовать!

Впрочем, любая цивилизация прошла свои пуританские периоды. Во времена королевы Виктории в Великобритании фигурные ножки стоящих на сцене роялей в обязательном порядке драпировали специальными оборками, чтобы не смущать находившихся в зале впечатлительных барышень. Большинство мьянманских девушек до сих пор воспитаны в рамках подобного восприятия мира. Конечно, молодое поколение уже гораздо свободнее во взглядах, чем отцы и деды, но и его представителям еще далеко до раскрепощенности своих сверстников в некоторых соседних с Мьянмой странах.

В одной из этих соседних стран, где с русским языком дела обстояли гораздо лучше, чем в Мьянме, тамошние представители соответствующей российской госструктуры решили послать в Мьянму культурную делегацию – пропагандировать русский язык. Чтобы наглядно показать интерес к языку и успехи в его изучении у представителей соседней страны, решено было включить в делегацию нескольких студентов из этой страны. Они должны были играть роль наглядных пособий – публично изображать радость от владения русским языком. В качестве целевой аудитории были определены студенты университета в Янгоне, где русский язык тоже преподавался. Ректор университета согласилась с тем, чтобы делегация дала студентам импровизированный концерт.

Поскольку подобные делегации в университете раньше были большой редкостью, событие вызвало повышенное внимание. Зал был полон. В первом ряду сидели ректор и специально приглашенный куратор из министерства – оставной военный. Здесь же сидели русские гости, а сзади толпа мьянманских студентов ожидала зрелища.

Концерт действительно получился интересным. Жители соседней страны с придыханием упражнялись в чтении стихов, а потом спели несколько русских песен. Студенты были довольны. Довольна была и ректор. Куратор из министерства тоже улыбался.

Русский вальс – это всегда здорово. Он танцуется хоть и медленно, но с присущей этому танцу затаенной страстью. Студенты из соседней страны научились хорошо передавать смысл этого танца. На сцене, прижавшись друг к другу, начали медленно кружить парень и девушка. Музыка играла, ритм танца нарастал, и все это происходило в глубокой тишине зала: болтавшие до этого между собой мьянманские студенты зачарованно смотрели на сцену. Никогда еще на этой сцене парень и девушка не прижимались друг к другу, да еще и под музыку, на виду у всех. Ошеломленная ректор посмотрела на куратора. Куратор тоже посмотрел на нее, и он уже не улыбался.

Танец закончился. В финале девушка положила парню голову на плечо, и они на несколько секунд замерли, прижавшись друг к другу и закрыв глаза. А зал гудел. Парни ликовали. Они получили то, зачем пришли – зрелище. Девушки-студентки смущенно хихикали и переглядывались. Даже если бы сама ректорша выскочила бы на сцену и сплясала бы стриптиз, вряд ли это произвело бы на них большее впечатление…

В этот же вечер куратор из министерства просигнализировал о том, что ректор позволила под видом концерта показать в университете сцены разврата. Особенно была отмечена выходка двоих молодых иностранцев, которые на протяжении пяти минут под музыку публично терлись друг о друга на сцене. Ректор отделалась предупреждением.

С тех пор, когда с ректором кто-то заводил разговор о русском языке и о содействии в его распространении в Мьянме, она еще долго всем видом демонстрировала, что эта тема ее не особенно интересует. А русский язык в этом университете так и остался вариться в собственном соку: последний русский преподаватель здесь был еще во времена СССР, а многие педагоги с этого факультета искренне уверены, что имя русского поэта Пушкина – Ас.